Только кого? Конечно, Пьера! Не Брута же. Фууу, мужлан!

Тия выскользнула из его нечаянных объятий и пошла к себе, не заметив, как он смотрит ей вслед.

Тия не смогла заснуть, ворочалась и ворочалась, безуспешно отгоняя странные мысли. О поцелуях, о мужской руке, которая держит её ладошку, о прикосновении к её лицу, нежной груди. Все, не совсем подруги, а так... знакомые, милые болтушки, говорили, что это прекрасное времяпрепровождение, когда очень и очень хорошо. Они описывали подробности поцелуев, ухаживаний, а Тия закатывала глаза и уходила, удивляясь, как можно быть такими глупенькими. Она тоже поглупела, что ли? Может, это воздух этих земель её портит?

Смотря, как другие девочки-чародейки под этим любовным дурманом плохо учатся, ничем интересуются, кроме парней, Тия не хотела, как они. Она с головой уходила в учёбу, зубря заклинания, тренируясь до полуночи, чтобы сдать все экзамены раньше. У неё была цель, — войти в высший триумвират Чародеек самой молодой ведьмой за всю историю. Она хотела изменить законы и уклад жизни, а это можно было сделать только там. Не прозябать, как все, принимая условия игры, а создавать их самой! Но для этого нужно было постараться.

Три часа верчения в кровати и кучу мыслей не о деле Тия с невероятным усилием наконец-то отбросила.

— Если не спится, то пойду на дело сама! — зло буркнула она под нос.

Тут же провела руками по телу, создавая чёрный наряд с магической защитой невидения. Даже маг не заметит, если только не будет специально искать. На плечо накинула простую холщовую сумку. В ней лежали несколько зелий, парочка артефактов. Тия жалела, что избушку с собой не взять. Но после раздумий хлопнула в ладоши.

Чародейка, превратившись в муху, спикировала из окна, чтобы никого не будить. На кровати она создала иллюзию храпящей тётушки и направилась на поиски кареты. Тия не знала, где стоит её избушенция, потому что этим всегда занимался Брут — она же богатая госпожа, не к лицу руки марать.

Оказалось, что в элитной гостинице «Золотой лев» для ночной парковки карет предусмотрено специальное закрытое помещение — конюшня. Тия нашла его в два счёта, легко проскользнула мимо охраны и удивилась, какое это просторное, хорошо освещенное и вентилируемое здание.

Каждая карета размещалась в отдельном боксе, оснащенном кормушками, поилками и специальными креплениями для фиксации экипажа. Везде чистая солома, даже запаха лишнего не было. Вдоль стен расположены стойла для лошадей, где они могли отдыхать и восстанавливать силы после дневных поездок. Быстро найдя избушенцию, Тия создала вместо неё иллюзию, а саму карету уменьшила и превратила в браслет, щёлкнувший на запястье.

Всё! Можно отправляться. Она быстро — только посмотрит, куда ведёт нить, а с визитом туда наведается завтра в виде тётушки Пу.

Тия выскользнула в город. Ярко-освещённые стены гостиницы быстро остались позади, как и широкие улицы. Нить вела по узким, извилистым улочкам, освещенным лишь редкими масляными фонарями, бросающими дрожащие отблески на древние камни мостовых.

Приглушённые голоса редких прохожих, спешащих по своим делам, перемежались тихим шелестом плащей и шорохом шагов.

О, в этой части города она ещё не была! Высокие шпили башен магических академий поразили чародейку. Они устремлялись ввысь, словно пытаясь коснуться звёздного небосвода.

Из окон некоторых зданий пробивался слабый свет — наверное, это маги проводили свои ритуалы или изучали древние фолианты. Эта часть города была не для торговцев или обычных людей — вот почему их сюда не занесло раньше. Без магии это место не откроется. Чужих здесь не терпят. Магический квартал столицы! О нём говорили шёпотом, и не все верили, что он существует на самом деле. Но те, кто был тут, хранили молчание и никогда не делились, отделываясь лишь общими словами.

Тие так и хотелось заглянуть в каждое окно, чтобы узнать больше о жизни в этом месте, прямо как в детстве — магия всегда завораживала её.

Холодный ветер донёс запахи горящих свечей, трав и благовоний из окна одного жилища. Ничем непримечательного в этой полутьме, такого, как многие, но именно туда вела нить цвета синей пыли. Было уже два часа ночи, но Тия не устала — она трепетала в предвкушении, что сейчас узнает, мигом раскроет загадку, ради которой она приехала. Поэтому, недолго думая, она прикоснулась к двери.

Заперто.Наносить вред или нарушать закон Тия не собиралась, поэтому присмотрелась. Считала энергетику двери и замка. Сосредоточилась на ощущении энергетических потоков и блокировок вокруг. Визуализировала, как энергия свободно течёт, открывая замок.

Прошептала:— Замок, поддайся моей воле.

Следом Тия приложила руки к замку, представляя, как её энергия плавно входит в механизм, освобождая его. Её магия вплелась в магию, создавшего защиту на этой двери. Эти две силы будто вступили в танец или противоборство. Тия покачивалась, что-то тихо напевая. Она через песню убеждала магию, наложенную на дом, что она своя, та, которую они с хозяином знали испокон веков. Дом начинал верить чародейке. Поддаваясь её уговорам, замок щёлкнул. Тия проскользнула внутрь.

—16.2—Остолбенела, обалдела, потеряла дар речи, поэтому Тия оказалась связанной по рукам и ногам заклинанием, не дающим ей использовать свою магию. Вот почему ведьме нельзя примешивать к делу чувства! Это всё портит!

Как можно было удивляться в то время, когда нужно было действовать?

Как можно было кричать, когда требовалось слиться с тенями и просто наблюдать?

Как можно было хотеть просто смотреть в глаза, когда нужно было убить его?

Перед ней стоял Пьер, потирая руки. От удовольствия? От радости?

А Тие хотелось плакать. Она столько времени думала, что убила этого идиота! Конечно, не корила себя, а то магия от этого бежит, но тратила кучу усилий, чтобы не ругать себя за это. И он, оказалось, жив-здоров, здравствует, зелье варит. Ей хотелось его убить или побить, или поцеловать, или обнять. Вот она и растерялась — повела себя, как малолетняя дурочка, у которой магия на губах ещё не обсохла. Даже личину на себя не набросила при входе, думая, что её никто тут не знает.

А Пьер всё молчал, будто что-то усиленно обдумывая.

А Тия за это время тишины поняла, что расколдоваться ей не проблема и исчезнуть отсюда тоже. Но Пьер... как же тогда Пьер? Он был каким-то другим. В лесу он смотрел на неё обожающе, как преданная собака, а тут ненавидяще с кучей яда. Но это точно был он. Густые тёмные ресницы, которые она так любила. Одна волосинка почему-то была белой и всегда притягивала Тию. А глаза! Ясное голубое небо, которое звало летать. Почему же поцелуй всё изменил? Не мог же он сейчас на неё успеть приворот наложить? Он же не ждал её.

— Пьер,— тихо, но твёрдо проговорила Тия, — давай поговорим.

—16.3—Пьер расхохотался. Не тем милым мелодичным смехом, который она знала. В этом была сталь, а ещё лезвие ножа, будто прислонённого к её горлу. Голубые глаза мага или принца, кто ж теперь знает, сверкнули.

— Да, поговорим! Но условия будут мои, раз уж ты пожаловала в гости.

Он взял со стола, на котором варил зелья, какую-то склянку и подошёл к Тие. Одним движением вылил всё содержимое ей на голову. Чародейка задохнулась не от возмущения, а от невероятно едкого запаха.

Колдовская жидкость впитывалась в волосы, одежду, кожу. Повалил розоватый дым, казалось, Тия горела. Но она ничего не чувствовала, будто спала — зелье погрузило в непрошенное забытьё.

Постепенно дым рассеивался, и вместе с этим Тия приходила в себя, ощущая себя совершенно беззащитной. Она открыла глаза и пискнула:

— Я гооолааая?!!!!!!

Визжать так, как тогда с разбойниками, не получилось. Казалось, дым у неё забрал всё — и голос, и магию, и одежду. Она стояла обнажённой перед мужчиной, который весело пялился.