Как, блядь, эти суки умудрились нахватать наши фотографии, сделать из них "историю", используя каплю правды, чтобы прикрыть свои е***ные заявления, и навалить кучу остального дерьма?

— Да что за нахуй?!

И это фото… как там его? Какое, блядь, по счету? Я ведь говорил ей, говорил той фанатке, что не хочу, чтобы фото выкладывали в сеть, потому что вот, что из этого выходит. Вот, что это делает с моей личной жизнью.

Горячие слезы начинают жечь за веками — смесь боли и ярости, перемешанные в один чертов ком.

Все это — полное дерьмо. И я не собираюсь просто так стоять и смотреть, как все это разворачивается.

Я не позволю страхам Делайлы раскручиваться дальше. Я не могу вернуться в прошлое и заставить журналиста не нажимать кнопку «опубликовать», я не могу отменить сделанные фотографии наших отношений.

Но я могу выступить против всего этого ебанного дерьма.

Набирая код на телефоне, я еще раз проверяю, ответила ли Делайла на мое сообщение, и сердце сжимается, когда понимаю, что она даже не посмотрела его.

Хотя меня разрывает от этой мысли, придется разобраться с этим позже. Сейчас я нахожу номер своего бывшего менеджера и слушаю монотонные гудки, пока он не поднимает трубку.

— Грей. Я думал, что услышу тебя сегодня.

Глава 32

Грей

— Прости, что беспокою в субботу, — говорю я, опускаясь на диван Делайлы. Плед рядом с моей головой пахнет ею.

— Ничего не поделаешь, сынок, — отвечает Стю. — Пресса не работает по нашему расписанию.

— Ты читал статью?

— Конечно, читал.

— Я хочу выпустить заявление в ответ.

— Это мы устроим, — Стю говорит так, будто все проще некуда. — Хочешь, чтобы я сам что-то написал, или…

— Возьми ручку и бумагу, запиши то, что я скажу.

— Дай мне пару секунд. Надо найти ручку.

Слышу, как он ходит, открывает и закрывает ящик, а затем легкое шуршание ручки, проверяя, есть ли чернила.

— Окей, готов, Грей. Диктуй.

— Мы с Делайлой встречаемся, исключительно, с самого начала лета, — говорю я, не заморачиваясь над формулировкой. Человек из пиар-отдела менеджера все равно отредактирует перед публикацией, так что я просто говорю правду, как есть. — Ее профессиональная карьера и прошлые отношения не имеют никакого отношения к нашим личным романтическим отношениям. Я не позволю, чтобы против нее публиковались ложные обвинения. Делайла никогда не просила оказаться на публике, и тем более не просила быть под пристальным вниманием только из-за того, что встречается со мной.

— Угу… — Стю одобрительно гудит в трубку. — Что-то еще?

— Между нами с Делайлой никогда не было другой женщины. Молодая блондинка, с которой я сфотографировался, была просто фанаткой, и я отнесся к ней с уважением и добротой, когда она попросила сделать фото.

— Мы с Делайлой просим уважать наше право на частную жизнь и соблюдение наших желаний в это время. Спасибо.

— Я все записал, — вздыхает Стю, и его голос потрескивает в телефоне. — Ты знаешь, как это работает, Грей. Но, черт возьми, как же жаль, что мы снова оказались в такой ситуации, где приходится выпускать заявление, чтобы отмыть твое имя. Я отправлю это команде пиарщиков, и они свяжутся с прессой. Скорее всего, заявление выйдет в понедельник утром.

— В понедельник? — спрашиваю я, опускаясь на мягкие подушки дивана. Все мои силы будто выкачало после того, как я предпринял действия и высказал все, что хотел. Я знаю, что скоро снова вернется злость, вперемешку с адреналином, но в этот момент я чувствую себя опустошенным и усталым. — Нет ли способа выпустить его быстрее?

— Боюсь, нет, сынок. Большинство журналистов вне офиса до понедельника, если это не срочная новость или экстренный случай. Утро понедельника — самое раннее, когда мы сможем опубликовать заявление.

— Ладно, — трусь ладонью о затылок. — Понедельник так понедельник.

Щелчок входной двери за спиной заставляет меня резко повернуться.

Делайла.

Я смотрю, как она идет ко мне, поигрывая левой сережкой, ее лицо чуть бледнее обычного, глаза красные. Мой взгляд скользит дальше по ее фигуре. Она все еще в рабочей одежде, которую, наверное, надела утром, пока я крепко спал, — блузка и черные брюки.

— Стю? — говорю я, пока Делайла садится рядом, мягко прогибая диван и прижимая бедро к моему. — Мне нужно идти. Перезвоню в понедельник.

— Хорошо, сынок. Не переживай, мы все уладим, а потом, может, подумаешь, чтобы как-нибудь привезти свою Делайлу к нам на ужин? Жена и я будем рады…

Делайла нежно проводит пальцами по моему предплечью, переплетая свои пальцы с моей свободной рукой.

— Что-нибудь придумаем, — слышу, как говорю это, но все мое внимание сосредоточено на прекрасной женщине рядом. Она сидит прямо, глаза сухие, и мягко улыбается мне.

Стю снова прощается, прежде чем положить трубку, оставляя нас в тишине.

Сердце гулко стучит в груди.

Я сглатываю.

— Делайла…

— Я все слышала, — говорит она, ее взгляд метается между моими глазами. — Я слышала, что ты говорил по телефону.

— Мое заявление?

Она кивает.

— Мой старый менеджер, Стю, все уладит, — объясняю я. — Заявление напечатают в понедельник утром, выйдет вместе с газетой того дня. Возможно, и в журналах.

Делайла снова кивает.

— Ты… как ты?

Она открывает рот, но замирает.

Эта пауза кажется самой долгой в моей жизни. Даже хуже, чем стоять на пьедестале, мокрому, замотанному только в полотенце, в ожидании результатов соревнований по плаванию.

— Я… я была напугана, Грей. Очень напугана.

Я сжимаю ее руку и подавляю тошноту, которая подкатывает к горлу.

— Как ты узнала?

— Аура позвонила, — объясняет она. — Прямо посреди совещания, так что я поняла, что это что-то важное. Я понятия не имела, что происходит, но, думаю, мои коллеги уже видели заголовок. А еще была молодая девушка в метро. Она остановила меня, когда я шла на работу, но у меня не было времени с ней поговорить. Сейчас мне кажется, она узнала меня по тем фотографиям, что напечатала пресса.

— Я…

— Один из моих начальников заверил меня, что это не повлияет на мою работу, но когда я шла встречать Ауру — она хотела проверить, как я, — меня трясло, когда она впервые рассказала мне об этом. Я вышла, чтобы подышать свежим воздухом, а потом в холл ворвался папарацци и сунул мне в лицо свою мигающую камеру.

Злость и адреналин, которые я знал, что вернутся, начинают бурлить под кожей, кровь закипает, пока я не начинаю буквально видеть красное. Я чувствую, как челюсть сводит от напряжения, сжимаю зубы.

— Я, блядь, сейчас…

Делайла мягко толкает меня обратно на диван, еще до того, как я осознаю, что встал.

— Он того не стоит, Грей.

— Стоит, если он специально причиняет тебе вред.

— Он не навредил мне…

— Да навредил. Он напугал тебя, Делайла. Это и есть вред. И у него нет права фотографировать тебя без твоего согласия, просто потому что наши отношения стали публичными. То, что ты со мной, не значит…

— Его выкинули, прежде чем он успел сделать еще больше снимков, — Делайла снова начала нежно проводить пальцами по моему предплечью. — Кажется, я слышала, как Аура на него наезжала, но я особо не прислушивалась. Я пыталась тебе дозвониться, но связь не проходила.

— Наверное, я как раз был на телефоне со Стю, решал все это.

— Теперь я это понимаю, — Делайла улыбается сквозь слезы, заполняющие ее глаза. — Ты заступился за меня.

Между нами почти нет пространства, но даже это кажется слишком большим. Я обвиваю руку вокруг ее плеч, прижимая ее к себе. Она кладет голову на мою грудь, как будто это самое естественное в мире.

— Конечно, заступился, — я целую ее в макушку. — Я люблю тебя и говорил, что готов бороться за нас. Я был серьезен. Когда тебе страшно, я здесь, чтобы защитить тебя, Делайла. Что бы ни понадобилось. Ты моя главная забота.

Я позволяю тому беспокойству, которое чувствовал с момента, когда Блейк сказал, что наши отношения утекли в прессу, и нас напечатали в газете, пройти через меня. Я беспокоился, что прошлое Делайлы снова всплывет, и она уйдет, не выдержав всего этого, несмотря на ее любовь ко мне. Я позволяю этим чувствам течь, несмотря на то, что они колючие и неприятные.