Помимо браслета на Тие было платье. Да, здесь Злот был непреклонен: либо она носит платья, либо он ничего не рассказывает.

Сейчас на Тие струилось вниз роскошными складками, создавая чувственный, женственный силуэт, платье цвета морской волны. Из тонкого, струящегося шёлка, который переливался и блестел в лучах света. Верх платья облегал фигуру Тии, подчёркивая изящные изгибы. Глубокий вырез спереди открывал чувственную линию декольте. Открытые плечи добавляли образу лёгкости и грациозности. Тонкие бретели изящно спускались с плеч. Они как будто нежно поглаживали хозяйку.

Злот, не скрывая, любовался ею, а за одним поворотом, где никого не было, крепко обнял и поцеловал.

— Голая ты, конечно, красивее.

Тия ударила его ладонью по широкой груди. Злот тоже был одет под стать жене. Элегантный костюм в тон платья Тии — рубашка, брюки, камзол. Всё чинно и благородно. Ни в какие вырезы заглядываться не хотелось, и Тия признала:

— Голым ты тоже выглядишь лучше.

Глаза Злота загорелись:

— Пойдём обратно?

— Ну, уж нет! Заинтриговал — так показывай. Я, между прочим, любопытная!

— А то я не знаю, — протянул Злот. — От этого все наши беды.

—42.3—Тия не успела разозлиться на слова новоиспечённого муженька только потому, что они подошли к покоям Злота. Она фыркнула:

— Могли бы и у меня остаться. Чего я тут не видела?..

— Не чего, а кого,— ответил Злот и распахнул дверь.

Надо признаться, Тия была здесь впервые. С чего бы это она раньше разгуливала по мужской половине? Хотя... Конечно, разгуливала, но по делу, точнее по нитям, и они ни разу не завели к Злоту, Пьеру или Бруту. Поэтому ей было ужасно интересно, и она пригляделась повнимательнее — как же жил её муженёк до неё?

Стены комнаты были обиты тёмными, благородными панелями из дорогих пород дерева. Они создавали ощущение солидности и мужественной мощи. По периметру были развешаны картины с голыми женщинами. От вида их поз Тия закашлялась.

Центральное место занимала массивная кровать с резным изголовьем. Роскошное шёлковое покрывало и пышные подушки валялись на полу, а там... а там... Тия хватала ртом воздух.

Благодаря высоким, старинным канделябрам, отбрасывающие мягкий, тёплый свет, всё было прекрасно видно. Два голых тела занимались недвусмысленным делом. Стоны это подтверждали. Злот громыхнул:

— Злот! Я же тебя предупредил!

С кровати замахали рукой, и послышался сдавленный голос:

— Подождите за дверью. Пять минут.

Пришлось подчиниться. Тия хотела убежать, но муж прижал её к себе крепко, не давая вырваться. Шепнул:

— Потерпи, маленькая моя. Потерпи. Ты же хотела всё узнать. Вот такой он, мой братец, вот такой. Я знаю о его пунктуальности, мы даже задержались на полчаса, а всё равно, — Злот устало махнул рукой.

Через десять минут из комнаты выскользнула женщина, укутанная в одежды с ног до головы. Она тихо проскользнула мимо. Ещё через пять на пороге стоял одетый... Злот!

—43.1—Тию в комнату занёс на руках Злот и посадил в кожаное кресло, которое стояло рядом с внушительными книжными шкафами, заполненными потрёпанными книгами. Здесь же находился массивный письменный стол из тёмного дерева, украшенный резьбой. Под ним лежал толстый, ворсистый ковёр с замысловатым восточным узором. Он приглушал звуки шагов, создавая атмосферу уединенности и спокойствия.

Комната была пронизана ароматом дорогих сигар и выдержанного коньяка.Здесь чувствовался дух власти и мужской силы.

Но Тие было не до того, чтобы любоваться интерьером. Перед ней было два Злота! Один сидел рядом с её креслом и держал её руку. Исхудавший, измождённый — тот, за кого она переживала.

А второй устроился в кресле напротив, тянул коньяк, даже не предложив никому, и пыхтел сигарой. Пышущий здоровьем Злот со злыми огоньками в глазах, а ещё наглой ухмылкой на лице — тот, кого она ненавидела.

— Ну, что, названная сестричка?.. Пришла знакомиться? Так мы вроде прекрасно знаем друг друга! — он задержал взгляд на её декольте. — Хотя... так я и не успел познакомиться с тобой поближе.

Тие показалось, что в её голосе звучит сожаление.

Тут её Злот рыкнул:

— Убью!

И второй Злот шутливо поднял руки:

— Братец, мы же договорились. Я всё понял, всё помню, всё блюду. Честь дороже девок, а их... тут пруд пруди. И все готовы!

— Что здесь происходит? — Тия хотела сказать это зло и властно, а получился жалостливый писк, в котором явственно пробивались слёзы.

Злот сжал крепче её руку:

— Мы братья-близнецы. Это твой названный брат. С ним ты клялась на крови. Любитель женщин и везде бегает за юбками. Прошу жаловать, любить не обязательно. Зовут его Злот.

По щекам Тии потекли слёзы. Она посмотрела на мужа:

— А ты?.. А тебя?.. — голос срывался.

Хохотнул второй Злот, настоящий:

— А это Добромир, если коротко, то Добр. Я его бобром кличу — всё плешь грызёт, о степенном образе жизни втолковывает. С детства он у нас правильный, маменькин сыночек без маменьки, который девиц стороной обходил. Думал, монах. Ан нет! — в голосе проскользнула злость. — Будущую императрицу ухватил. Но я тебя первым заметил!

— Ничего не первым, — опять рыкнул муж.

А Тия всё плакала:

— Выходит, я тебя совсем не знаю?

— Не знаешь, — согласился Добромир. — Ничего ты не знаешь, маленькая моя.

И тут Тияпочувствовала себя маленькой и глупенькой девочкой.

—43.2—— Будь так добр, Добр... или Бобр, — Тия скривилась. — Фуууу.

Муж, который был уже не Злотом, смотрел удивлённо:

— Ты больше ничего не хочешь у меня узнать? Спросить?

Тия отмахнулась:

— Пока у меня самая большая проблема, как называть своего мужа. Злот мне нравился намного больше.

Злот, сидевший напротив, приосанился:

— Я и сейчас готов быть рядом!

Не успел её муж рыкнуть, как она сама бросила:

— Идиот! Я про имя! Ты-то мне никогда не нравился.

Злот фыркнул:

— Ты-то никогда не знала,что я вообще есть.

— Зато замечала, когда ты впадаешь в злое состояние, а ещё в состояние — каждая юбка моя. Как же это бесило! — Тия с нежностью посмотрела на Добромира. — Всё моё ворчание на тебя из-за него. Я думала, что это ты.

Она прикоснулась к руке мужа — мозолистая. Внезапно её осенило, и она схватила руку Злота — гладкая!

Злот хмыкнул и придержал ладонь:

— Я лучше. А у твоего муженька всё рыльце в пуху.

Тут Добромир не выдержал и взревел:

— Мерзавец! Я ей сам всё расскажу. Остынь и отстань. Тут все бабы к твоим услугам — оставь лишь одну в покое, не чмыри своими словами, не пачкай своими домыслами.

— Ах, какой чистюля нашёлся! — зацокал языком Злот. — Думаешь, такой беленький, светленький и всё можно, значит.

— Это тебе всё можно! А мне нельзя.

— Завидуешь! — поднял палец Злот. Пить он не переставал, как и курить. С каждой минутой пьянел всё больше и причитал:

— Я тебе помогал, братец. Помогал! И вот благодарность — мерзавец. Ах, нехорошо.

— По-моему, — поднял брови вверх Добромир, — мы в расчёте. Я тебя ввёл во дворец, как ты и мечтал. Ты здесь на хорошем счету, можешь обосноваться, жениться...

Злот перебил:

— И это называется расчёт? Хомут! Лучше утопиться.

— А зачем ты хотел сюда?

— О, братец, много будешь знать — скоро состаришься. У меня свои резоны. Свои.— Получил, что хотел? — зыркнул Добромир.

— Ещё нет, ещё нет, но, — Злот растянул улыбку. От неё веяло холодом и непередаваемой злобой, — ещё немного осталось.

Лицо Тии просветлело:

— Я буду тебя звать Ирдо! Последние две буквы твоего имени и первые две! Пойдём, Ирдо, к себе — мне не хочется говорить здесь. Злот пьян и не отдаёт отчёта в своих словах.

— Очень даже отдаю, — парировал Злот. — Просто... остался последний шаг.