— Неужели, эти суки, товарищи Сталина, убили…

А Дания Биктякова ничего этого не слышала и не видела. Она сразу же выбралась из правления и огородами пошла домой. Шла быстро, крепко прижимая к груди свою драгоценную добычу — газеты со статьей про ненаглядного сына.

— … Живой, главное, живой, — шептала она, обливаясь слезами от счастья. — Живой…

Добравшись до калитки, прошмыгнула во двор. В кромешной темноте что-то мягкое под ногу подвернулось, и она кубарем полетела на землю.

— Опять вы? Чуть всю душу из меня не вытрясли…

Она сидела на земле, так и не выпустив из рук газету, и сердито смотрела на небольшие меховые комочки у своих ног.

— Что же вы, окаянные, ходите ко мне? Как Равиль уехал, так ходите и ходите…

В сердцах хлопнула газетой по ближайшему комочку, который оказался самым обычным зайцем-русаком. Ушастый даже не шелохнулся, только мордочкой повел из стороны в сторону и снова затих. С другого бока еще один косой к ней прижимался, словно зайчонок к мамке.

— Ходят и ходят, а я их… — вздыхала женщина, осторожно гладя одного из зайцев. Тот, вообще, разомлел: заднюю ножку вытянул, мордочкой ей в ладонь тукается, еще ласки просит. — Дурашка, я же вас ем…

Честно говоря, только ими и спасалась. Раньше, ведь, мяса, считай, по полгода не видела. Одной пустой картошкой с сыном питались. Иногда молоко перепадало от соседей. Своей-то коровы не было, пару лет назад продать пришлось. А теперь каждый день мяса ела…

— Удивительно, как Равиль ушел, так и они приходить стали, — шептала она, продолжая гладить то одной зайчишку, то другого. Тем, словно дурные, ластились к ней, подлезали под руки, щекотали кожу ворсом на мордочке. — Уж не заворожил ли он вас? — спросила, конечно, же в шутку. Равиля животные любили, но не до такой же степени. — Эх, сына, сына, где же ты ходишь? Вон и в газете про тебя написали. Спасибо сказали, что хорошим человеком тебя вырастила… Сыночек, возвращайся, совсем без тебя тяжко… Эх…

Со вздохом поднялась, разогнала по сторонам пушистую братию, и зашла в дом. Хотела перед сном на портрет сына полюбоваться, и сама статью почитать.

Зайцы же и не думали разбегаться. Привлеченные энергией алтаря, они сгрудились у стены покосившегося сарая и застыли одной большой мохнатой кучкой. Лишь иногда то один, то другой вытягивал мордочку вперед и начинал шевелить ушами, словно пытался что-то услышать. Утром, когда зов алтаря ослабевал, часть ушастых снова убегала в поле, а вечером они возвращались.

В секретных документах Форин-офиса операция получила наименование «Немыслимое», а своими истоками уходила в далёкие 30-е годы, когда особенно обострились отношения между Советским Союзом и Соединённым королевством. Молодое советское государство возглавило новое международное движение против колониализма капиталистических государств и хищной эксплуатации государства Азии, Африки и Южной Америки.

В многочисленных колониях по всему миру развернулась острая борьба против колониальных администраций. Восставшие стреляли в иностранных бургомистров, нападали на поселение европейцев, поджигали заводы, подрывали мосты. Зашаталась власть европейцев в Алжире, Марокко, Конго, Мадагаскаре. И, самое страшное для англичан, стало жарко в жемчужине колониальной империи Великобритании Индии. Каждый день приходили известия о нападениях на королевские караваны и обозы, счёт пошел на сотни убитых солдат. Вице-король Индии без устали слал в Лондон жалостливые письма об акциях гражданского неповиновения на королевских плантациях, заводах. Дело доходило до того, что европейцам стало опасно появляться на улицах индийских городов без сопровождения. Мужчину или женщину с белой кожей могли облить помоями, а то и закидать камнями.

Нельзя сказать, что англичане бездействовали и ничего не предпринимали. Не вступая в открытую борьбу, «гадили» так, что никакой войны не нужно было. После Первой мировой войны английские части высадились в Архангельские, Мурманске, на Дальнем Востоке. В Гражданскую войну снабжали белогвардейские войска оружием, военной техникой, продовольствием и боеприпасами. Все 20-е годы активно поддерживали басмаческое движение в южном подбрюшье Советского государства, готовя и координируя многочисленные восстания оболваненных пропагандой мюридов. На английские деньги на Кавказе и Центральной Азии как на дрожжах росли теократические халифаты, отряды которых со средневековой жестокостью физически вырезали сельскую интеллигенцию, зашивали в мешки учителей, инженеров, докторов и бросали их в горные реки, запрещали горным жителям ходить в школы и больницы. В следующее десятилетие на деньги английских эмиссаров создавались подпольные террористические группы в Западной Украине и Белоруссии, состоявшие из убежденных националистов.

К концу 40-х годов правительство Великобритании во главе с премьер-министром Уинстоном Черчиллем, фанатично ненавидящим Советский Союз, убедилось окончательно, что противостояние с Советским государством зашло в тупик. «Задушить» противника им так и не удалось. СССР уверенно выходил на первые роли в мире, выступая за его переустройство. Открыто победить такого врага, учитывая его мощную армию, не представлялось возможным.

Внешнеполитическое противостояние Советского Союза и Великобритании напоминало собой вражду двух боксеров — стареющего и многоопытного чемпиона, карьера которого клонится к закату, и молодого, жадного до наград, почета и славы, который только-только восходит на спортивный Олимп. Первый уже видит во втором угрозу своему положению, и пытается сделать все, чтобы остаться первым. Эта жажда победы над своим противником в итоге и привела к появлению операции «Немыслимое», предусматривавшая физическое устранение первого лица Советского государства.

Первые покушения на Иосифа Сталина, к которым приложила руки британская разведка, начались в середине тридцатых, и с завидной регулярностью продолжались вплоть до 1939 года. С началом новой мировой войны, сделавшей бывших врагов союзниками, был сделан небольшой перерыв, который закончился в конце июня 1941 года. К этому времени премьер-министру, идейному вдохновителю всех покушений, стало окончательно и бесповоротно ясно, что СССР будет повержен в самые ближайшие месяцы. Советниками назывались такие месяцы, как ноябрь, крайний срок декабрь, когда передовые немецкие части войдут в Москву, и большевики запросят капитуляцию.

Уготованная Союзу роль жертвенного бычка на заклание полностью удалась. Тем более Запад получил так необходимую ему отсрочку, когда основные силы Германии были связаны на Востоке.

Именно этот момент Черчилль и счёл наилучшим для сведения счетов. Если раньше его останавливала совместная борьба с Гитлером, то теперь это все уже было в прошлом. Будет Сталин у власти или нет, большевики все равно проиграли эту войну и их ждет судьба побеждённых.

Устранение Сталина, как и всегда, британская секретная служба планировала сделать чужими руками. Все должно было указывать на то, что покушение готовили и провели немцы и их агенты в России. Это, как был уверен Черчилль, придаст большевикам решимости сражаться ещё яростнее, а значит, продержаться чуть больше, чем он насчитывал.

Если же вскроется, что немцы тут не причём, то должен был всплыть ещё один фальшивый виновник — внутренняя оппозиция Сталину. Такая многоходовка практически гарантировала, что истинный организатор останется в тени и будет главным выгодоприобретателем. Оставалось лишь найти в советской элите того, кто согласится сотрудничать…

Москва, несколькими месяцами ранее…

Полина Жемчужина, урожденная Перл Соломоновна Карповская, супруга наркома иностранных дел Вячеслава Молотова, не считала себя предательницей коммунистических заветов, а уж тем более противницей советского строя. Скорее наоборот, искренне верила в истинность марксистско-ленинского учения и его способность построить коммунизм в одной отдельно взятой стране. Более того, долгое время она словом и делом подтверждала это: занимала руководящие должности в наркоматах пищевой промышленности, позднее в министерстве легкой промышленности, Антифашистском еврейском центре, была кандидатом в члены ЦК ВКП (б). Словом, была плоть от плоти советской системы и неотъемлемой частью его государственной элиты.