До коптящего дымом грузовика осталось всего ничего. Риивал уже приготовился действовать.

— Воздух! — заорал во весь голос боец, тыкая ему в спину винтовкой. — В укрытие!

Послышался нарастающий вой пикирующего бомбардировщика, заходящего со стороны солнца. Загрохотали пулеметные очереди, полосуя здания, дорогу. Первый взрыв рванул в десятке шагов от них, второй — чуть ближе

г. Борисов, расположение 17-ой танковой дивизии вермахта

Двухэтажное белокаменное здание с круглыми колоннами спряталось в тени раскидистых вековых дубов, даря столь желанную прохладу в пронзительный июльский зной. Когда-то по здешним извилистым дорожкам, выложенным серой плиткой, носилась многочисленная прислуга и дворня князей Ярузельских, потомков гордых шляхтичей. У широкой лестницы с грозными каменными львами, застывшими у ее подножия, останавливались роскошные экипажи с господскими гостями. Гремела музыка, разносился веселый смех гостей. Бегали белокурые детишки в белоснежных одеждах, оттого похожие на маленьких ангелочков.

Но сейчас бывший господский сад оглашали совсем другие звуки. Вместо цоканья копыт черных, как смоль, жеребцов и поскрипывания лакированных экипажей слышался металлический скрежет танков, тарахтение мотоциклетов с вестовыми и лающая немецкая речь. В Борисове дислоцировалась 17-ая танковая дивизия вермахта, в составе группы армий Центр наступавшая на Смоленск, а затем и Москву. После кровопролитного сражения у городка Сенно дивизия приводила перегруппировку полков и батальонов, довольно сильно потрепанных сильными ударами 3-ей танковой армией РККА.

— … Как говоришь там поживет твой батюшка, мой славный товарищ? — высокий сухопарый генерал-майор Вильгельм фон Тома, с удобством расположился в глубоком кресле. Напротив, точно в таком же кресле, расположился довольно молодой капитан с волевым лицом и едва заметными шрамами на щеках, выдававшим в нем страсть к фехтованию. — Надеюсь, он также бодр и весел, как и год назад.

Молодой офицер почтительно наклонил головой.

— Да, господин генерал-майор, слава Богу, батюшка бодр. По-прежнему, каждое утро ровно в семь часов он совершает свой продолжительный моцион по парку. Завершает прогулку традиционной чашечкой кофе в своей любимой беседке, читает свежую газету…

Генерал засмеялся, завистливо качая головой.

— Узнаю, старину Франца! Ха-ха! Никогда не изменяет своим привычкам. Помнится, в ту войну [первая мировая война] его именно поэтому и прозвали Железный Франц… Эх, мой мальчик, знал бы ты, как здесь мне не хватает его совета. Тут далеко не легкая прогулка, наподобие французской, как многие думают в Фатерлянде, — командир дивизии вздохнул и махнул рукой в сторону окна, из которого открывался вид на высокую колокольню из красного кирпича. — Русские дерутся ожесточенно, исступленно, как загнанные в уголь крысы. Когда не остается другого выхода, то пускают последний патрон себе в лоб или подрывают себя гранатой. И если на Западе мы могли себе позволить некоторые вольности и расхлябанность, то здесь приходится воевать по всем правилам. Эта война совсем другая… Да, другая война, мой мальчик…

Замолчав, генерал потянулся к небольшой фарфоровой чашке на столике рядом. Поднес к лицу и с наслаждением вдохнул горьковатый аромат кофе. Сразу был виден, настоящий ценитель настоящего кофе.

— Настоящий бразильский кофе из моих старых запасов. С проклятой блокадой этих лимонников такой находить все сложнее и сложнее…

Он сделал небольшой глоток, наслаждаясь вкусом. Даже прикрыл глаза при этом. Чувствовалось, эту чашку мог смаковать и смаковать, растягивая удовольствием. Но гость, сын его старого приятеля, похоже не обладал такой страстью к этому напитку, оттого и начал проявлять некоторое нетерпение.

— Кхе, кхе, — кашлянул генерал, ставя чашку на столик. — Вижу, мой мальчик, вижу, что тебе натерпится все рассказать о своем расследовании. Но ты должен простить мою стариковскую слабость. Ведь, их у меня осталось слишком мало.

Наконец, кофе было допито, и генерал повернулся к молодому офицеру.

— Внимательно слушаю. Надеюсь, тебе удалось во всем разобраться. Твой батюшка очень хорошо отзывался о твоих способностях. Хотя с другими способностями в абвер и не берут, — здесь старик усмехнулся своим мыслям.

Фон Тома неспроста обратился именно к сыну своего старого товарища. И дело было совсем не в товарищеских чувствах. Проблема, с которой он столкнулся, была слишком серьезной, и главное, непонятной, что требовало не совсем обычных средств для ее решения. Здесь нужен был не дуболом из СС, готовый все сравнять с землей, а кто-то более интеллектуальный, с аналитическим складом ума. И Генрих Келлер, офицер первого отдела, отвечающий за анализ разведывательных данных о сухопутных силах зарубежных государств, оказался для генерала наилучшим вариантом, чтобы заняться одним странным делом и при этом держать язык за зубами. Тем более и оказался рядом, в служебной командировке…

Дело, и правда, казалось, совершенно выбивающимся их ряда. Четыре дня назад передовые части его дивизии — 17-ый мотоциклетный полк и рота 39-ого танкового полка — выдвинулись по направлению Борисов — Слобожаны. Задача — занять корпусные склады РККА в районе города Слобожаны. Никакого серьезного сопротивления не ожидалось. По донесениям радиоразведки, занимавшая Слобожаны, 2-ая советская танковая дивизия уже оставила город и отступила на восток. Однако, войдя в город, немецкие подразделения неожиданно попали в огненный мешок и понесли тяжелые потери. Попытка ввести в бой танковую роту ничего не дала. В результате, войска отошли и в соответствие с директивой командования встали лагерем для перегруппировки.

— … Но рядовая, в сущности, ситуация ночью приобрела совершенной другой окрас. Кто-то натуральным образом вырезал целую роту с командиром полка в придачу и тремя танковыми экипажами в полном составе. Причем никто, заметь это, не поднял тревогу, — вновь вздохнув, генерал махнул рукой. — А теперь, я слушаю, что тебе удалось узнать.

Капитан тут же раскрыл черную кожаную папку и начал выкладывать из нее документы.

— Здесь, господин генерал-майор, результаты некоторых экспертиз, чтобы вы ознакомились с ними позднее. Главное, я озвучу…

Офицер на мгновение задумался, но сразу же продолжил.

— Количество убийств и скорость их совершения без всякого сомнения говорят об одном — действовала особым образом подготовленная диверсионная группа, которую я бы обозначил в качестве терра инкогнита. Она вызывает у меня очень много вопросов, на которые я пока не вижу ответов. Что это подразделение? Откуда оно здесь взялось? Где готовят таких специалистов? Что у них за подготовка?

Он излагал быстро, четко, по-военному. Чувствовалось, что за уверенной речью скрывалось отличное владение материалом, большой опыт подобных докладов.

— … На основании косвенных признаков могу сказать, что члены этого отряда прекрасно владеют ножевым боем, великолепно знаю анатомию человека. Все нанесенные нашим солдатам удары совершенно безупречны с точки зрения эффективности — точны, резки, сильны. Если бы разговор шел об одном или нескольких таких случаях, то я бы без всякого колебания сказал, что у нашего противника медицинское прошлое. Только хороший хирург смог бы такое провернуть. Хотя…

Похоже, только что капитану в голову пришла и другая мысль. Мужчина пальцем коснулся переносицы, словно поправлял невидимые очки. Жест, явно говорящий о раздумье.

— Такое странное сочетание навыков — превосходное владение ножом, отличная маскировка и удивительное знание человеческой анатомии — очень напоминает подготовку разведчиков у нашего союзника в Азии. Два года назад в Японии я нечто подобное уже видел. Там рассказывали об особой подготовке воинов — нидзю, которые были способным вытворять настоящие чудеса — взбираться на отвесные стены, часами лежать в земле, превращать в оружие практически любой предмет. Учитывая, что несколько лет назад Советы в Халкин-Голе сталкивались с японцами, то связь с азиатами может быть очень реальным объяснением. Диверсионную группу вполне могли перебросить с Дальнего Востока.