На столе уже стоит аппетитная курица на блюде, только что нарезанная, сок так и блестит на нежной белой грудке, а над ней поднимается целая гора пара. Мелкие тарелки расставлены вокруг: хрустящий картофель, миска с пюре в сливочном масле, овощи и два кувшина с подливой.

— Выглядит обалденно, мам, — целую ее в припудренную щеку, забираю у нее бокал с водой и сажусь рядом с Блейком, как обычно.

Мама сияет от нашей похвалы.

— Ну, налетайте!

Тишина опускается на нас, как это всегда бывает, когда на столе еда. Мы раскладываем себе порции из больших блюд, как делаем это уже много лет, и этот ритуал врезался в мою память. Он приносит мне особое спокойствие. Фэйт скользит на свое место, когда Ноа уже заканчивает накладывать ей еду, поливая соусом ее кусок курицы, прежде чем Хадсон успеет украсть весь соус.

— Молли… — начинает Фэйт.

— Эта крошка спит как убитая, — отвечает отец, заходя на кухню, целуя маму в висок и похлопывая меня по плечу, прежде чем занять свое место за столом.

— Счет по футболу? — буркает Хадсон, когда капля подливы стекает по его подбородку.

— Ничья.

— Да чтоб…

— Хадсон Миллен! — мама визжит. — Прекрати ругаться!

— Тут же нет Молли, — ворчит он в ответ, запихивая в рот вилку с морковкой.

— Дело не в этом. Ты…

Я отключаюсь от их фона, наслаждаясь своей едой. Домашняя еда мгновенно согревает мой желудок, а чувство благодарности за то, что я дома, заполняет сердце. Кроме бассейна, или может быть времени с Делайлой, я не представляю места, где бы мне сейчас хотелось быть больше.

Глава 6

Делайла

— Думаете, это то, что мы сможем сделать?

Я моргаю, возвращаясь к осознанию собственного тела. Сердце забилось чуть быстрее от незнакомого ощущения. Что за…

Моргаю снова, глядя прямо перед собой на клиентку-автора. Ее рукописи лежат в стопках на моем аккуратном столе — романы первый и второй — с ее небрежными правками, написанными синей ручкой, и моими куда более аккуратными, сделанными ярко-красным маркером и заботливо вписанными в поля страниц.

Она сложила руки, глядя на меня с ожиданием, явно дожидаясь моего ответа.

Ответа на вопрос, который я вообще не услышала, потому что… замечталась о нем.

Какого хрена?!

Я, блин, замечталась? Я, блин, замечталась на работе?!

— Эээ… — Соберись быстро, Делайла. — Да, конечно, мы это сделаем.

Моя улыбка ощущается как маска из воска на лице.

— Замечательно! — клиентка не замечает моего вздоха облегчения, увлеченная своим энтузиазмом. Кто знает, на что я только что согласилась, но надеюсь, что все будет нормально.

Собравшись, я отвечаю на остальные ее вопросы, улыбка все еще крепко зафиксирована на моих накрашенных губах, пока я встаю на каблуки и провожаю ее через ковровое покрытие офиса к стеклянной лестнице и выходу внизу.

Мы обмениваемся прощаниями и договариваемся созвониться на следующей неделе по видеосвязи, после чего я возвращаюсь в спасительные пределы своего кабинета, запираю дверь и сажусь в кожаное кресло, разворачиваясь лицом к стене. Только тогда я выпускаю громкий выдох, вонзаю ногти в кожу головы и закрываю глаза.

Он тут же появляется перед моим мысленным взором.

Грей гребаный Миллен.

В моем воображении вода стекает по его подтянутому телу, по стройному прессу, скользит по черной линии татуировки бабочки, выгравированной под его левым грудным мускулом. Той самой, которую я мельком заметила в прошлую среду, когда его желтая футболка задралась вверх.

Он как герой из моих любимых любовных романов.

Только он настоящий. Я касалась его, блин, наяву.

Боже мой.

Если я напрягу уши, то смогу вспомнить его голос — такой бархатный, гладкий, с вытянутыми гласными. Кожа на голове пощипывает от того, как я резко тяну за волосы, но эта легкая боль перекатывается вниз, к груди, заставляя соски тереться о сатиновую ткань бюстгальтера.

Я едва сдерживаю стон.

Пальцами ловко поднимаю волосы с шеи. Тепло накапливается внизу живота, кожа становится натянутой, болезненной.

Блин, они что, накрутили тут термостат до адских температур?

Мое дыхание неровное, выдыхаю, чувствуя, как пересохло во рту, тянусь за, скорее всего, уже холодным чаем.

Я не наивная. Я прекрасно понимаю, что, блядь, со мной происходит.

После одной встречи меня тянет к нему. К Грею.

И это? Это просто физическая реакция на эти гребаные чувства. Нет, не чувства — во множественном числе. Чувство — в единственном.

Притяжение.

Желание.

Страсть.

Вот и все.

Это просто инстинкт, может, я… не знаю, овуляция у меня или что?

Чай заполняет мои вкусовые рецепторы, на крышке остается след от ярко-розовой помады, и я судорожно хватаю планировщик, лежащий рядом с клавиатурой.

Соберись, Делайла.

Голова должна быть на месте. Взгляд на цели.

Устраиваю ручку поудобнее в руке, записываю видеозвонок на следующую неделю и, ради любопытства, проверяю, овуляция у меня или нет.

Нет.

Блин.

Ладно, не важно.

Звонкий сигнал нового письма отвлекает меня и возвращает внимание обратно к работе.

Хватит, блин, мечтать, Делайла.

Веду мышкой и щелкаю по иконке почты, мельком гляжу на время в правом верхнем углу экрана.

16:55. Почти конец рабочего дня.

Быстро пробежав глазами абзац перед собой, я набираю ответ, выхожу из системы как раз до того, как часы покажут пять. Живот урчит, когда я встаю, приглаживая юбку-карандаш и мечтая, чтобы кровь перестала так чертовски кипеть.

Из-под стола достаю свою именную сумку, закидываю в нее планировщик, ручку, телефон и стопки бумажных рукописей. Перекидываю сумку через плечо, подхватываю другую, поменьше, сумку, открываю дверь и направляюсь к выходу.

В это время дня, особенно в будни, центр Лондона просто кишит народом. Жара только усугубляет ситуацию — на улице еще больше людей: кто-то идет пешком, кто-то ловит такси или спускается в метро, чтобы после работы насладиться пинтой в пабе или посидеть в парке.

Лично я мечтаю, чтобы тот короткий дождик, который был в воскресенье, задержался подольше.

Клацанье моих каблуков теряется в шуме Лондона, когда я спускаюсь по бетонным ступенькам станции метро Бонд-стрит, довольная, что двигаюсь вперед. Это хоть немного отвлекает мысли.

Просканировав карту Oyster³, я терпеливо жду за желтой линией безопасности, наслаждаясь слабым ветерком со стороны путей, даже если он запыленный и загрязненный. Мне удается урвать место в переполненном вагоне — вот это удача — я прижимаю спортивную сумку к груди, слушая, что говорит объявляющий по громкоговорителю.

— Следующая остановка: Марбл-Арч, — доносится стандартный британский голос. — Осторожно, зазор между поездом и платформой.

Шум шагов усиливается, когда мы останавливаемся, разговоры замирают, и несколько человек выскальзывают на платформу.

— Двери закрываются, — и мы снова едем.

Рутина повторяется: вагон дышит, выдыхая пассажиров и вдыхая новых.

— Следующая остановка: Холланд Парк. Осторожно, зазор между поездом и платформой, — я тянусь за поручень, когда поезд медленно катится к моей остановке.

Удушающая жара обжигает голые руки в моей белой блузке без рукавов, когда я выхожу из метро, радуясь возможности немного размять ноги. Запахи подземки, сквозняки и духота только усилили ощущение удушливого тепла снаружи.

Впереди я прохожу через двери фитнес-центра, протягивая свою карточку женщине на ресепшене, чтобы пройти внутрь.

Администратор быстро сканирует карту и улыбается мне:

— Надеемся, вам понравится пользоваться нашими услугами, мисс Кларк.

Я киваю в ответ, засовываю карту обратно в сумку и направляюсь прямиком к кафе, которое находится в задней части здания.

Там немного людей: мать возится с маленьким ребенком, пытаясь усадить его в деревянный стульчик, двое мужчин сидят вместе, втягивая протеиновые коктейли, еще один парень сидит один, с наушниками, перед ним яркий смузи.