Не прошло и двадцати четырёх часов после смерти Вирия Единственного, а во дворце стоял такой бедлам, что, казалось, он не устоит. Даже боевые маги дворцовой охраны бросились в гущу событий, стараясь отхватить кусочек полакомее и побольше. Никто не задал себе вопроса, а чьи куски они хватают? Может, они принадлежат кому по букве закона? Но никто этих самых законов знать не знал, ведь привыкли за эти годы беспрекословно слушаться императора.

Томлика уверенно пошла внутрь со словами:

— Вот нам и ничего не грозит.

Злот ухмыльнулся, последовав за Томми без раздумий, даже не обратив внимания на открывшиеся возможности. А у Пьера взгляд стал затравленным — ему хотелось присоединиться к этой своре. Злот заметил это и кивнул:

— Иди!

— А как же наша сестра?

— Мы с Брутом не отойдём от неё ни на шаг. Но, посмотри, теперь здесь никому до нас нет дела.

Пьер, попрощавшись со всеми, убежал в неизвестном направлении. Брут вздохнул с облегчением:

— Не доверял я ему, как себе. Слишком много в нём принцевости, — тут рыжеволосый мужчина умолк.

Томлика воскликнула:

— Не зря меня сюда влекло. Пока все делят имущество, мы будем узнавать тайны.

—32.3—Начались блуждания по залам дворца троицы. Этот состав был более привычным для всех: Тия... ой, Томлика и двое её телохранителей — маг и просто честный человек. Третий был лишним, даже девушка чувствовала странную натянутость в отношениях с ним, а ещё видела золотистые нити, направленные от него к ней и не могла понять, что они значили. То, что магию, точно, но какую? Что он хотел от неё? И ведь он знал, что на неё магия не действует, но не прекращал попыток. Надеялся? Плел интриги? Хотел её любви? Знал то, что не знали они?

Без магии всё становилось таким трудным. Хочешь спросить — спроси, но в ответ можно услышать ложь. И как разобраться? Верить или нет? Ни заклятия правды не применить, ни скатерть-самобранку не использовать, ни защиту не поставить.

— Учись, — шипела Томлика. — Вот тебе обычная жизнь.

Но всё равно это было, как здоровому человеку внезапно лишиться и рук, и ног. Не хватало все равно их. Не хватало Томлике магии. И каждый раз больно саднило в груди, когда она на автомате вскидывала руки, а губы начинали шептать заклинание... лишь через пару секунд она вспоминала, что уже не может ничего сделать и больно прикусывала губу, чтобы не заплакать. Даже одеваться приходилось самой, теперь недостаточно было просто провести руками по телу, становясь чистой и красивой. Честно сказать, чистой и красивой она давно не была — с того самого момента, когда их с Пьером прервали. Та ночь была такой многообещающей, должна была стать самой прекрасной. Но воспоминания о ней вызывали лишь омерзение. Можно принудить человека силой, можно магией. Разве есть разница? Насильником человек становится и в том, и в том случае, а пострадавший — жертвой.

Ох, сколько мыслей неслось, пока они шли по дворцовым коридорам, не прячась, но и не выставляя себя не показ. Старались выбрать более тихие места. Вёл Злот, безошибочным магическим чутьём выбирая нужную дорогу. Его сила неимоверно возросла, и сам он как будто повзрослел. То в глазах горел единственный интерес — юбки, а теперь появилось что-то ещё. Томлика была слишком поглощена собой, чтобы интересоваться им, но во дворце явно почувствовала его возросшую силу и пожалела, что мало говорила о нём, а много о себе.

— К тебе перешла сила Туесяка? — уточнила девушка.

Злот сосредоточенно кивнул. Томлика понимала, что не время отвлекаться. Они шли к тронному залу, а он, судя по лицу Злота, был уже близко.

—33.1—Тронный зал удивил наших путешественников. Они-то ожидали, что вход опечатан магией, двери закрыты, а там никого. Томлика рассчитывала туда пройти одна и начать поиски.

Но массивные дубовые двери были распахнуты, хоть по-прежнему возвышались над входящими, словно стражи, оберегающие святая святых. Их резные створки, украшенные замысловатыми узорами и геральдическими символами, внушали благоговейный трепет. Но это если остановиться или следовать за королевской стражей, которая строжайше следила за тишиной и покоем в этой части дворца. Но это было в прошлый раз.

Сейчас же здесь стоял гвалт. Да, тронный зал по-прежнему был великолепен. Но гулкие стены содрогались от громких воплей и негодующих возгласов, а внутри был настоящий базар — все будто торговались. Могущественные лорды и знатные вельможи сжимали кулаки, обмениваясь яростными обвинениями и угрозами. Их лица исказились гневом, глаза метали молнии, а брови сурово хмурились.

Каждый стремился перекричать других, выдвигая всё новые и новые притязания на трон. Звон оружия и грохот падающих предметов сопровождал ожесточенные споры. Казалось, вот-вот разразится кровопролитная битва за право восседать на престоле.

Тятька Болотный, сидящий на троне, мрачно наблюдал за этим безумием, время от времени пытаясь призвать к порядку орущую толпу. Но его голос тонул в грохоте, а попытки унять конфликт оставались бесплодными.

Сумятица и хаос царили в зале, и, конечно, никто не заметил ещё троих людей, присоединившихся к сборищу.

Томлика выхватила взглядом Пьера. Да, ещё один названный брат тоже был здесь. Он не только переоделся, но успел привести себя в порядок — помылся, причесался. А наряд привлекал богатством и яркостью. Роскошный красный камзол, изящные чёрные брюки, на поясе позвякивала золотая шпага, блестели эполеты. Но принц Пьестонских земель не соответствовал сейчас своему наряду. Он орал так, что закладывало уши, и цвет его лица стремился стать похожим на камзол. «Наверное, так гармоничнее», — равнодушно подумала бывшая Тия. Та бы переживала, что Пьер выбрал не её, а престол, но сердце Томлики даже не дрогнуло. Без магии, приходилось признать, этот напыщенный франт был ей абсолютно безразличен.

Девушка, за спиной которой стояло два телохранителя, осмотрелась, а Злот шепнул:

— Давайте тоже переоденемся. Тогда мы никому точно не бросимся в глаза. Томлика кивнула.

—33.2—Спустя два часа в зал вошли три богатых лорда. Томлика категорически отказалась надевать женское платье.

— Я Томми, — заявила она. — Прошу любить и жаловать.

А Злот и Брут любили и знали крутой нрав сестренки, поэтому сил на споры не тратили. Злот щёлкнул пальцами — с уходом императора дворец впустил чужую магию, и теперь здесь колдовали все, кому не лень. Томлика расстроилась — конечно, оказалось всё не так, как она себе представляла. Идти по нитям магии, когда любая привела бы к королю, — это одно дело.

Сейчас же этих нитей вокруг было столько — они запутывались и переплетались, образуя чёрт знает что! Но, надо было признаться, Томлика соскучилась по магии. О, Тилуна, как же это удобно! Щелчок — и вот уже новый совершенно чистый наряд надет. Вот Брут засиял чистотой и красотой, за ним Злот. Щелчок... а Томлика осталась, как была.

— Эх, — почесал затылокЗлот. — Всё время забываю. Пошли в мои покои, будешь наряжаться, как обыкновенные люди.

Это сильно подзадержало троицу. И вот на всех троих красовались традиционные наряды земель Злота. Он же тоже наследник! Все подумают, что приехал претендовать.

Зелёные камзолы окантовывала снизу ярко-жёлтая полоса. Брюки были чуть темнее, а полоска того же цвета чуть уже. Такие же пуговицы блестели, словно солнца. Светло-жёлтые рубашки выглядывали из-под камзолов. Сапоги на цокающем каблучке — можно отбивать чечётку.

Наконец-то три пары сапог застучали по дубовому паркету. После тишины покоев шум тронного зала обрушился лавиной, готовясь снести. Здесь стало ещё громче. Казалось, уже была драка и готовилась следующая. Кто-то хватался за шпаги, а кто-то шептал заклинания. У Томликизарябило в глазах — от этого множества сияющих разными цветами магических нитей.

Да, здесь вовсю бушевала магия! Её использовали все, чтобы убедить или перетянуть на свою сторону других, чтобы доказать свою правоту или принудить кого-то. За престол готовы были растерзать в клочья.Томлика набрала полные лёгкие воздуха, шумно выдохнула и двинулась к трону.Вдруг в тронном зале воцарилась звенящая тишина, словно время замерло. Лишь слышалось едва уловимое потрескивание пламени в камине, да тихое дыхание присутствующих. Все взгляды были прикованы к троице, точнее к Томлике. Тишина давила на уши, становясь почти осязаемой, как будто все звуки растворились в густом воздухе. Напряжение нарастало, пока не стало казаться, что оно вот-вот взорвётся. У Томлики перехватило дыхание, а тишина в тронном зале становилась всё более тяжёлой и гнетущей.