— Где мои вещи? — вскрикнула Тия, вспомнив про браслет, в который она превратила избушку.

— Во дворце, — ответил Злот.

— Там моя избушенция, — Тия всхлипнула.

А её обняли мужские руки, и девушка зарылась в грудь Брута, названного брата. Теперь можно.

—31.2—Тию утешали. Тию убеждали, что они выручат избушку. Но плакала бывшая чародейка не из-за этого. Во-первых, только кое-как приняла, что магия теперь для неё недоступна, как обрушились новые осознания — теперь для неё доступна лишь обычная жизнь, а все магические плюшки отправились в фигвам. И либо замуж по расчёту выходить, за мага, но она же идейная — только по любви, поэтому пока все девочки гуляли с мальчиками, она сидела за книгами. Её никто не привлекал. Тию перекосило — зато здесь пустилась во все тяжкие, думала, что любовь, а оказалось, всё дело в магии. И если она принципиально в эти отношения магию не вмешивала, то мужчины здесь обладали впечатляющей беспринципностью. Впрочем... как у них женщины. На Тилуне мужикам не повезло — там они в магии слабый пол.

«Как всё запутано», — не могла разобраться Тиялинда. Слишком много всего с ней стряслось и вытрясло не только из умных книжек, но и из будущего, которое она себя напланировала. Опять к горлу подступили слёзы — как же трудно с этим смириться! Со своей никчёмностью. Не быть ей личностью, а быть чьей-то женой. И только милость мужа продлит её серые деньки, а ведь за это его ублажать надо и на скатерть-самобранку надежды нет.

Весь этот поток мыслей Тиялинда не выплеснула на мужчин, понимая, что не поймут. Лишь сказала:

— Магии во мне нет — избушенция никогда не выберется из браслета, да и без хозяйки силы она бы всё равно потеряла. Её же питала моя магия. Дайте мне поплакать — я же прощаюсь. С той собой, которой была всю жизнь. Той уже нет, а себя новую я не знаю. Дайте мне похоронить и с честью проводить то, что умерло, и мы двинемся дальше.

Весь оставшийся день Тия плакала, распевая песни в лесу и заплетая косы. А в ночи разожгла костёр, и начали босые пятки по земле отстукивать мелодию прощания.

Топ! Прощай магия!

Топ! Прощай былые возможности!

Топ! Прощай всё, что было!

Голос, полный боли, пронзал лес. Сердца трёх мужчин холодели от ужаса. Они не смотрели в сторону Тии, но, казалось, плачут вместе с ней. Больно за женщину, которую они любили — ведь она умерла. Больно за сестру, которую они обрели — она потерялась в этом страшном мире.

— Но мы есть у неё, — шепнул Злот.

— Мы поможем, — согласился Пьер.

— Жизнь за неё отдадим, если потребуется, — пробасил Брут.

ПлакалаТия. Плясала и пела бывшая чародейка, признавая свою пустоту, отдаваясь ей.

А как только первые лучи солнца коснулись леса, она взяла нож и обрезала свои длинные косы. Не успели мужчины ахнуть, как огонь слизнул подношение — вздыбился к небу дым.

— Тия умерла сегодня ночью, — торжественно произнесла девушка. — Отныне имя моё Томлика, что означает пустота. Зовите меня так и поздравьте с началом новой жизни.

Каждый из братьев крепко обнял свою сестру, но не было радости в их глазах, ибо сердца мужские разъедала печаль. Умерла их любимая женщина! Умерла. Они смотрели на Томлику, будто видя её впервые. Она походила на хилого паренька. В широкой мужской рубахе, что скрывала все женские формы, со спутанными короткими чёрными патлами, с грязным лицом и руками. Куда делась белоснежность? Куда исчезла женская прелесть? Куда пропала магия?

Всё это осталось позади, а впереди ждала новая жизнь без радужных надежд, но с принятием неизбежности и со смирением к тому, что ждало их.

Ни у одного из троих даже мысли не мелькнуло оставить названную сестру и вернуться к прежней жизни. Злот, Брут, Пьер тоже стали другими, просто пока ещё не заметили и не приняли этого. А Томлика не осознала, что изменила их она. И что для этого даже не понадобилась магия.

—32.1—Несмотря на бессонную ночь, после завтрака беглецы двинулись в путь.

Томлика скомандовала:

— Во дворец!

И компания мигом перестала быть беглецами. Они пошли навстречу не опасности и не в пасть льву — они пошли навстречу правде, за ответами, которые хранились во дворце, не зря же он так охранялся — королю было что прятать.

Конечно, бывшей чародейке пришлось поубеждать братьев в том, что она взвешенно приняла это решение. Ещё бы! Ей же теперь не страшна магия, и девушка надеялась заглянуть везде, где были наложены охранные чары. Её не смущало, что она теперь уязвима для копий и мечей.

— Этого же никто не знает, — убеждала она братьев.

Но сработала не её убедительность, а прямой шантаж, когда она сказала, что пойдёт сама. Томлика совершенно не боялась. Ей нечего было страшиться, ибо она уже потеряла самое важное — свою жизнь. Теперь осталось одно — дойти до конца и узнать всё или погибнуть окончательно. Третьего не дано.

Томлика только не говорила братьям, что теперь она видит магию. Наложил Злот чары защиты на их стоянку, и Томлика видела золотистые нити, которые красивым узором переплетались в воздухе по очерченному кругу. Заарканил Пьер заклинанием зайца, и ярко загорался золотистая верёвка на шее бедного зверька, но видела его только бывшая чародейка. Что-то новое просыпалось в Томлике, и она смотрела на дрожащую в небе стрелку, в конце которой недвусмысленно рисовался дворец. Он звал её, и только это было несомненно, во всём остальном Томлика сомневалась, особенно в себе.

Убедив себя, что во дворце ей ничего не грозит, ведь самое плохое уже с ней случилось, девушка стала уговаривать братьев. Ох, они оказались упёртыми мужиками, от которых несло ослиным духом, по крайней мере, они были такими же упрямыми.

— Сама такая, — огрызнулся Пьер и был прав.

Но они ещё не в полной мере вкусили женское коварство, потому что Томлика заявила, что она свободная женщина и сама пойдет. Раскудахтались братья, как наседки, потерявшие цыплёнка, но сделать ничего не смогли. Не силу же применять? А магия на эту взбалмошную сестричку не действовала. Назвался братом — иди за сестрой. Это жену можно бросить и найти новую. С сестрой такое не пройдёт.

— Зовите меня Томми, — шагая в сторону столицы, попросила Томлика. — Пусть все меня считают мужчиной.

Злот хмыкнул:

— Если мы уже не прячемся, может, я вас доставлю с ветерком?Все дружно кивнули. Но перемещения не вышло, потому что Тия осталась стоять, где стояла, а вот мужчины исчезли, вскоре они вернулись в задумчивости. Они тоже не привыкли, что на кого-то не действует магия. Жуть, как неудобно.

Пришлось Злоту не без помощи магии выискивать настоящую карету с самыми быстрыми лошадьми в округе, приманивать хозяина в эту глушь, а потом они все вместе не тряслись, конечно, но ехали по магическим меркам очень медленно. И к дворцу они добрались спустя три дня.

—32.2—На четырнадцатый день после побега из дворца Томлика, Брут, Злот и Пьер стояли перед ним. Оказалось, что попасть в столицу было легче лёгкого. Пали все кордоны, ибо умер король, просидевший на троне столько, что других правителей никто из живущих не помнил даже по рассказам прапрадедов. Его уже успели со всеми почестями похоронить, хотя ходили слухи, что закопали просто одежду — тело короля истончилось, и проступила наружу тьма, которая рассеялась по тронному залу.

Поднялись над дворцом и городом чёрные флаги, а в сам дворец налетели стервятники. Здесь было, что делить. Было, за что драться. Сколько же магов неудержимо влекла власть, и они готовы были за неё вцепиться в глотку другим претендентам. Король не менялся столетиями, и все забыли, а как же к власти приходит новый. Казалось, что был один только путь, указанный ВириемЕдинственным — два самых сильных мага должны понести, но корону-то на них должен был сам король надеть, признавая их наследниками. А теперь... кто сделает это теперь?