Моя дочь.

Я наклоняю голову вниз и закрываю глаза.

Я бы ничего не хотела больше, чем иметь дочь.

Моя грудь сжимается почти до боли, и мне приходится открыть рот, чтобы сделать вдох.

Успокойся, Вал.

Тебе нужно успокоиться.

«Кстати, — Биби постукивает по рамке с фотографией, которая все еще перед ней. — Кто-нибудь, пожалуйста, расскажет мне о церемонии? Мне всегда было интересно, как это происходит в Вегасе».

О Боже, пожалуйста, не спрашивай меня об этом.

Внутри моего черепа нарастает жужжащий шум, и я больше ничего не слышу.

Мне нужно отстраниться от этой ситуации.

Мне нужна дистанция.

Мой стул царапает пол, когда я отталкиваюсь от стола.

«Простите», — пытаюсь сказать я, не уверенная, получится ли.

Когда я встаю, я покачиваюсь, и меня догоняют выстрелы, старомодность и все, что было подано к ужину.

Большая рука, которая, как я знаю, покрыта чернилами, похожими на мои собственные, упирается мне в поясницу, поддерживая меня.

«Вал», — тихо говорит он, но я не оборачиваюсь. Я не могу.

«Я сейчас вернусь», — говорю я ему.

Не знаю, слышит ли он меня, но я спешу увернуться от его прикосновения.

Я направляюсь к маленькому коридору в дальнем углу, который заметил ранее, надеясь, что там есть необходимое мне убежище.

По пути я прохожу мимо еще одной группы ярких воздушных шаров, привязанных к стене, которые напоминают мне, что все здесь ради меня.

Вся семья Доминика здесь для меня.

Не его семья, наша семья. Потому что мы теперь женаты.

Просто дыши.

За одним из столиков сидят мужчины, и когда я прохожу мимо, они все поднимают бокалы и кричат «ура».

Им весело. Они счастливы быть здесь.

И это последняя капля.

Мне удается повернуть в сторону коридора прежде, чем раздастся первый всхлип.

ГЛАВА 50

Дом

«Мне жаль, — мама заламывает руки. — Я что-то не то сказала?»

Я смотрю на угол, где скрылась Валентина. «Нет, ты в порядке, мам. У нее просто была напряженная неделя, и я боюсь, что все это может быть немного подавляющим для нее». Все это не ложь. «Просто оставайся здесь и займи всех. Я пойду проверю ее».

Я тянусь через стол и хлопаю маму по руке.

Ее улыбка немного шаткая. «Она мне очень нравится».

Я улыбаюсь одобрению матери. «Мне она тоже очень нравится».

Я отодвигаю стул назад и следую за Валентайном от стола.

Мои дяди подбадривали меня так же громко, как и тогда, когда Вэл проходил мимо них.

Я собираюсь идти дальше, но затем останавливаюсь и выхватываю из рук моего ближайшего дяди рюмку чего-то коричневого.

Прежде чем он успевает возразить, я опрокидываю стопку и выпиваю ее залпом, затем протягиваю пустую рюмку к его столу. «За брак».

Они все смеются и отпивают свои.

Я далеко не пьян, но надеюсь, что дополнительная выпивка поможет мне загладить свою вину.

Не знаю, почему я подумал, что Вэл понравится эта фотография со свадьбы. Я знаю, что это плохой момент в ее памяти, но я…

Я провожу рукой по лицу.

Я думал, что смогу это изменить. Думал, что покажу ей, насколько она довольна текущим моментом, и это изменится. Но на самом деле я просто вручил ей фотографию воспоминания, которое она не может вспомнить, потому что я ее накачал наркотиками.

А потом кольцо моей мамы. А потом ее вопросы о церемонии…

Думаю, вся эта ночь была плохим планированием с моей стороны.

Я нажимаю на ручку и вхожу в женский туалет.

Как и мужская, комната маленькая. Всего две кабинки и две раковины.

Жена моего кузена стоит у одной из раковин, моет руки, и, заметив меня, спешит выключить воду.

Я не очень хорошо ее знаю. И она, должно быть, немного боится меня, потому что она даже не прикасается рукой к полотенцу, чтобы вытереться, прежде чем проскочить мимо меня и выскочить за дверь.

Самая дальняя кабинка закрыта, другая пустует.

И тихие крики моей жены наполняют комнату.

Поскольку я не хочу травмировать ее еще больше, я наклоняюсь и заглядываю под дверь. Но ее ноги не перед унитазом. Они обращены к стене.

Я достаю из кармана нож, щелкаю им и открываю лезвием дверь кабинки.

Сунув нож обратно в карман, я открываю дверь.

Петли скрипят, и Вэл оборачивается.

Она закрывает рот руками, по ее лицу текут слезы, но больше всего мне разбивают сердце ее сутулые плечи.

Я захожу в кабинку и закрываю за собой дверь. «Ангел…»

Но прежде чем я успеваю высказаться, она сокращает расстояние между нами и обнимает меня за шею.

Я не задаю вопросов. Я просто обнимаю ее в ответ. И когда она сжимает свою хватку, я сжимаю свою, поднимая ее в воздух.

Я ненавижу видеть, как она плачет. Ненавижу осознавать, что я стал причиной этого. Но часть меня наслаждается тем, как она приходит ко мне. Как она тянется ко мне.

Я прижимаю ее к себе крепче.

Она такая теплая. Такая мягкая.

Так что и у меня.

И тут она полностью перевернула мой мир.

«Спасибо», — говорит она мне в шею. «Спасибо, Доминик».

Она действительно только что поблагодарила меня?

Я приподнимаю ее повыше, и она обхватывает ногами мою талию, ее свободная юбка собирается складками на бедрах.

«За что ты меня благодаришь, Валентина?» Я провожу большим пальцем круговые движения по ее позвоночнику.

Я чувствую, как она фыркает. «Это мой первый день рождения. И… И у тебя даже есть воздушные шары».

Я опускаю руки вниз, чтобы схватить ее за задницу, чтобы я мог немного откинуться назад и лучше ее слышать. «Твоя первая вечеринка-сюрприз, ты имеешь в виду?»

Она снова шмыгает носом, затем качает головой.

Я хмурю брови в замешательстве. «У тебя никогда не было дня рождения?»

«Нет», — шепчет она.

«Как это возможно?»

Вэл наконец встречается со мной взглядом. «Никто никогда не хотел мне его дать». Она пожимает плечами.

«А как же твоя семья?»

Вэл поджимает губы и снова качает головой.

Я сглатываю неприятное чувство, сжимающее мое горло. «Почему?»

«Потому что никому никогда не было до меня дела, Доминик». Она тяжело вздыхает. «У меня никогда никого не было». Еще больше слез текут по ее щекам. «И даже если ты сделал это ради…»

«Я сделала это для тебя, Валентина». Я не могу позволить ей закончить это предложение. Не могу, блядь, выносить, как она это говорит. «Я сделала это для тебя. Потому что мне не все равно».

Ее легкие сдаются.

Она разрывает мое чертово сердце.

Ее глаза ищут что-то в моих, и мне хотелось бы знать, что именно, чтобы я мог обязательно ей это дать.

«Мне не все равно, Энджел», — пытаюсь я заставить ее поверить мне.

Еще одна слеза скатывается по ее щеке, прежде чем она наклоняется ближе. «Покажи мне».

Вэл прижимается губами к моим губам.

Это отчаяние.

Идет поиск.

И я думаю, что мне это нужно так же, как и ей.

Я поднимаю руку, чтобы обхватить ее затылок, прежде чем прижать ее к стене.

Язык Вэл скользит по моим губам, и я открываюсь для нее, наклоняя голову и встречая ее удар на удар.

«Быстрее», — стонет она мне в рот.

«Я покажу тебе, как сильно ты мне, черт возьми, нужна. В любое время, когда захочешь». Я прижимаюсь к ней бедрами, прижимая ее к стене, чтобы иметь возможность отдернуть ее юбку в сторону. «Тебе просто нужно попросить».

Вэл стонет, и ее бедра покачиваются, ища это трение.

«Я слишком долго был вдали от этой милой киски». Я поднимаю ее выше пояса, чтобы можно было расстегнуть штаны.

«Пожалуйста, Доминик».

«Ты готова ко мне?» Я не имею права спрашивать ее об этом. Я даже, блядь, едва прикоснулся к ней. Но я знаю ее тело и то, как она всегда, блядь, готова. «Эта сочная щель капает для меня?»

Она не отвечает на мой вопрос, а просто проводит ногтями по моему затылку и голове.

Мои глаза закатываются. «Сделай это снова».