И уснула.

Я пытаюсь перевернуться, но в конце концов замечаю, как тяжелый груз давит мне на спину.

Я все еще раскинулась лицом вниз на двуспальном матрасе, и, судя по всему, Дом спит так же, как я. Только он на мне, его тело покрывает примерно половину моего.

Это мило.

Но было бы милее, если бы мне не приходилось писать, и если бы он не был таким тяжелым.

Я извиваюсь, пытаясь освободиться.

Доминик стонет. «Оставайся на месте».

Сонный Дом очарователен.

«Мне нужно вставать».

«Пока нет», — он наклоняется ко мне.

«Стой, — мой смех сдавлен. — Мне нужно в туалет».

Дом вздыхает, но приподнимается достаточно, чтобы я смогла выскользнуть из кровати.

Я пытаюсь держать глаза полузакрытыми, когда закрываюсь в ванной и ищу выключатель, который включает только свет за зеркалом. Моя головная боль почти прошла, но я не хочу рисковать ярким светом.

Я провожу языком по зубам и гримасничаю.

Стоя на кафельном полу, я понимаю, как отвратительно я себя чувствую. Я не мылась со вчерашнего утра, и думаю, что уже близок закат. Полтора дня без душа — это слишком долго, когда ты делишь постель с чертовски сексуальным мужчиной.

Я включаю душ, позволяя кабинке наполниться паром, пока я быстро пользуюсь туалетом.

Я не думала, что мы так много выпили вчера вечером. Но, может быть, я выпил больше «Маргарит», чем мне кажется. Или, может быть, мы остановились, чтобы выпить еще по пути сюда.

Добежав до раковины и споласкивая мыло для рук, я вдруг понимаю, что вижу перед собой.

Моя зубная щетка.

В ванной Доминика.

Как…

Я использую зеркало, чтобы окинуть взглядом просторную ванную комнату, и мой мозг наконец-то регистрирует, через что он перепрыгнул. Мой маленький чемодан на колесиках стоит перед ванной.

Мы вчера вечером за моими вещами ходили? Мне кажется, я бы это запомнила.

Я замечаю свой телефон на полочке в ванной, я его тоже оставила здесь.

Подняв трубку, я увидела сообщение от группы девушек, с которыми я сюда пришла, в котором говорилось: «Повеселитесь».

К счастью, я, видимо, написала им сообщение, что останусь у Дома.

Осознавая, что душ уже слишком долго идет, я позволяю глазам закрыться, пока я торопливо чищу зубы. А затем я открываю их ровно настолько, чтобы зомбировать себя под душем.

Поскольку мне не хотелось доставать туалетные принадлежности из чемодана, я воспользовалась вещами Дома. И кондиционером для волос отеля, потому что, судя по всему, стрижка Дома не нуждается в кондиционере.

Гель для душа пахнет им, и я намыливаюсь им дважды, но мне все равно нужно найти этот одеколон.

Одна только мысль о его одеколоне вызывает воспоминания о запахе прошлой ночи. Он держит меня, пока я прижимаюсь к нему, вдыхаю его шею.

Тепло разливается где-то внизу живота.

Я помню его руку между моих ног. Я помню его рот на моем.

Я протягиваю руку и выключаю воду.

У нас не было секса прошлой ночью. У нас уже был секс, так что я знаю, что я чувствую там внизу после этого. Я чувствую боль. Припухлость. Но сейчас я ничего этого не чувствую, так что у меня определенно не было члена Доминика внутри прошлой ночью.

Я ценю, что мы не сделали этого, когда оба были совершенно пьяны. Но если Дом тоже чувствует себя лучше, то мы это изменим.

Я протягиваю левую руку, чтобы открыть стеклянную дверь душевой кабины. Но вместо того, чтобы беззвучно коснуться металлической ручки, моя рука касается ее со звоном.

Я отдергиваю руку и смотрю на свою ладонь.

Здесь слабое освещение, но нельзя не заметить толстую золотую полоску на нижней стороне моего безымянного пальца.

Я смотрю на него.

Три вдоха я смотрю на руку.

Кольцо на моем безымянном пальце.

Мой следующий вдох прерывистый, и я медленно вращаю рукой.

Следующий вдох полностью останавливается.

На меня смотрит гигантский круглый бриллиант.

Его…

Я задыхаюсь при следующем вдохе.

Это так красиво.

Потрясающе. Красиво.

В широкую полосу инкрустирован ряд бриллиантов, подчеркивающих крупный камень.

«О, Боже», — шепчу я.

Я поднимаю правую руку, чтобы коснуться бриллианта.

«О, Боже!» — на этот раз говорю я громче.

Потому что я замужем.

Я замужем за Домиником.

ГЛАВА 12

Вэл

Одетая только в черную рубашку на пуговицах, которую я нашла висящей в ванной, я распахиваю дверь; мои высушенные полотенцем волосы уже пропитывают хлопчатобумажную рубашку.

Дом все еще в постели, но теперь он лежит на спине, откинувшись на кучу подушек, заложив руки за голову, одеяло на бедрах и выставив напоказ свой голый торс.

Мой рот открывается и закрывается.

Насколько этот человек реален?

Мышцы живота Дома напрягаются, как будто мой взгляд действует на него, как прикосновение, и я заставляю свой взгляд подниматься по его телу.

Я снова открываю рот, но не знаю, что сказать.

Здесь и там есть крошечные кусочки, всего лишь секунды, воспоминаний.

Помню, как мы где-то стояли с Домом.

Помню, как я к нему прижалась. Но неужели мы на самом деле…?

Дом поднимает брови и поднимает одну из своих рук. Левую руку. Которую он держит перед собой, показывая мне толстое золотое кольцо, обвивающее его безымянный палец.

Я дрожащей рукой поднимаю руку, обращенную к нему ромбом.

«Мы поженились», — пропищала я.

«Мы поженились». Доминик, как всегда спокойный, кивает головой на мою руку. «По крайней мере, мы сделали это со стилем».

Я переворачиваю руку обратно, чтобы видеть блестящую сторону. «Я…» — из меня вырывается смех. «Мы серьезно это сделали?»

«Мы серьезно это сделали».

Мой взгляд мечется между моим бриллиантом и моим… мужем. Моим новоиспеченным мужем, который кажется слишком спокойным.

Я опускаю руку. «Как это произошло?»

«Если память не изменяет, то всего в нескольких дверях от тайского ресторана, где мы были, есть часовня». Он пожимает плечом. «Полагаю, выпивка, разговоры о семье и хороших женщинах могли заставить нас вести себя немного опрометчиво».

«Немного?!» Паника сквозит в моих словах. «Доминик, мы поженились ».

Он ухмыляется. «Да, мы это сделали. А теперь иди сюда, жена».

«Доминик, мне нужно, чтобы ты был серьезен».

«Я абсолютно серьезен, Ангел. А теперь иди сюда, чтобы мы могли поговорить лицом к лицу». Дом откидывает одеяло, чтобы сесть. И у меня пересыхает во рту.

Он в боксерах. Только в боксерах. Но они задрались.

И милый Иисус… Его бедра.

Я знала, что они будут сильными и мускулистыми, но видеть их — это не то же самое, что сидеть на них. Потому что они еще и татуированы.

Его сочные бедра покрыты татуировками.

Я задавалась вопросом, насколько глубоко доходили татуировки Доминика. И теперь я знаю.

Они идут до самого низа.

Из-под его трусов-боксеров виднеются еще больше символов и узоров, которые опоясывают его ноги до щиколоток.

Доминик похлопывает по пустому месту на матрасе, и я открываю от него взгляд.

Кровать едва ли кажется безопасной территорией, особенно с таким взглядом, но мои ноги холодеют. И я, может, немного сумасшедшая, но я не умерла.

Я еще раз смотрю на свое кольцо, затем иду к кровати.

Я осторожна, когда сажусь, опуская переднюю часть его рубашки вниз, когда я сижу, скрестив ноги, лицом к нему. Длина достаточная, чтобы скрыть тот факт, что на мне нет нижнего белья.

Дом поворачивается так, что мы оказываемся лицом друг к другу. «Валентина, помнишь, что я говорил тебе об извинениях?»

Его вопрос не соответствует моим ожиданиям, поэтому мне требуется некоторое время, чтобы ответить. «Ты сказал, что никогда этого не делаешь».

Дом кивает. «Я также не лгу. И я не начну делать ни то, ни другое сейчас и притворяться, что мне жаль, что мы это сделали». Он кладет свою руку поверх моей, его большой палец подталкивает большой бриллиант.