Людей так много, но никто из них не знаком.

Всё в порядке. Ты просто заблудился. Не ушёл.

У меня начинает болеть грудь.

Где Доминик?

Мое зрение начинает расплываться, и я моргаю.

Просто дыши.

Я пытаюсь. Я пытаюсь сделать ровный вдох. Но…

Я пробую еще раз.

Паника побеждает.

Мне нужно найти Доминика.

Я снова разворачиваюсь, решая выбрать новое направление. Но я слишком отвлечен, и моя нога за что-то цепляется, останавливая движение, в то время как остальное тело продолжает двигаться вперед.

Я спотыкаюсь о переднее колесо детской коляски. И у меня есть достаточно времени, чтобы издать тихий крик, когда я вытягиваю руки и ловлю себя на грубом гравии ладонями.

Острые камни, соприкасающиеся с кожей, ощущаются мгновенно и заставляют меня проигрывать борьбу со слезами.

«О, боже, ты в порядке?» Женщина приседает рядом со мной. «Мне так жаль». Она извиняется, хотя мы оба знаем, что я была виновата.

Она хватает меня за руку, помогая мне подняться. «Ты в порядке?»

Я киваю, вытирая щеки тыльной стороной ладони. «Я в порядке».

Слова звучат как угодно, но у меня нет сил объяснить, что мой плач не имеет ничего общего с падением. Поэтому я спешу уйти.

Достаточно сделать несколько шагов, чтобы заметить, что у меня болит колено. Должно быть, я приземлился так же жестко.

Я снова вытираю щеки и моргаю. Но все равно ни одно из лиц вокруг меня не знакомо.

Моя нижняя губа дрожит от желания выкрикнуть имя Доминика. Если бы я сосредоточился на вдохе, я бы, наверное, выкрикнул его довольно громко.

А что, если я позову его, а он не придет?

Он не оставил меня.

Доминик здесь; он не оставил меня.

Но сколько бы раз я себе это ни говорил, я не могу избавиться от отвратительного беспокойства о том, что, возможно, он это сделал.

Я спотыкаюсь и делаю еще несколько шагов.

А что, если он меня бросит?

Часть моего мозга знает, что я в порядке. Часть, которая знает, что это просто реакция на травму. Еще дерьмо, мне нужна еще терапия.

Но другая часть моего мозга сейчас всем управляет. И эта часть развивается по спирали.

Я делаю еще один прерывистый вдох.

Я больше не вижу лиц вокруг себя. Мое зрение слишком размыто.

Если бы это были люди, которых я знал, они бы что-нибудь сказали. Они бы поймали Дома.

Но даже среди всех этих людей меня никто не узнает.

А что, если все уйдут?

Я замечаю впереди просвет в толпе и проталкиваюсь сквозь него.

Я продолжаю идти, не оборачиваясь, пока не нахожу край рынка.

Меня никто не остановит.

Никто не зовет меня по имени.

Я пробираюсь сквозь последний поток людей и нахожу свободную скамейку снаружи последнего прохода. Я медленно опускаюсь на нее, потому что мое колено начинает болеть. Как только я сажусь, я кладу сумочку на колени, затем — осторожно, чтобы не задеть травмированные ладони — достаю из пакета только что купленную миску.

Когда я упал, я почувствовал, как миска разбилась между моим локтем и землей, и мне нужно проверить, не разбил ли я ее.

Сняв бумагу, я игнорирую боль в локте и прикусываю губу. Сильно. Потому что верхний край чаши отколот — кусок блестящей краски отсутствует, обнажая неровный полумесяц тусклости.

Я провожу пальцем по этому месту, и слеза капает с моей щеки и падает на изогнутую поверхность миски.

Это всего лишь мгновение.

Я буду счастлив в другой момент.

Я стараюсь следовать трём правилам, которым меня научил мой психотерапевт.

Я пытаюсь искать три вещи. Я пытаюсь слышать три вещи. Я пытаюсь сосредоточиться на трех вещах в моем теле.

Но все, что я вижу, — это сломанные части.

Потому что в Рождество все ломается.

ГЛАВА 61

Вэл

«Ангел», — мягкий голос Доминика касается меня за мгновение до того, как его руки ложатся на мои икры.

Он присел передо мной на корточки, так что наши глаза оказались на одном уровне.

Я шмыгаю носом, прежде чем поднять на него глаза. «Привет».

Дом поднимает руку и проводит большим пальцем по моей щеке. «Что случилось?»

«Меня разлучили», — снова шмыгаю носом.

«Не плачь, Валентина», — он смахивает еще одну слезу.

Я шевелюсь, и у меня на коленях что-то хрустит. «Я разбила миску».

Он смотрит вниз и замечает тарелку, которую я все еще держу.

«Мы это исправим». Дом поднимает руки и кладет их поверх моих, так что мы держим миску вместе. Но такое положение прижимает мои ладони к дереву и заставляет меня вздрагивать.

Доминик так быстро отдергивает руки, что кажется, будто я его обожгла.

«Извините». Я извиняюсь, хотя знаю, что не должна. Но мне не нравится заставлять его чувствовать себя плохо.

Он берет миску из моих рук и ставит ее на скамейку рядом со мной. Затем он нежно хватает мои запястья и поворачивает мои руки ладонями вверх, открывая злые царапины и пару пятен крови.

«Кто это сделал?» Голос Доминика такой ровный. Он звучит так сдержанно.

Но я так не думаю.

"Никто."

«Валентин». Он отпускает одну руку, чтобы схватить меня за подбородок, заставляя посмотреть на него. «Кто тебя трогал?»

Я пытаюсь покачать головой, но не могу, он держит меня. «Это не было…»

Доминик наклоняется ко мне, и его глаза выдают фальшь его внешнего спокойствия. «Если кто-то причинит тебе боль, я убью его. Не пытайся остановить меня».

Его слова обвивают меня, сжимая и вытесняя остатки моей затянувшейся паники.

«Я упала», — шепчу я.

Он придвигается ближе. Его живот упирается в мои колени, и моя нога слегка дергается.

Доминик тут же отстраняется, его руки скользят к моим бедрам, и он смотрит на дыру в моих джинсах на правом колене.

«Вас кто-то толкнул?»

«Нет», — прошептал другой. «Я споткнулся о коляску».

Он снова смотрит на меня, стараясь не задеть мое колено. «Ты в порядке?»

Я киваю. Еще несколько слезинок вырываются из глаз от его нежного тона.

«Почему ты плачешь, жена?» Он скользит руками по моим ногам, пока не хватает меня под курткой, держа за бедра.

«Я…» Я опускаю глаза на колени. «Я думала, может, ты меня бросила».

«Оставил тебя?»

Я прижимаю кончики пальцев к бедрам, желая, чтобы у меня было что-то, за что можно было бы держаться.

«Я думала…» Я останавливаюсь, чтобы перевести дух. «Я покупала эту миску» — я указываю на нее — «пока твоя мама пошла за крендельком, но когда я попыталась найти ее потом, она исчезла. А потом я не смогла ее найти. И я попыталась найти тебя». Мой голос срывается, и я чувствую себя такой глупой, но ничего не могу с собой поделать. «Ты сказала, что здесь так много твоих людей, но я никого не заметила». Его большие пальцы скользят по моим бедрам. «Я думала, ты меня бросила».

«Ангел». Дом придвигается ближе, осторожно отводя мое больное колено в сторону. «Я не собираюсь тебя оставлять».

Я едва заметно пожимаю плечами. «Я знаю».

«Валентин». Он ждет, когда мой взгляд встретится с его. «Я бы выбрал тебя. Ты же знаешь это, да?»

Я кручу головой из стороны в сторону, не понимая его.

Дом обхватывает мою щеку своей теплой ладонью. «Если бы не было Альянса — никогда не было — я бы все равно выбрал тебя».

Эти слова…

Мои глаза закрываются, затем открываются, а он все еще там. Все еще передо мной.

«Ты заставляешь меня чувствовать себя особенной», — говорю я ему, и мой голос так полон эмоций, что он льется между нами.

ГЛАВА 62

Дом

Я встаю, подхватываю Валентину на руки и сажусь на скамейку, где она только что была.

«Ты должна была мне сказать», — говорю я, прижавшись губами к ее мягкой шляпе. «Нам не нужно было сюда приходить. Ты должна была мне сказать».

«Я хочу любить Рождество». Ее слова звучат так тихо, что я прижимаю ее к себе еще крепче.