Самое смешное, что Кира не ходит на свидания. Никогда. Она счастлива, что ее считают игроком, неукротимой; флиртует, перепихивается, но никогда не берет на себя обязательства. Каждый парень хочет быть тем самым особенным. Тот, который изменит ее.

В последнее время я задаюсь вопросом, хочет ли мой парень быть тем самым парнем, особенным. Я не знаю, кто был больше взволнован, когда мы с Кирой начали вместе тусоваться, Колтон или я. Мне больно, когда он звонит ей на мобильный и просит поговорить со мной вместо того, чтобы позвонить на мой, и в итоге они разговаривают больше часа.

Он что, думает, что я глупая? Он знает мой номер. Он его запомнил. Конечно, он отрицает, что испытывает к ней какие-то настоящие чувства. «Кира мне как сестра», — утверждает он. «Когда же ты это поймешь? Я люблю тебя, Тори, и только тебя».

Когда кто-то говорит вам, что любит вас снова и снова, в конце концов вы начинаете хотеть в это верить. Ты начинаешь мириться с этим, думая, что так будет всегда. Колтон стал привычным. Мы были вместе так долго, что я не знаю, как можно не быть вместе.

Родители Колтона ездят в командировку за город. Они часто так делают. Когда мы только начали встречаться, когда его родителей не было в городе, мы брали напрокат фильмы и обнимались на его диване. Это было хорошо. Комфортно. Мы говорили о том, что он чувствует, когда все время остается дома один. Я спросила его, не одиноко ли ему. Хотел бы он, чтобы его родители были рядом чаще. Колтон рассказал мне то, о чем, как мне кажется, он никогда ни с кем не делился, даже с самыми близкими друзьями. Я сказала ему, что у меня никогда не было секса. Он отнесся к этому нормально. Терпеливый. Как много парней готовы ждать, пока их девушка будет готова. Думаю, наши недостатки компенсировали друг друга — он ненавидел одиночество, а я жаждала его. Я думаю, он считал, что может исправить меня, а я, возможно, втайне, что могу исправить его.

Мы с Колтоном больше не проводим время наедине. Всякий раз, когда его родители уезжают из города, естественно, это означает P.A.R.T.Y в «доме костедробилки»!

Оф! Оф! Футбольная команда поднимает кулак высоко в воздух. Да ладно, правда? Однажды Колтон случайно сломал руку парню во время футбольной тренировки, и он автоматически стал «Костедробителем», превратившись из тихого неловкого парня, к которому я привыкла и с которым мне нравилось быть рядом, в самоуверенного надутого болвана, который быстро стал раздражать.

Все его товарищи по команде помогают ему купить несколько бочонков для вечеринки.

— Вот, надень это. Колтон проведет всю ночь, не подпуская к тебе парней. У него не будет времени быть задницей, — говорит Кира, протягивая мне самое короткое черное платье, которое я когда-либо видела. Оно без спины. Сексуальное. — Не качай головой. Просто иди и надень его. — Она вздыхает, опускается на кровать, смахивая светлые волосы с плеч.

— Я не могу, и ты это знаешь. — Ее голубые глаза останавливаются на моей больной ноге.

— Почему… из-за маленького шрама. Это неважно, Тори. Ты единственная, кто это замечает.

— Я не надену каблуки. — Я смотрю на платье в своих руках. — Такое платье нужно носить с каблуками.

— Именно, — восклицает она, размахивая руками. — Я рада, что мы согласны. — Я стиснула зубы. Кира знает, что я ношу «только туфли».

— Я примерю их, но ничего не обещаю. — Шатаясь, я прохожу в ванную и закрываю дверь. Я не позволю никому увидеть меня в этом платье, пока не посмотрю на себя в зеркало. Я говорю через дверь, снимая резинку с запястья и укладывая свои каштановые волосы на макушке. Я покачиваю облегающее платье на почти несуществующих бедрах, поднимаюсь по телу и пытаюсь завязать бретельки на шее.

— Говоря об услугах, Кира, пообещай мне, что не будешь слишком много пить сегодня вечером.

— Да, мать еще чего-нибудь, — отвечает она насмешливым тоном.

— Не закатывай глаза. Я серьезно, — отвечаю я.

— Двери закрыты, Тори, ты не видишь, как я закатываю глаза.

— И не надо, — говорю я, на мгновение забывая о том, что на мне надето. Я выхожу в свою спальню. Мой взгляд сужается на нее. — Я серьезно. Случится что-то плохое. Это случается постоянно, девушками пользуются всякий раз, когда они в хлам.

Ее глаза расширяются, и она визжит, ее руки летят ко рту. Мой рот открывается, когда я опускаю взгляд на черное короткое платье, облегающее мое тело.

— Выглядит ужасно, не так ли? — Я поворачиваюсь, чтобы снять его, и кисть ударяет меня по центру спины.

— Ты не даешь себе достаточно поблажек. Носи побольше таких платьев, и у тебя будет столько власти, сколько ты захочешь. Ты должна научиться использовать свои преимущества. Ты должна сделать так, чтобы Колтон захотел бросить своих друзей, чтобы заполучить тебя одну. — Я со вздохом опустилась на кровать.

— Я не уверена, что хочу манипулировать своим парнем, чтобы он проводил со мной время. — Я нахмурилась, посмотрев вниз на платье. — Оно кажется фальшивым. Разве я не должна привлекать его так же сильно, когда на мне джинсы и футболка?

— Ты читала слишком много любовных романов. Любовь не случается просто так. Девушка должна работать, чтобы привлечь внимание парня и удержать его. Не выгляди такой несчастной. Надень платье, и ты увидишь. Все проблемы в общении между вами исчезнут. Поверь мне. — Она берет меня за руку и тянет, поднимая с кровати. — Я в настроении выпить немного «Рокки Роуд», а ты?

— Веди, — говорю я. Пять минут спустя мы сидим на моей кровати, прижавшись спинами к изголовью, облизываем ложки, полные вкусного мороженого, и хихикаем.

— Так какая птица находится под угрозой исчезновения в этом месяце? — спросила Кира, заставив меня пожалеть о том, что я когда-либо рассказывала ей о них. На самом деле я никогда не показывала ей ни одной из своих резных работ. В основном потому, что у нее такой же взгляд, как у моей мамы, когда она упоминает о них; как будто они бессмысленны и отнимают много времени. Отвлечения от реальной жизни — так называет их моя мама. Кира зачерпывает ложкой мороженое, переворачивает ложку и слизывает мороженое.

— Ладно, не отвечай. Переходим к следующему вопросу. Как тебе удалось заставить Колтона наконец-то пригласить тебя на свидание? — Она обдает теплым дыханием круглый конец своей ложки, наблюдая, как серебро тускнеет.

Мой желудок начинает дрожать, и этот вопрос не нравится мне больше, чем первый.

— Я не знаю… Мы были друзьями какое-то время, и прежде, чем у меня появилось время подумать, что это значит, мы стали чем-то больше.

— Вы когда-нибудь хотели остаться просто друзьями? — Она смотрит вверх из-под завитых ресниц, покрытых тушью, и я вижу это, розовый оттенок ее щек. Никогда не видела, чтобы Кира краснела.

— Иногда мне хочется, чтобы мы остались друзьями. Тогда мне не пришлось бы так сильно переживать из-за того, что мы расстались. Но уже слишком поздно, не думаю, что можно вернуться назад.

— О, я думаю, ты могла бы. Я думаю, нашла бы способ оставаться его другом, если бы что-то случилось. Не вижу, чтобы у тебя были какие-то обиды на него или на кого-то еще, Тори. Ты слишком хорошая. — Уголки ее глаз улыбаются, пока металлическая ложка стучит по дну ее миски.

— Я вижу, как он встречается с другой, но все равно приходит к тебе за советом по поводу отношений, и ты помогаешь ему, потому что ты такая. — Я хмуро смотрю на дно своей собственной миски, внезапно почувствовав желание съесть еще мороженого.

Мы все в подвале Колтона, половина парней из футбольной команды окружает нас, пятерых девушек, сидящих за столом: Киру, Стейси (девушка, известная тем, что целовалась с большинством старшеклассников, парней и девушек), Лиззи, Эмбер и меня. Эмбер — единственная, кроме Киры, с кем я общаюсь на постоянной основе.

Играет музыка, но ее трудно расслышать за всем шумом в подвале: разговоры смешиваются, смех, ножки стульев скребут по бетонному полу, футболисты хвастаются своим вкладом в команду.

Колтон проявляет признаки опьянения. Он смутил меня, ввязавшись в борьбу с Кирой. В какой-то момент он зажал ее сзади, его руки обхватили ее верхнюю часть тела, одна из его ног зацепилась за ее ноги, чтобы не дать ей вырваться. Они боролись, флиртовали друг с другом, пока мне не стало трудно смотреть. Все за столом истерически смеялись, кроме Эмбер, которая бросила на меня сочувственный взгляд, когда никто не смотрел. Я знаю, что, должно быть, покраснела во все немыслимые оттенки. Я видела жалость в ее глазах, и от этого у меня заболел живот.