— Мое желание — служить тебе, Темная госпожа.
Взгляд Ллос на мгновение потеплел, но тут же вновь стал холодным, равнодушным.
— Тогда ты получишь свою награду позже. А сейчас…
Она сделал шаг ближе.
— Меня мучает Голод, мой верный хранитель. Для тебя здесь прошли мгновения, а для меня — целая вечность.
Только сейчас до Риивала дошло, почему все вокруг превратилось в безжизненную пустыню. Ее вид то же говорил о Голоде: точеная фигура, осунувшееся лицо.
— Мой Голод так велик, что я начинаю терять терпение.
Риивал сверкнул глазами, вновь падая на колено.
— Не гневайся, госпожа. Я помогу утолить твой голод… Этот мир ждал тебя. Здесь рекою льется кровь, из голов павших врагов возводят высокие башни, а из их тел — стены…. Это мир вечной войны, боли и страха.
— Подожди…
Богиня сделал шаг в сторону и стала жадно вдыхать воздух.
— Да, хранитель. Ты не обманул меня. Ты, правда, привел в мир войны. Пошли.
Коснувшись его плеча, она развернулась и пошла прочь из сада. Дроу последовал за ней.
— Мне нужно быстрее восстановить силы, иначе боги этого мира расправятся со мной.
— Что?
Риивал даже споткнулся от удивления. Ведь, все это время ни разу не видел следов божественного вмешательства. Решил, что этот мир пуст.
— Как же так?
— Ты еще слишком юн для хранителя, поэтому много не знаешь, — в голосе богине послышалась легкая грусть. — Значит, пришла пора все узнать, Риивал Следопыт.
Они шли по тропке за деревенскими огородами, а их голоса разносились далеко-далеко в ночной тиши. И услышь кто-нибудь этот разговор, точно бы стал крутить пальцем у лба. Ведь, никто из сельчан в здраво уме явно бы не стал говорить такое.
— … Миров, Риивал Следопыт, такое великое множество, что твой разум даже не сможет этого осознать. Там живут разные существа, в том числе и такие, которые даже не могут тебе присниться в самом страшном сне. В одном мире это титаны, существа в десятки локтей ростом, способные сокрушать горы и осушать реки. В другом мире живут разумные хорьки, уступающие ростом дварфам твоего мира, но при этом создающие гигантские подземные города. Есть водные миры с существами, населяющими самые темные глубины и способные в толще воды передвигаться с огромной скоростью.
Риивал шел за богиней и с трудом сохранял невозмутимость. Слишком уж невероятным казалось услышанное, переворачивая многие из его представлений.
— … И в каждом из миров есть боги, где-то сильные, где-то не очень, еще не набрав силу
— Благословенная, значит, и здесь тоже?
Богиня кивнула.
— … Боги этого мира еще юны, но так же, как их старшие сородичи, жаждут власти. И скоро они узнают обо мне, мой верный хранитель.
— Я выступлю против любого бога, Благословенная, — дроу, не задумываюсь, шагнул вперед. — Одно твое слово, и ему не жить.
Не останавливаясь, она улыбнулась.
— Прежде чем начинать борьбу, мы должны стать сильнее. А, значит, мы идем… на войну
— Война! — дроу довольно оскалился. Что может быть почетнее, чем война под знаменем Темной госпожи? — Тогда я знаю, где искать врага…
Глава 40
Ждали не этого…
* * *
Москва, станция метро «Маяковская»
Этот день должен был стать днем триумфа Союза, днем его возмездия Врагу, который для многих миллионом человек уже стал библейским Врагом, Вельзевулом во плоти.
7 ноября 1941 года, в день двадцать четвертой годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, было решено провести XVIIIВсесоюзную конференцию ВКП(б). Во избежание немецких бомбардировок заседание должно было состояться на станции метро «Маяковская», куда было приглашено более двух тысяч делегатов со всех концов огромного государства, около двух сотен корреспондентов всех ведущих информационных агентств, десятки специальных представителей иностранных государств, орденоносцев Красной армии и Красного флота.
Именно в этот день всему миру после слов о преимуществах коммунистического строя и неминуемой победе Советского Союза будет предъявлен плененный фюрер Германского народа и Германии Адольф Гитлер. Предъявлен, как и обещал Иосиф Сталин, в железной клетке, как дикое, злобное животное.
Ровно в двенадцать часов на станции «Маяковская» разом вспыхнули дополнительные прожекторы, залившие огромное помещение морем света. Казалось, арочные своды и стены вдруг раздвинулись, превращая зал в нечто колоссальное без границ.
На демонтированном эскалаторе была установлена трибуна-помост, на которую взошел Сталин. Сразу же защелкали вспышки фотоаппаратов, застрекотали моторы кинокамер. Все стремились, как можно более точно запечатлеть этот, без всякого сомнения, исторический момент. Сразу же началась прямая трансляция всего происходящего.
— Товарищи! В эти дни испытаний первое государство трудящихся без всякого сомнения выдержало страшный бесчеловечный удар фашистского милитаризма. Все планы фашистского режима о молниеносной войне, во время которой Советский Союз должен был поставлен на колени, сорваны. Уничтожены сотни тысяч немецких солдат и офицеров, сожжены тысячи танков, самолетов, бронетранспортёров и артиллерийских орудий.
Он говорил о единстве тыла и фронта, о миллионах советских бойцов, рабочих и крестьян, которые днем и ночью трудились для приближения победы, клали свои жизни на алтарь победы над врагом.
— … За первые месяцы войны из прифронтовых территорий были перемещены десятки крупнейших промышленных предприятий, заводов, научных институтов на восток и в самые кратчайшие сроки запущены в работу. Уже выплавлены десятки тысяч тонн чугуна, первоклассной стали. Ежемесячно увеличиваются объемы добытого угля, железной руды. В разы выросло число собранных танков, самолетов, артиллерийских орудий…
Заканчивая выступление, Сталин понизил голос.
— Наше дело правое, мы победим…
В этот момент за его спиной вспыхнула новая партия прожекторов, высветивших большой куб, укрытый плотной черной тканью. И словно опытный конферансье, Сталин развернулся в пол оборота.
— Товарищи, история неумолима и жестоко карает тех, кто ставит себя превыше всего и всех. И вот яркое тому доказательство!
К черному кубу в полной тишине направились двое командиров, четко печатая шаг. Взгляды тысяч и тысяч людей скрестились на них с замиранием сердца. Абсолютное большинство и не догадывалось, кто скрывается за черным покрывалом.
— Доблестные советские разведчики и партизаны сумели пробраться в самое логово врага, где он планировал захват столицы нашей советской родины города Москвы, и захватили…
Двое высоких командиров со сверкающими орденами на груди края покрывала и резко дернули, скидывая его вниз.
— Адольфа Гитлера!
Тысячи людей одновременно выдохнули, подавшись вперед. Все, как один, хотели увидеть того, чье имя склоняли десятки раз на дню, кого поминали последними словами, проклинали.
На месте, где раньше находился эскалатор, сейчас стояла большая железная клетка с человеком в простом черном костюме и белой рубашке. Пленник с узнаваемой косой челкой и крохотными усиками стоял, чуть сгорбившись, и медленно поворачивал голову из стороны в сторону. Правда, от характерного пронзительного взгляда не осталось и следа. В глазах плескалось лишь безумие. Напоминал давно уже потерявшегося домашнего пса, еще лоснящегося от прежней заботы, но уже совершенно раздавленного случившимся…
* * *
Ждали изменений…
Думали, что теперь все изменится…
Надеялись на лучшее…
Молились…
Но для Союза все стало только хуже. Ничего, на что так надеялось высшее политическое и военное руководство, к сожалению, так и не произошло. Наоборот, оживились старые угрозы, начали формироваться новые, о которых еще неделю назад и слыхом не слыхивали.
Не оправдало надежд советского командования пленение Гитлера. Казалось бы, эпохальное событие, должное кардинальным образом изменить ход войны, внесло в него лишь косметические коррективы. Немецкая военно-политическая элита ответила на все это гениальным идеолого-пропагандистским ходом, объявив все свидетельства о пленении фюрера масштабной и откровенной фальсификацией. Кино- и фотодокументы признавались подделкой, показанный Гитлер — его двойником.
