Его рука тяжело обнимает меня за плечи, пока он говорит. «Что-то интересное, чтобы разнообразить мой день. Компания красивой женщины». Он поднимает другую руку. «Печенье».

Мой взгляд перемещается на его недоеденную стопку печенья, пока я пытаюсь понять, реальность ли это или я упала и ударилась головой об пол, и все это мне мерещится.

«Сделай меня счастливым, Ангел». Я поднимаю взгляд и вижу, что его голубые глаза смотрят на меня. «Дай мне тебя покормить. Съешь свое угощение».

У меня перехватывает дыхание, в голове всплывают образы меня, стоящей на коленях, и его руки в моих волосах…

Не ходи туда, Вэл.

Я осторожно откусываю кусочек печенья. Когда я это делаю, я чувствую его гул одобрения, когда мое тело прижимается к его.

Мне кажется, я слышу, как он что-то говорит. Что-то вроде «это моя девочка», но это не может быть правдой.

В тишине, которая должна быть неловкой, я иду через оживленный терминал аэропорта, ем печенье, рядом со мной чертовски красивый мужчина. Его рука все еще лежит на моем плече, а мой рюкзак у него на спине, как будто мы счастливая пара на отдыхе, а не пара совершенно незнакомых людей, которые буквально столкнулись друг с другом.

Но что плохого в притворстве?

Наклонись.

Мои глаза закрываются на два шага, когда я позволяю себе наклониться к нему. Наклониться к чувству. Наклониться к воображаемому миру, где это моя жизнь. Где этот мужчина действительно здесь, со мной. Где я счастлива. Любима.

У меня сдавливает горло, и я моргаю, открывая глаза, и отправляю в рот еще один кусочек печенья.

Действительно, притворство.

По крайней мере, рядом он не может смотреть, как я ем, поэтому я спешу и доедаю остаток печенья. Потому что это реальный мир. И он просто любезен.

Он, наверное, тот, кто много путешествует. Наверное, немного скучает. И, конечно, я достаточно симпатичная. Я пухленькая, но, думаю, я нормально это переношу, и у меня красивое лицо. Но в моих теннисных туфлях и ярко-желтом платье я ему не ровня.

Он, вероятно, вице-президент чего-то. Кто-то, у кого больше одного автомобиля. Кто-то с чувством собственного достоинства и мамой, которая его любит.

Глубокая боль пронзает мою грудь.

Это всего лишь мгновение. Я буду счастлива в другой момент.

Я снова и снова повторяю слова, которые мне говорил мой психотерапевт.

Затем я повторяю слова, сказанные Домом всего несколько минут назад.

Наклонись.

Я делаю глубокий вдох и решаю притвориться, что это моя жизнь.

Я буду счастлива в этот момент.

Большая рука вырывает пустую салфетку из моей руки, он комкает ее вместе со своей и бросает в мусорное ведро, когда мы проходим мимо.

«Итак, — я заставляю свою смелость вырваться на поверхность. — Ты живешь в Миннесоте?»

Он слегка надавливает на мое дальнее плечо, когда крепче сжимает меня в своей хватке, совсем чуть-чуть.

«Нет, просто проездом по пути в Чикаго», — его тон звучит почти извиняющимся, и я стараюсь не чувствовать разочарования.

«Это к лучшему», — говорю я себе.

«Он просто любезен», — говорю я себе.

«Я удивлена, что у них нет прямого рейса», — говорю я, чтобы поддержать разговор, думая, что из нашего Денвера должен быть какой-то рейс.

«Уже пытаешься от меня избавиться?» — Дом явно дразнит меня.

Поэтому я пытаюсь поддразнить его в ответ. «Ты немного прилипчив».

Его смех пугает меня, и на этот раз он обхватывает пальцами мое плечо, удерживая меня на месте. «Валентина, ты чертовски прекрасна».

Прекрасна.

Румянец на моих щеках теперь практически постоянный. «Спасибо».

Спасибо?

Боже, почему я таая странная?

Обычно я общительная. Коллеги называют меня жизнерадостной, и это довольно точно.

Зачастую это требует больших усилий, но я изо всех сил стараюсь быть милой, доброй и любезной.

Мой терапевт говорит, что это защитный механизм. Что я делаю это, потому что хочу нравиться людям и компенсирую свой страх быть отвергнутой. Мой страх не понравиться. Не быть желанной.

Оставайся в этом моменте, Я напоминаю себе. Позже будет много времени для вечеринок жалости.

Мы замедляем шаги, подходя к выходу на посадку, который переполнен пассажирами, ожидающими разрешения на посадку.

Когда мы останавливаемся, рука Дома соскальзывает, и мне приходится бороться с дрожью, когда прохладный воздух заполняет пространство, где была его рука.

«Полагаю, было бы слишком нагло спрашивать, на каком месте ты будешь сидеть».

Его комментарий напоминает мне, что мне нужно подойти к стойке. «Я пока не знаю. В моем посадочном талоне указано, что нужно получить место у выхода на посадку. Не знаю, почему».

«Вероятно, они отметили тбя за недисциплинированное поведение во время твего последнего полета».

Я не сдерживаю ухмылку, глядя на него. «Слышал об этом?»

Он подмигивает. «Я обо всем слышу».

Я позволила ему увидеть, как я закатила глаза. «Уверена, что так и есть». Затем я вздыхаю, предполагая, что это оно. «Ну, я лучше пойду и займусь этим».

Не споря, Дом надевает мой новый рюкзак на руку и протягивает его мне.

Я достаю телефон из переднего кармана, затем закидываю его на спину, на этот раз просовывая обе руки через ремни.

«Спасибо за рюкзак, печенье и за то, что ты…» Я пожимаю плечом.

Я собирался сказать "хороший", но это звучит глупо. Даже немного жалко. Благодарить кого-то просто за то, что он был добр ко мне.

«Я всегда стараюсь быть…» Дом опускает подбородок и отходит.

И мне интересно, является ли он самым искренним человеком, которого я когда-либо встречала.

ГЛАВА 3

Вэл

Дозатор мыла пуст, поэтому мне приходится подбегать к следующей раковине, чтобы наполнить ладонь пеной.

Первый класс.

Намыливая руки, я думаю об идее Доминика о Вегасе. Он может быть прав, так как сегодня мне, кажется, везет на удивление хорошо. Сначала я врезаюсь в горячего парня, который слишком добр ко мне. Затем я подхожу к стойке регистрации и мне говорят, что они перебронировали рейс, и меня пересадили в первый класс.

Ладно, если не считать материальных подарков, то это всего две вещи, но я не могу не надеяться, что Дом тоже будет лететь первым классом.

В своем шикарном костюме и с пустым багажом, кроме того, что было у него в карманах, он выглядит как опытный путешественник.

Но когда я обернуась после того, как мне дали новое место, я его не нашла.

Я перехожу к сушилке воздуха.

Может быть, он солгал, что летит тем же рейсом?

Нет, это было бы глупо. Это он спросил, лечу ли я в Миннеаполис, и он проводил нас прямо до нужного выхода. Наверное, ему просто нужно было в туалет, как и мне.

Очередь в дамскую комнату была длинной, поэтому к тому времени, как я поспешила обратно к своему выходу, они уже садились. А цифровое табло показывает, что я пропустила специальную посадку для приоритетных пассажиров. Ну и ладно, я все равно наслажусь этим опытом. Пора отдаться вечеру роскоши.

Я продвигаюсь вперед вместе с очередью.

Может быть, это нездорово — так быстро перенимать фразу у незнакомца. Но это хорошее чувство. И оно соответствует моей мантре этого момента. Так что я не вижу в этом никакого вреда. И я не собираюсь царапать имя Доминика на стене своей спальни, когда приеду домой.

Доминик. Даже имя у него горячее.

Я сканирую свой билет, и женщина на выходе желает мне приятного полета.

Затем, в восемнадцатый раз, я подтверждаю, где я сижу. Третий ряд, у окна.

Я предпочитаю окно, потому что мне нравится прислоняться головой к стене и дремать. Но я уверена, что человек у прохода уже сидит, так что мне придется попросить его встать. Чего я не хочу делать. Но это не конец света.

Я иду по трапу, ближе к самолету, размышляя, увижу ли я Доминика. Размышляя, стоит ли мне сказать ему «привет», если и когда это произойдет. Размышляя, смогу ли я когда-нибудь стать нормальной и понять, как вести себя круто.