— Хорошо. Я принесу их внутрь. В следующий раз… соберись, — говорит девушка, подходя к Сойеру. — Эти каблуки убивают мои ноги, и это не помогло мне пройти весь путь до машины, потому что ты не можешь вспомнить, как сделать одну маленькую вещь.

Мои глаза расширились при виде Старр? Их присутствие здесь может означать только одно.

Сойер опускает взгляд на Старр и гримасничает.

— Это все, что ты делаешь… жалуешься? — Он вздыхает. — Я думал, ты их привела. Ну, и где же они?

— Ты ожидала, что я понесу их сюда? Я положил их на стол, пока мы не зарегистрируемся. Боже правый. Отдай мне должное. Я не дурак.

— Двенадцать часов возвращения домой наедине с тобой в машине сведут меня с ума, — выдохнул он, вытирая лицо руками.

— Эй, посмотри-ка, какой-то невероятно симпатичный деревенский парень подарил мне это на парковке. Я понятия не имею, что это такое, но возьму все, что он раздает.

Сойер смотрит вниз на то, что Старр сует ему в руку.

— Это церковный трек, — говорит он ей, шокируя меня. Мои глаза сужаются на Сойере, и я сразу же замечаю, что в нем что-то изменилось. Ладно, этот взволнованный, расстроенный тон в разговоре со Старр — это что-то новое, но есть и что-то еще. Я качаю головой, не в силах понять, в чем дело. Я прислоняюсь к боку Киры, в то время как Сойер и Старр продолжают препираться возле наших столиков.

— Это действительно происходит? Или я сплю? — шепчу я.

— Эта девушка говорит о Джоне? — опустила она брови. — Я выцарапаю ей глаза, если она будет с ним флиртовать.

— Успокойся. Джон не замечает других девушек, когда ты находишься в комнате. Он женится на тебе.

— Да, я знаю. Он такой милый. — Она смотрит в пустоту в том же мечтательном оцепенении, что и последние пару месяцев. Я думаю, это все часть фазы помолвки. Она порхает под кайфом любви. Не могу поверить, что я когда-либо думала о Джоне подобным образом. Я содрогаюсь при мысли о том, что теперь он больше похож на брата.

Я выпрямляюсь в своем кресле. Старр прижимает к себе янтарный камень, висящий у нее на шее, и смотрит на Сойера. Я вспоминаю ее слова о том, что он отгоняет негативную энергию, и улыбаюсь. Она все еще не заметила, что я здесь сижу, а Сойер, похоже, и вовсе забыл. Я начинаю сомневаться, что между этими двумя существуют отношения любви и ненависти, и они действительно здесь одни.

Я бы соврала, если бы сказала, что не разочарована.

Сойер и Старр отходят чуть подальше. Я возвращаюсь к заполнению табличек с именами. К столу подходит всего несколько человек. День был долгим, и мое тело и разум устали. Мысль о том, что Стерлинг может быть здесь, и я увижу его впервые за полтора года, привела мой организм в состояние адреналиновой перегрузки. Увидев Старр и Сойера, я поняла, как часто думаю о нем, фактически каждый день.

— Я начну откладывать за тебя по пенни за каждую минуту, когда ты будешь у меня на уме, а однажды куплю на эти деньги особняк, — сказал он, прежде чем навсегда уйти из моей жизни. Это было банально, но это осталось со мной. Покачав головой, я смиряюсь с тем, что успею закончить с именными табличками и провести встречу до того, как мое тело сдастся.

— Простите. Как, вы сказали, вас зовут? — Я моргаю и смотрю на женщину.

— Пенни Джонсон. Я пришла вместе со своим сыном, Кайлом.

Я перелистываю скрепленные бумаги, нахожу имена и вычеркиваю их из списка.

В поле моего зрения появляются лаванда и детское дыхание в вазе. Аромат щекочет мне нос, и я поднимаю взгляд и вижу Сойера и Старр, которые улыбаются мне. Я теряю дар речи, протягиваю руку и беру то, что, как я заметила, является той самой хрустальной вазой, которую Стерлинг разбил на вечеринке. Мой взгляд блуждает по комнате в поисках его.

— Там открытка, — говорит Старр. — Прочти ее.

Мои пальцы дрожат. Я делаю то, что она говорит, и разрываю открытку, на которой написано мое имя. Моя рука летит к груди, слезы наворачиваются на глаза, и я просто шепчу:

Я принадлежу тебе, ты принадлежишь мне, ты моя любимая.

Засунув карточку обратно в конверт, я поднимаюсь с сиденья и осматриваю вестибюль. Раздается радостный возглас.

— Он здесь?

— Да, — говорит Кира, заставляя меня перевести взгляд на нее.

— Ты знала?

— Да, проверь, как выступают гости, — отвечает она.

Я забираю бумаги, которые просматривала в течение последнего часа, и вижу там его имя. Выздоравливающие наркоманы приходят поделиться своими историями на каждую встречу, это помогает всем участникам.

Выздоровление. Я перебираю в уме это слово.

Старр показывает большой палец через плечо на мое ошеломленное выражение лица.

— У входа, — говорит она. У меня в животе запорхали бабочки. Стерлинг здесь, и я собираюсь увидеть его и поговорить с ним впервые за полтора года. Не задумываясь, я бегу к выходу, уже на полпути понимая, что не взяла с собой цветы. Я отказываюсь оборачиваться, не желая ждать ни секунды, чтобы увидеть его. Вбежав в двери, я останавливаюсь, окидывая взглядом улицу и не видя ничего, кроме грузовика. Может быть, он там, на парковке? Повернувшись, чтобы войти внутрь, я поднимаю глаза и замираю, когда длинный белый фургон отъезжает, открывая взору старый побитый грузовик, припаркованный на другой стороне улицы. Я прикусываю нижнюю губу, чтобы не улыбнуться. Это напоминает мне фильм «Шестнадцать свечей», но это не Джейк Райан, прислонившийся к красному Porsche 944 в жилете из свитера Fair Isle, с руками, засунутыми в карманы джинсов 501 с пуговицами.

Это Стерлинг Бентли, прислонившийся к старому Ford, татуировки на его руках легко проступают из-под рукавов обтягивающей черной футболки. Его руки засунуты в карманы поношенных джинсов. Его прическа ничуть не уступает черным волосам Джейка Райана, зачесанным кверху, а серые глаза… ну, липкие карие глаза меня больше не привлекают. Серые глаза заставляют мое сердце взлетать. Его серые глаза не отрываются от меня, когда он достает из кармана руку и машет.

Он переходит дорогу своей обычной самоуверенной походкой, уверенный, что я его прощу. Как только на его лице появляются ямочки, я понимаю, что вопреки его мнению… я уже простила его в тот день, когда он попрощался.

Одна его бровь приподнимается. Он бросает взгляд на улицу, разделяющую нас, а затем возвращается к тому месту, где стою я.

— Ты приняла цветы? — спрашивает он, подходя ближе. Я киваю, не в силах сделать что-либо еще.

Он делает еще пару шагов в мою сторону, колеблясь, как будто не уверен в моих чувствах. Он засовывает руки обратно в карманы, его плечо заваливается набок.

— Ты с кем-нибудь встречаешься? — Мне кажется, я слышу его бормотание.

— С тобой — нет, — честно отвечаю я.

Мне хочется верить, что это потому, что мне нужно было время, чтобы поработать над собой. Время, чтобы работать над открытием своего магазина. Но это было еще не все… В моем сердце и мыслях всегда присутствовал Стерлинг.

— Феникс, — начинает он, но я не могу больше ждать. Я срываюсь с места и бросаюсь в его объятия. Его руки смыкаются вокруг меня, сбивая его с ног, выбивая дыхание из моих легких, прежде чем усадить меня обратно на землю. — Боже, как я по тебе скучал? — говорит он, убирая с моего лица прядь волос.

— Что ты здесь делаешь? Я скучала по тебе… Я не могла дотянуть до последнего…

Стерлинг прикладывает палец к моим губам. Я сбиваюсь. Он наклоняется, целуя кончик моего носа, и прижимается лбом к моему.

Время останавливается.

— Я был чист с тех пор, как ты уехала из Феникса, ты показала мне, что значит быть живым… ты научила меня надеяться. Ты не знаешь, сколько раз я просыпался утром и видел тебя в своей квартире, или чувствовал, как ты сидишь рядом со мной, пока я сплю, и прикасаешься к моей коже. — На его губах появляется лукавая улыбка. Он знает. Он знает, что я наблюдала за его сном, желая исправить все ошибки в его жизни.

— Ты не спал? — спрашиваю я, возвращаясь к его лицу и вспоминая свои слова, сказанные утром.