Едва мы успеваем выйти из машины, как входная дверь уже распахивается, и быстрые шаги приближаются ко мне, а в руку тут же втыкается ледяное пиво, которое протягивает мой второй старший брат, Блейк.

— Оно тебе понадобится, — говорит он только это.

Я поднимаю брови в сторону Ноа, делаю глоток из бутылки и иду в дом.

На мгновение все кажется привычным. Пол в прихожей все так же усыпан обувью, а с вешалки свисает пара курток, которые уже не помещаются на крючки. Еще шаг — и открывается вид на кухню и столовую, где все тоже относительно спокойно. На мраморном острове стопка тарелок, готовая к раздаче еды, рядом кувшин с лимонной водой и горсть столовых приборов.

Живот урчит, когда запах жареной курицы доносится до меня с кухни, по коридору, мимо лестницы и в гостиную, где я слышу привычное жужжание разговоров, но…

Пронзительный визг буквально вонзается мне в уши, сопровождаясь резким плачем. Ноа хлопает меня по спине, так что я едва не теряю равновесие, и, ухмыляясь, крадет мое пиво, проходя вперед.

— Я же говорил.

Он распахивает дверь в гостиную, оставив достаточно места, чтобы я мог проскользнуть внутрь и осмотреть обстановку.

Мои братья занимают почти все пространство, разлегшись на диванах и креслах. Фэйт, моя невестка, сидит рядом с телевизором включенным на беззвучный, а Блейк, старше меня всего на год, укачивает Молли, явно стараясь удержать ее от дальнейшего плача. Я вижу с порога, как ее пухлые щеки раскраснелись, усыпанные засохшими слезами и соплями. Через плечо Блейка мама нежно проводит пальцем по дрожащему подбородку Молли, тихо успокаивая ее.

— А где отец? — спрашиваю, отодвигая ногой пустой детский коврик, чтобы хоть как-то пройти. Повсюду раскиданы мягкие игрушки, и еще что-то, что подозрительно напоминает острый предмет, явно не подходящий для семимесячного ребенка.

— О, как приятно, что ты тоже нас заметил! — мама прищуривается на меня. — Твой отец, наверное, где-то наверху, пытается посмотреть футбол.

— В тишине, — шепчет мне мой младший брат, двадцатипятилетний Хадсон, когда я втискиваюсь между ним и подлокотником дивана. — И его можно понять.

Я чуть качаю головой, глядя на тот же футбольный матч, что и отец наверху. Только ему повезло смотреть его с нормальным звуком. Везучий ублюдок.

— Как поездка, Грей? — спрашивает Фэйт, поднимая на меня свои уставшие темные глаза. Она все еще симпатичная, но в таком естественном, не накрашенном виде, с длинными прямыми рыжими волосами и лицом без макияжа. Ее глаза коричневые, но не такие темные, как у Делайлы, скорее цвета меда, а у Делайлы…

— Нормально, — моргаю я, пытаясь стряхнуть с себя этот образ, но Фэйт уже как будто растворяется, и на ее месте сидит Делайла в моем семейном доме, под бесконечный рев ребенка с легкими из чистого металла.

Моргаю снова, и Делайла исчезает, на ее месте уже скривленное лицо Ноа.

— Что с твоей рожей?

— Ничего, ты, блядь…

— Язык, — одергивает мама, подхватывая Молли под мышки и укачивая ее в своих руках, как будто бабушкина магия должна вмиг прекратить этот ор. Но не прекращает.

Я делаю большой глоток пива Хадсона. Это справедливо, учитывая, что Ноа забрал мое.

— А сколько у детей зубы режутся? — спрашиваю.

— То туда, то сюда, где-то до двух, двух с половиной, — отвечает мама моментально. Ну да, она-то знает, с ее-то опытом в воспитании четырех детей.

— А сколько обычно длится такой плачевный концерт? — вопрошаю вслух. Вопрос простой, я ничего плохого не имел в виду. Я работаю с детьми регулярно — повышаю их уверенность, исправляю ошибки, лечу травмы, не раз приходилось убирать рвоту после того, как кто-то наглотался хлорки в бассейне. Но это не значит, что я привык к их воплям или вот к таким истерикам, как у Молли, будто ее убивают.

— Тогда сам попробуй ее успокоить, — говорит мама, и в следующее мгновение маленький, визжащий комок оказывается у меня на коленях. — Мне нужно подавать ужин. Фэйт? — мама, с блеском в глазах и легкой улыбкой на губах, протягивает свои теперь уже свободные руки невестке. — Поможешь накрыть на стол?

Они исчезают быстрее, чем я успеваю возразить, оставляя меня и моих трех братьев с этим мелким созданием.

Маленькие кулачки вцепляются в мою рубашку с неожиданной силой, пока Молли не начинает сопеть у меня на шее, ее всхлипы постепенно утихают с каждым движением моей руки по ее спине.

— Кто бы мог подумать, что ты умеешь успокаивать младенцев? — Хадсон стукается плечом в мое. — Если не осторожничать, мама и до тебя доберется с просьбами о потомстве.

— Кто, нахрен, говорит «потомство»? — фыркает Блейк, а Ноа в это же время бормочет:

— Для начала ему женщину надо найти.

— Если бы я не нес всякую чушь и не смущал сам себя, может, и нашел бы, — пробормотал я, проводя большим пальцем по крошечному ушку Молли, вдыхая ее детский запах.

— Что ты там сказал?

— Ничего.

— А вот и не «ничего», — поддевает Ноа. — Ну, давай, делись с классом, Джи².

Моя семья всегда была моей слабостью, и после всего они стали моим надежным убежищем даже больше, чем бассейн, так что я не удивлен, когда правда начинает плавно слетать с моего языка.

— Ну знаете, когда сделаешь что-то стыдное, и твой мозг просто не дает тебе перестать об этом думать?

Рядом со мной Хадсон кивает, мельком посмотрев на меня, а потом снова на все еще беззвучный футбольный матч. Бог знает, чем он там занимается в последнее время.

— Ага, вот это.

— И что ты натворил? — спрашивает Блейк.

— Похоже, я выставил себя идиотом перед одной… ну, перед кем-то…

Ноа поднимает брови.

— «Кем-то»?

— Да заткнись ты, не издевайся, — ворчу я.

— Надо же как-то держать тебя на земле… давай, продолжай, Г.

— Да нет, это ерунда, — мне бы хорошенько встряхнуться. — Она может вообще больше не прийти, так что…

— Прийти? — Ноа вопросительно смотрит на меня, ставя свою — то есть мою — пустую бутылку на кофейный столик, даже не используя подставку. Мама его бы убила, если бы увидела.

— Ты что, встречаешься с кем-то? — бурчит Хадсон.

Я глажу пушистые волосы Молли, отчаянно пытаясь вставить слово. Это не так просто, когда ты средний ребенок.

— Нет, я учу ее плавать, так что…

— Она секси? — спрашивает он.

— Да, но…

— Ты собираешься пригласить ее на свидание? — И ни разу Хадсон не отрывает взгляд от телека. Это немного пугает.

— Нет, она под запретом, потому что она…

— О, только не это опять, — он ворчит, делая глоток из своей бутылки. — Если она тебе нравится, просто пригласи ее. Все просто.

— Я…

— Забудь про этот стыдняк, ты все равно наверняка раздуваешь это в своей голове. Вернись в игру, чувак. Ты же, черт возьми, Грей Миллен.

Тишина окутывает комнату после его речи, пока Хадсон не тянется за пультом и не включает звук. Резкий свисток судьи и рев толпы на стадионе наполняют гостиную. Через всю комнату Блейк кивает мне, словно говоря: «Он прав, знаешь ли».

Я продолжаю гладить Молли по спине, ощущая, как ее тихое дыхание щекочет мою ключицу — она крепко спит. Черт возьми, мой младший, двадцатипятилетний брат только что прочитал мне лекцию. И что еще хуже — его слова, мать их, реально начинают проникать в мое сознание, заставляя задуматься: а чего я вообще пытаюсь оттолкнуть то влечение, что чувствую к Делайле? Если она чувствует то же самое, и это все по согласию между нами — почему бы не пригласить ее на свидание?

Я могу спросить ее в следующий раз, когда увижу. После урока плавания, например?

Я ведь ничего плохого не делаю. Мы оба взрослые люди.

Блин, как я докатился до того, что именно мой младший брат помогает мне решиться?

— Ужин готов, — высовывает голову Фэйт из-за двери.

Спасибо блять.

Осторожно, чтобы не разбудить Молли, я передаю ее в руки матери, ловлю благодарную улыбку Фэйт. Пока она поднимается наверх, чтобы уложить малышку на заслуженный сон, я следую за манящим запахом домашней еды, почти отпихивая своих братьев с дороги.