Я всасываю его и стону, требуя большего.

Он покачивается у моей ноги, и я чувствую, как его твердый член напрягается, требуя большего.

«Доминик», — выдыхаю я.

«Ангел». Он снова целует меня. «Моя Валентина». Еще один поцелуй. «Жена».

Мои губы улыбаются ему. «Добро пожаловать домой, муж».

Он улыбается в ответ. «Счастливого Рождества».

«Начинаю чувствовать, что это так», — я переставляю ногу.

Дом стонет и отстраняется. «Я ничего не хочу, кроме как трахнуть тебя на заднем сиденье. Но я пообещал себе, что у нас будет семейный отпуск».

Его слова ударили меня прямо в центр груди. «Я бы хотела этого».

Он прижимается своим лбом к моему и делает долгий вдох, прежде чем снова вылезает наружу.

«Ладно. Тогда поедем отдыхать всей семьей». Его тон соленый, и я не могу сдержать смех, когда он хлопает дверью и кружит вокруг капота.

Двигатель работал все это время, поддерживая тепло. Поэтому Дом просто пристегивает ремень безопасности, включает передачу, и мы отъезжаем от маленького аэропорта.

«Это не тот аэропорт, который мы использовали, когда летели в Колорадо», — указываю я на очевидное, когда мы сворачиваем из главных ворот на тихую улицу.

«Мы выбираем места назначения случайным образом, не используем один и тот же аэропорт два раза подряд. Но это просто мера предосторожности. Все мои рейсы и самолеты зарегистрированы на настоящие имена, которые не имеют ко мне никакого отношения».

Прямо перед нами стоит черный внедорожник, такой же, как наш, а примерно в ста ярдах от них — еще пара таких же полностью черных автомобилей.

«Эти ребята тоже едут к твоей маме?» — я показываю рукой в сторону лобового стекла. «Я думала, будем только мы?»

Аэродром тянется справа, с моей стороны. А со стороны Дома — какой-то промышленный комплекс. Большие, низкие здания, которые выглядят пустыми из-за праздника. Должно быть, мы были единственными людьми в аэропорту, потому что дороги пусты.

«Они поедут с нами туда, а потом отстанут».

Я так привыкла, что кто-то нас возит, что мне странно быть одной в машине с Домиником. И я ненавижу, что это заставляет меня немного нервничать из-за отсутствия дополнительной охраны. Видимо, я слишком привыкла к образу жизни телохранителя с шофером.

Стоп-сигналы двух автомобилей загораются на снегу, когда они приближаются к знаку «Стоп».

Я почти захихикала, когда они остановились. Кучка нарушителей закона останавливается из-за уличных знаков, когда вокруг никого нет.

Чтобы скрыть улыбку, я смотрю в окно.

Земля уходит вниз примерно на десять футов в канаву, и я вижу верхний изгиб большой водопропускной трубы, проходящей под дорогой.

Я вдруг вспомнила, как в детстве я забрела в небольшой сад рядом с парком, и мне на ногу прыгнула жаба.

Это меня напугало до чертиков, но это забавное воспоминание. Счастливое.

Я хочу больше таких.

Собравшись с духом перед разговором с Домиником, убеждая себя быть смелой, я поворачиваюсь к мужу.

И наш мир взрывается.

ГЛАВА 76

Дом

Все переворачивается.

Хруст стекла и изгиб металла звучат тихо. Слишком тихо. Приглушенно по сравнению со взрывом, который прогремел под дорогой.

Автомобиль останавливается, пассажирская сторона с хрустом ударяется о землю в дюжине ярдов от того места, где мы выехали.

Я не жду.

Не проверяю наличие ран.

Я просто берусь за ручку над водительской дверью левой рукой, а правой расстегиваю ремень безопасности, одновременно упираясь коленом в центральную консоль, чтобы не упасть на Вэл.

«Валентина!» — кричу я.

Мой голос разносится эхом в небольшом помещении, и мне приходится моргать, чтобы прояснить зрение.

Она прислонилась к двери, а грязная земля дренажной канавы прижалась к ее окну.

Держась за ручку, я освобождаю ноги и тянусь вниз, пока не оказываюсь на дверном проеме, спиной к лобовому стеклу, прикрывая собой жену.

«Вэл!» — кричу я громче, в моем голосе слышится паника.

И затем она двигается.

Ее рука поднимается.

«Я-я в порядке», — хрипло говорит она, но я слышу.

Она не в порядке.

Только нет времени говорить об этом.

«Давай, Ангел». Трудно маневрировать в машине, перевернувшейся на бок, но мне удается присесть и расстегнуть ремень, который спас ей жизнь. «Нам нужно двигаться».

Мои руки достигают ее плеч как раз в тот момент, когда раздается автоматная очередь.

Воздух пронзает звук тяжелого металла, врезающегося в днище нашего внедорожника.

Валентина вскарабкивается на ноги, а я остаюсь на корточках над ней, пока она пробирается между сиденьями к задней части салона.

Пуля попадает в лобовое стекло. За ней следует еще дюжина.

У меня было достаточно времени, чтобы увидеть, как машина перед нами полностью развалилась от взрыва, прежде чем мы съехали с дороги. Они вне игры. И я понятия не имею, в каком состоянии находятся две другие машины.

А если ты не знаешь, то придется предположить, что их нет.

Так что это всего лишь я.

Только я и моя чертова жена.

Я держу Валентану за руку, помогая ей пробраться через обломки мимо второго ряда сидений.

Паутина на лобовом стекле позади нас увеличивается.

Пуленепробиваемое стекло выдерживает лишь ограниченное количество выстрелов.

Оно призвано помочь вам справиться с трудностями, а не застрять в них.

Еще больше стрельбы.

Я слушаю половину удара сердца. Это не автомат, а другой калибр.

Мои люди.

Ответный огонь удержит противника на передовой нашей позиции.

«Садись сюда». Я толкаю Валентину в угол между спинкой заднего сиденья и стеной со стороны пассажира, которая упирается в землю.

Она опускается вниз, садясь спиной к сиденью.

Я становлюсь на колени перед ней. «Мне нужно, чтобы ты осталась здесь». Ее глаза дикие. Полны слез. «Скажи мне, что ты останешься здесь».

Она кивает, хотя и умоляет меня: «Не уходи».

Я хватаю ее лицо и целую. Крепко.

«Позвони своему брату и не двигайся, черт возьми». Я сую ей в руки свой телефон и двигаюсь к нише в машине, которая находится вертикально на противоположной стене нашего замкнутого пространства.

ГЛАВА 77

Вэл

Доминик достает из скрытого ящика в полу длинный черный пистолет, а затем винтовку и несколько обойм.

С кучей оружия и боеприпасов наготове он пинком открывает заднюю дверь, при этом край большого люка царапает землю.

Мне хочется крикнуть ему, чтобы он остановился.

Вернулся.

Но затем он ползет через отверстие наружу. Где пули.

Он присел прямо за внутренней частью, пригнувшись и опустив голову.

Его взгляд метнулся к моему, затем он отошел подальше, скрываясь из виду, к заднему углу разбитого внедорожника.

И он выпускает зверя на волю. Звук пуль, вылетающих из его ствола, почти оглушает.

Я не могу его потерять.

Мои пальцы неуклюже вертятся в руках. Я даже не помню, когда я начала плакать, но мое зрение размыто, когда я смотрю на экран, который разблокируется с помощью распознавания моего лица.

Мне приходится дважды пытаться, прежде чем нажать на значок телефона.

И мне придется трижды попытаться нажать букву К, чтобы найти КВ.

Доминик тянется через открытую спинку, чтобы достать новую обойму.

Я нажимаю имя Кинга как раз в тот момент, когда Дом снова открывает огонь.

В это же время я слышу новые выстрелы откуда-то снаружи. И машина, в которой я сижу, рушится вместе с ними.

Я крепко прижимаю телефон к уху, а другое ухо закрываю другой рукой.

«Что происходит?» — голос Кинга вибрирует у меня в барабанной перепонке; я не услышал его ответа.

«К-Кинг».

«Вэл!» Его голос звучит более удивленно, чем я когда-либо слышала.

«Нам нужна помощь, — кричу я. — П-пожалуйста, помоги».

«Вэл, где ты?»

Я оглядываюсь. «Не знаю. Какой-то а-аэропорт». Мое дыхание становится короче. «Не знаю».