Улыбаясь одной половиной рта, Сталин внимательно наблюдал за присутствующими. Отмечал для себя разительную перемену настроения, произошедшую с ними. В генералов, словно вдохнули новые силы. Еще недавно хмурые, демонстрирующие сомнение, а то и полное отчаяние, сейчас они были полны оптимизма и уверенности в победе.

— … Первые итоги операции показали, что несоблюдение этих принципов приводит к неоправданным потерям в личном составе и технике, к низким темпам наступления, — Жуков заиграл желваками, что придавало ему жесткое, если не сказать жестокое выражение лица. — Такие командиры, действуя неумело, непродуманно, зачастую атаковали прямо в лоб, и, соответственно, несли большие потери. Предлагаю поставить вопрос о наказании…

Сталин перевел взгляд на остальных командармов, отметив точно такие же гримасы. Похоже, ситуация с потерями и неумелым командованием, и правда, была серьезной. В противном случае, Жуков не стал бы заострять на это вопрос в такой момент. Верховный чиркнул в блокнот пометку, чтобы позже запросить обо всем этом подробный отчет.

— Однако, товарищи, есть и совершенно обратные примеры — примеры умелого, грамотного руководства приданными соединениями и частями, когда командиры действую неординарно, нешаблонно, стараются переиграть врага, предугадать его действия, — Жуков ощутимо оживился, что не укрылось от остальных. — Считаю чрезвычайно показательным пример действия частей 101-ого стрелкового полка 32-ой Краснознаменной стрелковой дивизии под командованием полковника Захарова…

Наморщив лоб, Верховный тем временем мучительно пытался вспомнить, где он уже слышал имя этого командира и, собственно, номер части. К сожалению, память никак не хотела ему в этом помогать. Из-за сильного нервного напряжения последних дней, когда, по сути, решалась судьба столицы, в голове смешалось очень многое. Где тут вспомнить про какого-то полковника?

— … В общей совокупности за три дня боев полк Захарова не потерял ни одного бойца убитым и раненным. Было освобождено двенадцать сел и поселков, взято в неповреждённом состоянии восемь средних немецких танка, двенадцать буксируемых орудий, более сорок минометов, множество стрелкового оружия, — продолжал перечислять Жуков, взывая искреннее удивление у присутствующих. Даже Сталин, только что что-то чиркавший у себя в блокноте, замер и поднял голову. — Следует заметить, что Захаров наступал против превосходящих сил 16-ой немецкой армии, а именно 23-ей моторизованной дивизии. Вот это показатель мастерство и полководческого таланта, товарищи! Разгромить укрепившегося врага и не потерять ни одного человека! Уверен, нужно представить полковника Захарова к Золотой звезде и званию Героя Советского Союза, а его отличившихся бойцов — к высоким правительственным наградам. Вы согласны, товарищ Сталин?

Конечно, же Верховный кивнул. Сделал в блокноте пометку, чтобы дать соответствующее поручение. Но в этот же самый момент обратил внимание на странное поведении Берии, который, словно бы морщился. Хорошо зная наркома государственной безопасности, Стали был готов биться об заклад, что тому известно что-то эдакое.

Когда же заседание подошло к концу и все начали расходиться, то Сталин негромко кашлянул и произнес в спину уходящим людям:

— А вас, товарищ Берия, я попрошу остаться.

Тот, сих пор еще вздрагивавший при звуках голоса Верховного, остановился в дверях. Резко развернулся и замер, смотря, как кролик на удава.

— Что знаешь? — Сталин встал и медленно пошел в его сторону.

— Я… Я, товарищ Сталин, — Берия, похоже, растерялся. — У меня есть другие данные… про этого… этого полковника.

Хозяин кабинета вопросительно кивнул. Мол, продолжай.

— Все было не так, совсем не так, — Берия сглотнул вставший в горле ком. — Точнее так, но по-другому…

Звучало совсем путанно, отчего у Сталина недовольно дернулась щека.

— Не было никакого грамотного руководства, товарищ Сталин. Это совершенно обычный полк, рядовая пехота без средств усиления. Захаров хоть и опытный командир, воюет с первых дней войны, но никак не стратег.

Сталин нетерпеливо хмыкнул. По лицу было видно, что это все ему совсем не нравилось. Один только что пел хвалебные дифирамбы про полководческое искусство этого полковника, второй через несколько минут говорит прямо о противоположном. Где тут правда⁈ Нехорошо, очень нехорошо.

— Мне сообщили, что там уже живых не было, — Берия вытащил из папочки, что была в руках, какой-то листок. — Начальник особого отдела майор Коротин написал, что в момент захода наших войск на немецкие позиции живых солдат противника обнаружено не было. Ни одного солдата, товарищ Сталин. Хотя нет, одного все же нашли.

Листок с донесением перекочевал в руки Верховного, который тут же углубился в него.

— Какого-то повара в нужнике нашли, товарищ Сталин. Он только скулил от страха и ни одного слова сказать не мог… В домах, блиндажах были уже мертвые. Кому голову отрезали, кому брюхо вскрыли. Никого не в живых не оставили… Что-то совсем странное, неправильное происходит, товарищ Сталин. Чертовщина какая-то…

При слове «чертовщина» Сталин вздрагивает, наконец, вспоминая этого самого полковника Захарова и его 101-ый полк. Ведь, именно в нем служил тот самый сержант Биктяков, о котором в последнее время он старался не думать.

— Объявился… опять, — прошептал Сталин. — Получается, в одиночку справился… Батальон пехоты, гаубичная батарея, танковая рота… — опустил глаза в листок с донесением, снова и снова вчитываясь в страшные подробности о сотнях трупов немецких солдат и офицеров с резанными ранами, брошенной технике. — Настоящая чертовщина… Хорошо, что наша чертовщина.

Верховный задумался. К нему в голову вновь пришла давно уже подзабытая мысль — а не использовать ли это существо [человеком его язык не поворачивался называть] в войне с Германией на полную силу? Почему он отказывается от этого? Из-за страха, стыда? Ведь, это позволит сохранить тысячи и тысячи жизней бойцов и командиров Красной Армии, мирных жителей. Какая теперь разница, соответствует ли магия постулатам марксистко-ленинского учения или нет! Теперь это все можно смело выбросить на свалку истории. Главное, именно Советский Союз, первое в мире государство победившего пролетариата, получит в свои руку это силу! Ясно же, что война с Германией, не последняя война в мире…

— Знаешь, что Лаврентий, — Сталин вдруг повернулся к наркому. — Выезжай туда и найди мне сержанта Биктякова. Передай, что я прошу его о помощи в разгроме Германии и предлагаю заключить полноценный военный союз. Ведь, он, кажется, теперь не один.

Лес

Богиня кровожадно облизнула губы. Темная Жатва прошла на славу. Тысячелетия, проведенные за Краем, почти иссушили ее силу, но теперь это все в прошлом.

— Хорроший мир… Хорроший новый мир…

Ллос чувствовала, как к ней возвращается прежняя сила. Еще немного, и она обретет прежнее, а может и большее могущество.

— И тогда посмотрим… примут ли меня Старшие Боги.

ОТ АВТОРА.

Дорогие читатели, история о дроу завершилась на такой ноте, за которой можно было и не ставить точку. Ведь, мир ждали другие войны, еще более кровожадные, еще более страшные, — самое настоящее раздолье для Темного племени и его Богини.

Однако, точку в истории ставить все равно нужно.

Благодарю за внимание к книге и ее героям.