Его невозмутимость, которой он невероятно гордился, все же дала трещину. Его лицо еще больше вытянулось, лоб прорезали новые морщины.
На большом столе, где из-за бомбежек в последние дни и занимались сортировкой дипломатической почты, лежал длинный фанерный ящик, скрепленный жестяными упорами. Крышка была откинута, демонстрируя содержимое ящика.
— И как это все объяснить?
Внутри прямо из разнообразной документации — писем, папок, обычных листов — выглядывала окровавленная голова, из рта которой торчала свернутая записка.
— Если я не ошибаюсь, это третий помощник посла в России, господин Рипли, — Иден никогда не страдал брезгливостью, а сейчас в особенности. Протянул руку и достал из рта отрезанной головы бумажку. — Что же вы нам расскажите, господин Рипли? Хм…
На небольшом куске бумаги было написано всего лишь одно предложение, смысл которого, правда, был совсем не понятен Идену.
«ЕСЛИ УМРЕТ ОДИН КОРОЛЬ, ТО УМРЕТ И ДРУГОЙ».
— Похоже, на какие-то игры разведки, — пробормотал он, припоминая из какого ведомства был этот самый господин Рипли. — Пожалуй, нужно срочно заглянуть в Вестминстерский дворец. И я буду не я, если господин Черчилль мне все не объяснит.
Глава 37
Ритуал
* * *
Мордовская АССР, поселок Торбеево — административный центр Торбеевского района
На вокзале творилось нечто неописуемое. Путейцы, застывшие у кирпичной стены, никогда еще столько начальства здесь не видели. Пыльная черная эмка, приткнувшаяся у ворот, еще утром привезла первого секретаря Мордовского обкома партии, который сейчас нервно курил одну сигарету за другой. Рядом с ним топтался на холодном сентябрьском ветру председатель Совета народных комиссаров республики, спрятав руки в карманах пальто. Чуть поодаль от руководства держалось начальство помельче — первый секретарь Торбеевского райкома партии, первый секретарь Торбеевского поселкового совета, начальник Торбеевской милиции, руководитель местного военкомата. У самого пути толпились все остальные встречающие лица, среди которых выделялись военные с серьезными лицами.
— … Георгий Иванович, как же это так? — ветер доносил обрывки разговора между председателем Совета народных комиссаров и первым секретарем Мордовского обкома. — Ни слуха же ни духа не было. Или случилось чего-то? Так просто ведь ничего не бывает.
Председателя СНК республики можно было понять. Вчера примерно в час или полтора пополудни в кабинете первого секретаря Мордовского обкома партии, считай первого человека в республике, раздался междугородний звонок. Звонила Москва, что уже было не самым хорошим знаком в такое тяжелое время. Оказалось, что в соответствие с чрезвычайным съездом союзного совета народных комиссаров, проведенным только что, в Мордовской АССР с завтрашнего дня образуется Закрытый административно-территориальный округ, который будет включать территорию аж трех районов республики: Торбеевского, Темниковского и Ковылкинского. Это чуть ли не четверть всего региона.
— А я откуда знаю? — разводил руками первый секретарь, закуривая очередную [уже четвертую или пятую по счету] сигарету. — Ты же тоже был в кабинете и все слышал. Приказали…
Поэтому, собственно, они сейчас все срочно и приехали в Торбеево, на железнодорожную станцию, куда вот-вот должен был подойти литерный поезд из Москвы. Согласно полученным инструкциям, нужно было встретить человека, который и возглавит этот вновь создаваемый округ.
— Так, что это за человек? — все не унимался председатель СНК, пытаясь хоть что-то разузнать. — Чай, хоть намекнули?
Столь неприкрытое любопытство вполне можно было понять. Появление такой фигуры очень многое меняло в политических раскладах в республике. Ведь, Закрытый административно-территориальный округ (ЗАТО) объединял районы с большими запасами строевого леса, внушительными пахотными землями и многочисленным населением, что позволял в перспективе, вообще, финансово не зависеть от руководства Мордовской АССР. Наконец, постановление чрезвычайного съезда СНК Советского Союза наделяла руководителя ЗАТО особыми организационно-распорядительными полномочиями, которых не было даже у первого секретаря обкома. По сути глава ЗАТО был там «царь и бог», причем далеко не в фигуральном смысле.
— Интересно, кого же пришлют? Варяга что ли…
— Не-ет, не варяга, — затушив носком сапог дымящийся окурок, пробормотал первый секретарь. — Сказали, что местный, из Сургоди. Фронтовик, орденоносец, порученец Самого, — он бросил быстрый взгляд на, затянутое тучами, небо и снова потянулся за сигаретой. — Понял?
Тот качнул головой в растерянности. Видно, что новость о местном его совсем выбила из колеи. Варяг-то могу быть и лучше для них. Если же придет местный человек, то это может сильно усилить кого-то из своих. Нехорошо, когда тут все уже поделено и распределено. Новая свара никому не нужна.
— Так… Подожди-ка, Георгий Иванович! Вон же председатель Сургодьского колхоза Кудяков. Он же там каждую собаку знает, ему и карты в руки, — председатель СНК резко развернулся и замахал руками, привлекая внимание нужного человека. — Товарищ Кудяков, подойдите сюда!
Плотный мужчина в пальто с поднятым воротников уже бежал в их сторону.
— Добрый день, товарищи, — первым поздоровался он с большим начальством.
— Не очень добрый, товарищ Кудяков, — покачал головой первый секретарь, хмуря лоб. — Рассказывай, кто там у тебя в хозяйстве орденоносец, фронтовик. Кого могли к нам отправить?
Кудяков тут же застыл с остекленевшими глазами.
— Чего молчишь? Говорю, к нам нового человека на большую должность шлют. Сказали, что из твоей деревни, фронтовик и орденоносец, — нетерпеливо переспросил первый секретарь. — Что у вас таких много что ли?
Мужчина морщил лоб
— Дык, вроде бы не много, товарищ Кузнецов. Наперечет все. Только, считай, никто и не подходит. Ильдар Зарипов весь пораненный в госпитале лежит. Еще не скоро на ноги встанет. Галямов на Карельском фронте рядовым воюет. Федор Савельев, конечно, с орденов, но без обеих ног вернулся. Какой из него начальник? Правда…
Дальше Кудяков замялся. Похоже, еще было что сказать, но не знал как.
— Ну, чего мнешься, как девица на выданье? — недовольно буркнул первый секретарь. — Договаривай!
— Так, этот молодой больно, хоть и с орденами. Дурной, вдобавок. Вы же его знаете! Биктяков Равиль это!
Оба начальника — первый секретарь и председатель СНК — многозначительно переглянулись. Конечно же, помнили этого юнца, имя которого уже несколько раз прогремело по всему Союзу.
— И правда, молодо больно, — подумав, решил первый секретарь. — На такую должность опытного человека должны назначить. Этому же хоть есть восемнадцать? Или приписал себе год, а то и два?
В этот момент откуда-то издалека раздался протяжный гудок. Похоже, долгожданный литерный прибывал.
— Вот сейчас и узнаем, кого к нам прислали…
Небольшая площадка перед железнодорожными путями в миг оживилась. Толпа пришла в движение. Бойцы оттянулись назад, выстраивая оцепление. Вперед протиснулось начальство, сделав сосредоточенно-деловые лица. Руками вцепились в папки с бумагами и портфели.
— Смотри-ка, литерный прислали, — пытался перекричать поднявший лязг и грохот председатель СНК, показывая на небольшой состав. — Еще и с зенитками…
Поезд, и правда, впечатлял. Небольшой: блиндированный паровоз, четыре бронированных вагона, и две платформы с зениткой и чем-то массивным, крупным.
— А это еще что? Ничего себе! — ахнула толпа, когда шустрые бойцы выскочили на одну из железнодорожных платформ и стянули тент. Внутри, как оказалось, укрывался самый настоящий бронеавтомобиль, БА-3 с сорокапяткой в башне. — Броневик! И сходни…
По сброшенным сходня бронеавтомобиль осторожно съехал на перрон и тут же застыл, грозно развернув орудие в сторону вокзала. Следом из вагонов высыпали бойцы в форме наркомата государственной безопасности, вооруженные необычными автоматами с толстыми кругляшами.
