«Хорошо», — пытаюсь я осмыслить все, что он говорит.

«Хорошо». Дом кивает. «У тебя есть вопросы?»

Ошеломленная, я начинаю качать головой, но останавливаюсь. «Но ты ведь все равно позволишь мне уйти, правда? Хотя бы пойти в свой офис». Я пожимаю плечом. «Вот и все», — добавляю я, хотя мне на самом деле некуда идти, кроме офиса.

«Ты не заперта здесь, Ангел. Ты можешь пойти в офис, когда тебе нужно. Просто дай мне знать заранее, чтобы я мог договориться, чтобы Роб отвез тебя». Его руки сжимают мои плечи. «Но ты не можешь просто уйти одна. Это не значит, что я веду себя как придурок. Это для твоей безопасности».

Я достаточно знаю об этом мире, чтобы понимать, что лучше быть здесь, чем быть похищенной кем-то, кого Дом считает врагом.

Я сглатываю. «Когда я вчера отправил своему боссу письмо о переезде, я сказала, что приду на утреннее собрание персонала в среду».

«Это нормально», — говорит Дом, словно я ребенок, просящий одолжить семейную машину.

«Роб не может пойти со мной в офис», — добавляю я. Это будет достаточно большое дело, чтобы я переехала сюда по прихоти. Я не могу объяснить своим коллегам круглосуточного телохранителя.

«Он этого не сделает», — говорит Дом, но я не уверена, что он это имеет в виду.

Он смотрит мне в глаза, и мне кажется, что я снова смотрю на старого Доминика.

Я качаю головой. «Кстати, я тебя не простила. Я понимаю, почему ты так поступил. Но это было хреново, Дом. Это все супер хреново. И ты должен был предупредить меня о похоронах. Ты должен был предупредить меня обо всем». Все чувства от прошлой войны внутри меня. «Я этого не заслуживаю».

«Ты не заслуживаешь этого». Дом скользит руками вверх от моих плеч, пока его большие пальцы не оказываются слегка нажатыми на переднюю часть моей шеи. «Ты заслуживаешь лучшего». Он проводит большими пальцами вверх, затем вниз. «Но теперь ты моя. И я всегда буду защищать тебя. Когда-нибудь ты примешь это».

Он начинает убирать руки, но в процессе проводит большими пальцами по моему телу.

Я слишком медленно реагирую, и его большие пальцы проходят по моим шершавым соскам через ткань бюстгальтера и платья, показывая, что он знает, как сильно я волнуюсь, когда его тело прижимается к моему.

Я пытаюсь оттолкнуть его руки, но он уже отступает.

«Теперь перестань меня отвлекать». Он кладет руку на дверную ручку. «У меня есть работа. Я опоздаю, так что заказывай ужин, когда будешь голодна».

«А когда ты говоришь «работа»…?» Я скрещиваю руки на груди.

Губы Дома дергаются вверх. «Я имею в виду охоту».

ГЛАВА 29

Вэл

Я прохожу мимо кровати. Снова.

Уже почти полночь.

Дома нет уже десять часов, и я не знаю, нормально ли это для него или мне стоит беспокоиться.

Мои руки сжимаются в кулаки, отчего нежная кожа на левом безымянном пальце начинает пульсировать.

«Этот придурок», — шиплю я, тряся рукой.

Наконец, когда вооруженный охранник в коридоре передал мне пакет с едой на вынос, я поняла, что я действительно в деле. Типа, действительно в деле.

Я смотрю на четыре буквы «Доминик», обвивающие мой палец, и стараюсь не смотреть на «Только Смерть» под ногтем.

Не могу поверить, что он так со мной поступил.

Серьёзно, не могу в это поверить.

И я не могу поверить, что меня это не злит еще больше.

На самом деле, мне больше всего неловко, потому что, рано или поздно, я снова появлюсь на людях, и это будет выглядеть на мне настолько неуместно, что я уверена, что каждый прохожий будет пялиться на это.

Может быть, если я сделаю татуировку-рукав и покрашу ногти в черный цвет, она не будет так сильно бросаться в глаза.

После того, как Дом оставил меня здесь, я простояла в гостиной какое-то странное количество времени, а затем отказалась от попыток почувствовать себя комфортно в этом огромном пространстве и вернулась в спальню.

Я приняла душ после похорон. Затем я надела свои самые удобные спортивные штаны, и, поскольку они выглядели мягкими, я стянула с одной из вешалок Дома толстовку Йельского университета и надела ее тоже.

Потом я села на кровать с ноутбуком и принялась за работу. А Доминика все еще не было дома.

Тогда я села в мягкое кресло в углу спальни и погуглила Доминика Гонсалеса.

В основном фотографии с крупных городских мероприятий. В одном из заголовков статей рассуждали о его причастности к чикагской мафии. Но в целом их было на удивление мало.

Поэтому, конечно, я поискала Альянс.

Что привело к получению сообщения от Кинга, спрашивающего, почему я ищу их в интернете. Что затем привело к тому, что я захлопнул свой ноутбук и выключила телефон.

И теперь, когда делать больше нечего, я хожу взад-вперед. Интересно, есть ли выход из этого?

Я разворачиваюсь и иду обратно через комнату, когда меня останавливает какой-то звук.

Это была входная дверь?

Я на цыпочках подхожу к двери спальни и наклоняюсь к проему, чтобы прислушаться.

Шаги.

Все, что я слышу, это шаги, раздающиеся эхом по этой гигантской главной комнате. Но как, черт возьми, я должна знать, Дом это или кто-то другой?

Пока ты здесь, ты в безопасности.

Я отхожу от двери.

На лестнице раздаются шаги.

Это должен быть он.

Я продолжаю пятиться, огибая изножье кровати и переходя на ту сторону, на которой я спала прошлой ночью.

Разрываясь между поисками оружия и притворством спящей, я стою там, застыв, когда в дверях появляется Доминик.

Заметив меня, он останавливается, и я шумно выдыхаю.

«Ты меня напугал», — обвиняю я.

Он усмехается. «Это значит, что ты рада меня видеть?»

Я прищуриваю глаза. «Я боялась, что это может быть убийца с топором. Так что, конечно, я рада, что это ты».

«В следующий раз я…» Дом замолкает, и я прослеживаю его взгляд до своей груди. «Хм, мне это нравится».

Я дергаю за ткань. «Тебе нравится, когда я одета в твою мешковатую одежду?»

«Мне нравится, как ты освещаешь мою альма-матер».

Мои глаза расширяются, и я снова смотрю на толстовку. «Ты учился в Йеле?»

Он обходит кровать и подходит ко мне. «Да, все хорошие школы были переполнены».

«Я думала, ты его украл». Я отступаю на шаг. «Я не знала, что в Лиге плюща есть гангстерские курсы».

Дом рычит, и я это ненавижу. Потому что я хотела бы, чтобы он делал это чаще. «Чёрт возьми, Валентина, ты мне нравишься».

«Я… Ну… ты мне не нравишься». Жар моих слов ослабевает, когда я торопливо забираюсь на кровать. Единственная оставшаяся мне форма побега.

Его смешок дает мне понять, что моя колкость не достигла цели. «Я тебе нравился когда-то. Понравлюсь снова».

Я фыркаю и натягиваю одеяло до подбородка. «Твоя сторона кровати там». Я киваю головой в другую сторону.

Он садится на матрас рядом с моим бедром. «Дай мне свой палец».

Я поднимаю средний палец.

"Мило."

Я держу левую руку под одеялом. «Зачем? Ты собираешься попытаться заполнить миллиметр пустой кожи, который ты оставил?»

Дом держит в руках небольшую банку, которую я не заметила.

Только тусклые потолочные светильники горят, но я узнаю белую банку и синюю крышку. Поскольку меня всегда завораживали татуировки, я посмотрела все о подготовке и уходе. И я думаю, что это мазь, используемая для того, чтобы ваша татуировка выглядела хорошо.

Не желая отпускать свое неповиновение, даже лежа на спине, я держу руку там, где она есть. «Извини, что разочаровываю тебя, но эта татуировка — не совсем то, что я хочу. Так что сохранение ее привлекательности не является для меня главным приоритетом».

«Две вещи».

«С тобой всегда происходят две вещи», — бормочу я.

Доминик выглядит так, будто пытается не улыбаться, но у него ничего не получается. «Две вещи», — повторяет он. «Во-первых, что хуже? Иметь татуировку, которую ты не хочешь, или иметь татуировку, которую ты не хочешь, но которая к тому же выглядит плохо?» Я не даю ему ответа. «И, во-вторых, я уверен, что твой изящный пальчик болит. Это поможет». Он встряхивает банку.