Я держусь как можно неподвижнее, пока не слышу, как он снова обходит кровать.

Когда я слышу, как закрывается дверь в ванную, я позволяю последней слезе этой ночи выскользнуть из моего глаза и впитаться в подушку.

Как я могла так ошибаться?

Это почти комично. Все лекции моей мамы, когда я росла. Как мужчины будут хотеть только использовать меня. Как я слишком глупа, чтобы понять их. Как я закончу тем, что буду разрушена и одинока. Мне действительно стоило обратить внимание.

Погрязнув в сожалениях, прислушиваясь к шагам Дома, который возвращается в постель, я наконец-то проваливаюсь в сон.

ГЛАВА 21

Дом

Я не спеша готовлюсь ко сну. Я не позволю Валентине иметь свою комнату. В конце концов она примет свое место здесь, но отстранение сейчас принесет больше вреда, чем пользы.

Это та же самая причина, по которой я выхожу из шкафа в одних трусах-боксерах. Я не могу позволить ей привыкнуть к тому, что я сплю в одежде, когда мне нравится носить именно ее.

К тому времени, как я открываю дверь ванной и возвращаюсь в спальню, дыхание Вэл уже выровнялось во сне.

Хорошо.

Как раз вовремя на моем телефоне загорается уведомление, давая мне знать, что он здесь.

Я беру горсть денег с ближайшей ко мне тумбочки, а затем, выходя из спальни, стараюсь тихо закрыть за собой дверь.

Я нахожусь наверху лестницы, когда мои люди впускают Дока, но я жду, пока он меня не остановит, чтобы заговорить. «Оцените быструю доставку».

Я позвонил ему, когда Валентина впервые поднялась к нам в комнату.

Мужчина лет семидесяти пожимает плечами. «Это все, что у меня было под рукой».

Не имея карманов и по-прежнему одетый в одни боксеры, я передаю ему стопку сотен, чтобы забрать у него то, что он мне приготовил.

«Они должны выглядеть точно так же, как те, что у нее». Док кладет мне в руку стопку фольгированных прямоугольников, в каждом из которых аккуратными рядами лежат двадцать восемь маленьких таблеток. «Просто убедитесь, что вы вытащили нужное количество, прежде чем менять их на текущую».

Я киваю.

Док роется в своей сумке за вторым предметом и достает оттуда запечатанный шприц. «Это другой запрос».

Я беру его у него, затем поворачиваюсь и иду наверх к жене.

ГЛАВА 22

Вэл

Такое ощущение, что я просыпаюсь в одно мгновение.

Я спала сном без сновидений, затерявшись в черном ничто бессознательного. И вот я здесь.

Я легла спать рано, а сейчас за окнами поднимается рассвет.

Пока мои глаза привыкают, я слышу чье-то дыхание.

Итак, Дом спал здесь прошлой ночью.

Часть меня хочет разбудить его, просто чтобы потревожить. Но другая часть меня хочет, чтобы он проспал остаток утра.

Я поднимаюсь, и мой палец пульсирует.

Наверное, странно спала.

Я осторожно вылезаю из кровати и пытаюсь моргнуть, чтобы прочистить зрение, приближаясь к окну.

На каком бы этаже мы ни были, мы высоко. Прямо пугающе высоко. Но этот вид прекрасен.

Город оживает под нами и сразу за зданиями.

Я вдыхаю и кладу ладони на стекло.

Озеро Мичиган находится прямо здесь, сверкающее в лучах восхода солнца.

Я могла бы привыкнуть просыпаться с таким видом.

Эта мысль останавливает меня, и я качаю головой.

И тут я замираю.

Что за…

Мои руки все еще прижаты к окну и… И…

Я поднимаю левую руку от стекла.

Этого не может быть.

Я протягиваю правую руку и касаюсь нежной кожи безымянного пальца левой руки.

«Какого черта…?»

Вот ублюдок.

Я медленно поворачиваюсь лицом к кровати. Где Дом лежит без сна, заложив руки за голову, и смотрит на меня.

Я протягиваю руку с поднятыми пальцами между нами.

«Ты серьезно сделал татуировку на весь мой чертов палец?»

Там, где недолго было мое обручальное кольцо, имя Доминика черными чернилами, обводящее цифру. Выше, там, где могла бы быть полоса, снова имя Доминика. Но это еще не все. Выше, между следующими костяшками пальцев, еще две буквы Доминика, поставленные одна на другую.

Я подношу руку ближе к лицу, чтобы прочесть последний ряд букв, и тут понимаю, что они другие.

Между последней костяшкой пальца и основанием ногтя написаны слова «До самой смерти».

«Я тебя ненавижу». Я не повышаю голос, но он все равно заполняет комнату.

Доминик качает головой. «Нет, не ненавидишь».

«Да», — я все еще смотрю на свой палец.

«Ты хочешь. Но в тебе нет ненависти, Ангел».

Я протягиваю руку назад, поворачивая прищуренные глаза к Дому. «Серьезно, Доминик. Что это, черт возьми?»

«Я спросил тебя, наденешь ли ты мое кольцо, и ты сказал нет».

Я машу рукой. «Ты что, с ума сошел?» На этот раз я кричу. «Ты не можешь просто так сделать мне татуировку! И на весь палец? Что с тобой?»

Доминик откидывает одеяло и вылезает из кровати.

Он шагает ко мне. «Я спросил тебя, а ты сказал нет».

«Это твой аргумент?» Мои глаза расширяются. «Если бы вопрос был в том , будешь ли ты носить мое кольцо или предпочтешь, чтобы я сделал татуировку на твоем пальце во всю задницу, как псих, мой ответ был бы немного другим».

«Твой ответ был честным».

«Доминик», — огрызаюсь я. «Ты не можешь просто так сделать мне татуировку».

«Ты. Моя. Жена». Он подчеркивает каждое слово шагом, останавливаясь прямо передо мной. «И люди должны это знать. Если я не могу доверить тебе носить кольцо, я сам помечу тебя, чтобы все видели».

Мой рот открывается и закрывается.

Этот человек нереален.

«Ты не мог просто один раз поставить свое имя?» — спрашиваю я, зная, что все равно буду из-за этого злиться. Но весь палец…?

«Четыре». Он наклоняется ближе. «Один, чтобы заменить каждый второй член, к которому ты прикасалась».

Я просто моргаю, глядя на него.

Каждый член, к которому я прикасалась?

Когда я ему рассказала, со сколькими мужчинами я спала?

«Вегас», — отвечает Дом на мой безмолвный вопрос.

«Когда это произошло…»

«После нашей свадебной церемонии, когда ты умоляла меня позволить тебе кончить, ты также отвечала на все вопросы, которые я тебе задавал. Тебе действительно нужно научиться следить за своим напитком».

«Ты такой…» Я обрываю фразу и жму руку между нами. «Четверо мужчин! Ты сделал это, потому что в свои двадцать пять лет я была в общей сложности с четырьмя мужчинами».

Дом скрещивает руки. «Они коснулись того, что принадлежит мне».

«Тебе?» — усмехаюсь я. «Ты обманом втянул меня в это. Во все это».

«Это не делает тебя менее моей».

«А что насчет тебя?» — шиплю я, тыкая указательным пальцем ему в грудь. «Во сколько влагалищ ты засунул свой тупой член? Держу пари, что больше, чем четыре».

Уголок его рта приподнялся. «Больше, чем четыре, черт возьми».

Я сжимаю челюсти. «Я убью тебя».

Доминик делает шаг назад. «Многие пытались».

Я снова смотрю на свою руку.

Это больно.

А то, что у меня на теле так много татуировок с именем моего лживого мужа, — это безвкусица.

И это, безусловно, самое безумное, что я только могла себе представить, когда кто-то делает с кем-то другим.

И я это ненавижу.

Я серьёзно.

Я бы никогда не сделала ничего подобного.

Но — и я даже не могу поверить, что думаю об этом — я всегда хотела татуировку. Я просто слишком бережлива. И я недостаточно решительна. И я никогда не хотела иметь дело с болью.

В центре моего мозга наконец-то разворачивается неоново-красный флаг.

«Подожди…» Я поднимаю взгляд на мужа.

Дом останавливается на полпути к двери, спиной ко мне. «Что?»

«Как ты вообще это сделал? Ты снова меня накачал?»

Доминик поворачивается ко мне лицом. «Я не собирался позволить тебе почувствовать боль».

Мой возмущенный ответ застрял у меня в горле.

Что это за ответ?