— Это потому, что ты моришь себя голодом. Я не знаю, как мне тебя поднять в одиночку. — Я уже в невыгодном положении из-за ноги.

— Просто дай мне полежать здесь секунду, — говорит он мне, закрывая глаза.

Я пошла в спальню, принесла его мобильный телефон и одеяло, села и положила голову Стерлинга себе на колени, не ожидая, что «секунда окажется пятью часами». Пять часов, которые кажутся вечностью.

Я отказываюсь звонить матери и отцу, не желая услышать, что «мы тебе говорили». Я могла бы позвонить Сойю, но, честно говоря, сейчас мне хочется поговорить с кем-нибудь, кто не является Бентли. Я смотрю вниз, на обмякшее тело Стерлинга в моих руках, и вся тяжесть происходящего обрушивается на меня, как тонна кирпичей. Я оглядываю белые стены, окружающие нас обоих на полу; все это такое большое, больше меня, так почему же я чувствую, что задыхаюсь? В этот момент я понимаю, насколько я одинока. Стерлинг все время был здесь, но не совсем здесь.

Пришло время надеть трусики большой девочки, Тори.

Твердо решив, я набираю номер. Телефон прижимается к моей щеке, холоднее, чем обычно.

— Алло… — Кира сразу же берет трубку.

— Привет, это Тори… Прости, это была плохая идея, — запинаясь, говорю я и тянусь к маленькому красной кнопке на экране.

О чем я только думала?

— ОМГ, почему ты мне не позвонила? Я так волновалась. Это твой новый номер? — теперь заикается Кира, а мой палец замирает над волшебной красной кнопкой.

— Нет, ну, вроде как, это номер Стерлинга. Что ты имеешь в виду, почему я не позвонила?

Мне одной казалось, что мы ненавидим друг друга?

Я слышу недоверчивое хныканье на другом конце телефона.

— Тори, я не собираюсь врать, в тот день… ну, когда ты вошла к нам с Джоном, это было плохо…

— Очень плохо, — быстро говорю я, понимая, к чему все идет. Я чувствую, как облегчение проникает в мою грудь.

— Да, просто ужасно плохо. — Я слышу приглушенный смех в голосе Киры, и что-то еще… она тоже испытывает облегчение.

Тишина… Как я могла допустить, чтобы все стало так плохо?

— Я не ненавижу тебя, ты знаешь. На самом деле после того, как ты уехала, я возненавидела себя, Тори. За последние несколько недель я многое поняла. Я так рада, что ты позвонила, боялась, что у нас все закончится так, как закончилось… Ты все еще там?

— Да, я здесь, просто мне так много нужно сказать. Я скучала по тебе. — В уголках моих глаз заблестели слезы. Мне это было нужно. Мне нужна была она.

— Ну, мы могли бы начать с того, почему, черт возьми, ты в Лос-Анджелесе? Твоя мама рассказала мне, что случилось, ты должна была позвонить мне.

Я знаю.

— Мне было страшно, казалось, что все вокруг рушится. Наверное, поэтому Лос-Анджелес. Я думала, мне будет легче дышать, — я выдохнула воздух, скопившийся в легких, — ну и ну, кого я обманывала.

— Ну, я понимаю… на тебя обрушилось сразу много всего: мы с Джоном и Колтон… — Кира осеклась при упоминании его имени. Единственное имя, достаточно сильное, чтобы создать барьер между лучшими друзьями, — тихо произношу я, выговаривая каждую букву, — Колтон.

— Почему ты мне не сказала? — Я позволяю этому сорваться с моих губ, дерьмо.

Слов не хватает, слышны только приглушенные рыдания Киры.

— Кто тебе сказал, я хотела сказать тебе Тори, очень хотела. Мне так жаль. Это все моя вина.

— Кира… ты ни в чем не виновата, ты была жертвой. Парни вроде Колтона могут пытаться убедить тебя, что проблема в тебе, потому что они не хотят признать, что сами облажались. — Я чувствую, как тепло пульсирует в моих венах, как вспыхивает мой гнев на Колтона.

— Да, но я флиртовала с ним и подстрекала к этому прямо перед тобой, о боже, я была так ужасна. Это была моя вина, если бы я просто была тебе хорошим другом, ничего бы этого не случилось, — задыхается она.

— Он приехал в Лос-Анджелес Кира… чтобы найти меня. Если проблема была в тебе, скажи мне, почему он поступил со мной так же?

— Боже мой, что случилось, — она кажется шокированной, я не знаю почему.

— Он немного толкнул меня, я уверена, что все могло быть гораздо хуже, но тут вошел Стерлинг. — Я смотрю на своего защитника, который теперь не в состоянии даже бороться с собой, и у меня разрывается сердце.

— Я рада, что Стерлинг пришел, Колтон сильный, синяки, которые он на мне поставил, только сейчас проходят. Я не могу представить, что он мог бы сделать, если бы у него было больше времени, — говорит Кира, ее голос звучит тяжело и отстраненно.

Стерлинг перекладывается ко мне на колени, с его губ срывается стон. Что, если бы у Колтона было больше времени со мной?

Я слышу, как Кира прочищает горло, возвращая меня к реальности.

— Как дела у Стерлинга, — снова неловко прочистила она горло, — как Лос-Анджелес?

Она знает, что в раю не все так хорошо.

— Честно говоря, хуже не бывает. Я не знаю, что делать. — Признаюсь я. — Я не хочу, чтобы ты думала, что я позвонила тебе только потому, что все так ужасно, но я бы солгала, если бы сказала, что у меня все в порядке. — Слова сыплются изо рта, как галька в водопаде.

Я не в порядке.

— Что случилось, Тори? Скажи мне, чем я могу помочь, что угодно, — отвечает она.

— Ты не могла бы дать мне номер Шарлотты? Мне нужно задать ей несколько вопросов, — осторожно спрашиваю я, стараясь избежать слова на «Н». Мы не готовы к этому.

— Вообще-то я сейчас у Джона! Я сейчас ее позову, — визжит она, радуясь, что может помочь.

И Джон все это услышал, отлично.

— Виктория, что случилось? Ты меня слышишь? — Из-за плохой связи ее слова то пропадали, то исчезали, давая мне время вникнуть в ситуацию: Стерлинг потерял сознание у меня на коленях, истекая кровью.

Я слышу, как на другом конце провода открывается и закрывается дверь в их дом; как только на линии появляется Шарлотта, у меня начинается паника.

— Стерлинг ударился о шкафчик в ванной и распорол себе щеку. Порез сильно кровоточил, — торопливо говорю я. Адреналин, бурлящий в моем теле, заставляет меня говорить быстрее, чем обычно. Я даже не уверена, что все, что я говорю, имеет смысл. Вся ночь прошла как в тумане. — Порез наконец перестал кровоточить, и тогда он потерял сознание на полу возле туалета. Он заставил меня пообещать, что я не буду звонить в службу спасения, но я не могу его разбудить. Я чувствую себя такой беспомощной! Он спит уже пять часов. Как можно спать пять часов подряд на полу? Что, если он никогда не проснется? Это возможно?

— Послушай, Тори, я хочу, чтобы ты сделала глубокий вдох. Тебе нужно успокоиться. Все будет хорошо.

— Но…

— Ты мне доверяешь?

— Да.

— Я могу только представить, что ты видела, — говорит она.

Я закрываю рот дрожащей рукой, чтобы заглушить всхлип, чтобы она его не услышала. Я теряю контроль над собой. Я разваливаюсь на части, распутываюсь. Она продолжает.

— Довольно страшная вещь, не спорю. Я хочу, чтобы ты подумала о том, как сильно он страдал в течение последних сорока восьми часов, и ты поймешь меня, когда я скажу, что, Стерлингу было достаточно комфортно, чтобы спать, — это хорошо. Ты согласна?

Я киваю, забыв, что она меня не видит.

— Я могу быть там через пару часов. — Сказала Шарлотта. — Не пытайся сдвинуть его с места, пока я не приеду. Ты не сможешь сделать это сама. Скорее всего, у него не хватит сил, чтобы помочь тебе поднять его с пола, даже если он и очнется, так что оставь его до моего приезда. Хорошо?

— Ты не должна платить за билет на самолет, чтобы приехать сюда… Я не ожидала… — Я задыхаюсь.

— Я знаю, что не обязана, но тебе будет легче, если я приеду и удостоверюсь, что с ним все в порядке?

— Да. Спасибо, Шарлотта! — Я вытираю слезы, катящиеся по щеке. — Ты даже не представляешь, как я тебе благодарна.

— Я прекрасно знаю, как ты это ценишь, Тори. Я испытала это на себе с обеих сторон: моя собственная борьба с зависимостью и отца Джона.