— Да. Секунду назад. — Он внимательно изучает меня, и я нервно отодвигаюсь. Он знает, что я лгу.

— Теперь ты знаешь уродливую правду, — говорит он.

— Стерлинг, я… — Колтон врывается, и все, что я собиралась сказать, теряется навсегда.

— Что, черт возьми, случилось с твоим лицом? — Колтон с усмешкой смотрит на Стерлинга.

Взгляд Стерлинга скользит к нему и меняется, глаза сужаются и темнеют. Плечо Стерлинга врезается в плечо Колтона, отбрасывая его с дороги — на его покрытом синяками лице появляется выражение «не смей со мной говорить». Он поднимается по лестнице по двое за раз.

— Я что-то пропустил? — спрашивает Колтон.

— Твой дядя… — Все мое тело напрягается, а слова затихают, когда я вижу дядю Бентли, подкрадывающегося к Колтону сзади. Он достает носовой платок из кармана своих брюк и промакивает пот, стекающий с его бровей.

— Мне жаль, что тебе пришлось стать свидетелем этого, Виктория. Моему сыну нужна была корректировка отношения. Ты понимаешь? — Я никогда не отвечаю на его вопрос. У меня никогда нет шанса.

— Куда это ты собрался? — Кричит он Стерлингу, когда тот спускается по лестнице трусцой, таща за собой вещевой мешок. Челюсть Стерлинга стальная и решительная. Он не обращает внимания на отца. Он распахивает входную дверь и выходит на крыльцо.

Такси уже ждет у подъезда. Оно никак не могло успеть приехать, если бы Стерлинг просто вызвал. Он знал, что ему понадобится это такси. Он подготовился.

— Не игнорируй меня! — Кричит дядя Бентли, на его лбу вздувается вена, и он сжимает руку сына. Его лицо покраснело. На лбу выступили капельки пота. — Я задал тебе чертов вопрос!

Серые глаза смотрят на меня. Стерлинг поправляет ремень вещмешка на плече, а затем протягивает мне руку.

— Ты идешь? — Я перестаю дышать, рука тянется к груди. Я?

— Нет. Она не идет! — Колтон брызжет слюной. — Зачем моей девушке куда-то идти с тобой?

Бабочки ведут войну в моем животе. Все, что я могу видеть, это Стерлинг. Он не может быть серьезным. Или может?

— Мне нужен ответ. Ты идешь или нет? — Он серьезен.

— Тори, что происходит? Есть что-то, что ты должна мне сказать? — Колтон рычит на меня, как будто я сделала что-то плохое. — Почему этот осел вообще с тобой разговаривает?

— Я досчитаю до пяти, а потом уйду, — предупреждает Стерлинг.

Оба парня ждут ответа.

— Куда мы идем? — Я делаю пару шагов в сторону Стерлинга.

— Один, — говорит он, начиная отсчет.

— Черт. — Колтон встает между нами, его ладони ложатся мне на грудь, чтобы удержать меня от движения вперед. — Ты не можешь на самом деле обдумывать это! Тори, скажи мне, что, черт возьми, происходит!

— Два.

— Мне стыдно называть тебя своим сыном. — Болезненный смех дяди Бентли отравляет ночной воздух. — Ты когда-нибудь вырастешь и станешь мужчиной?

— Три.

Я не могу держать свое тело неподвижным. Это может показаться странным, но мне кажется, что моя задница горит. Я не могу оставаться неподвижной. Я хочу больше времени. Мне нужно больше времени.

— Это не то решение, которое ты можешь принять на счет пять, Стерлинг! — Я в панике. — Я даже не взяла с собой сумочку. — В доказательство я показываю рукой на тренировочные штаны, майку и теннисные туфли. — У меня нет денег. Ничего. Я не готова. — Я вздохнула. — Я выпускаюсь через неделю! — Я все равно получу свой диплом, даже если не пойду со своим классом, рассуждаю я.

— ЗАТКНИСЬ, ТОРИ!!! — Кричит Колтон. — Ты никуда не пойдешь с этим засранцем!

— Четыре. — Стерлинг поворачивается, его безошибочная развязность уносит его к ожидающему такси. Он поднимает вещмешок повыше на спину.

Я за тем столом, где все кричат, чтобы я ранила чувства Джона, призывают меня быть жестокой:

Кира: Ну же, Тори. Почему ты колеблешься? Он никто.

Моя мама: Это небольшая цена за то, чтобы вписаться в общество, милая.

Колтон: Ты действительно собираешься позволить этому неудачнику встать между нами?

Бабушка: Я верю в тебя, Тори. Ты поступишь правильно. Слушай свое сердце.

Это было одно решение, один шанс сделать правильный выбор, и я сделала его неправильно. Я прижимаюсь к груди Колтона, в моей голове только один голос, и он мой, только мой, и он кричит, чтобы я рискнула, пошла с этим парнем, или я буду жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.

— Отойди с дороги, Колтон! — Он держит меня в клетке рук, не позволяя выйти через парадную дверь.

— ЧЕРТОВ АД! НЕТ! Ты сошла с ума!

— Я серьезно! — Рычу я, толкаясь в его надутую грудь. — Двигайся!

Стерлинг уже на полпути к тротуару, когда я слышу пять. Я изо всех сил бью правым коленом вверх. Глаза Колтона выпучиваются, обе его руки летят к яйцам.

— Подожди! — Кричу я, выбегая из дома.

В одну минуту я спрыгиваю с нижней ступеньки на дорожку, в другую — раздается удар, и все вокруг расплывается. У меня звенит в ушах, когда резкая боль пронзает мою челюсть. Мой копчик ударяется о край нижней ступеньки, кирпич врезается в мои ладони, когда я пытаюсь смягчить падение. От удара у меня лязгают зубы, и резкая горячая боль пронзает больную ногу.

Стерлинг бросает свой вещмешок и бросается на Колтона. Его плечо врезается в живот Колтона, удар поднимает его с земли. Оба парня борются, чтобы повалить друг друга первым, руки сцеплены вокруг тела друг друга, ноги широко расставлены, двигаясь по кругу, они врезаются в перила.

Я кричу, отползая назад, чтобы не быть растоптанной. Дядя Бентли обхватывает верхнюю часть тела Стерлинга своими руками сзади, лишая его свободы, вытаскивая его во двор и подальше от Колтона. Стерлинг бьется, его лицо пылает красным от гнева.

— Если ты, мать твою, еще хоть раз ударишь ее, я тебя убью! — Рычит он на Колтона, который согнулся, свесив голову, сжимая колени, его грудь вздымается, когда он сплевывает кровь.

Колтон поднимает голову, его нижняя губа окрасилась в пунцово-красный цвет.

— Держись от нее подальше, и у меня не будет причин бить ее, тупица! Это все твоя вина!

Поскольку Стерлинга сдерживает его отец, я знаю, что Колтон волен делать со мной все, что захочет. Эта мысль отталкивает. Последнее место, где я сейчас хочу быть, это рядом с моим бывшим парнем. Я заставляю себя подняться с земли, подхватываю вещмешок Стерлинга, перекидываю ремень через плечо и иду назад к такси.

Колтон наклоняет голову, один глаз сужается больше, чем другой.

— Тори, что ты делаешь?

— Я ухожу с ним.

— Ты будешь жалеть об этом.

— Может быть, но не хуже, чем если я останусь.

— Он превратит тебя в одну из своих шлюх, — предупреждает он, веря каждому слову. То, как сильно он ненавидит Стерлинга, сочится из него. — Детка, подумай, что ты делаешь. Это не ты. Ты лучше этого.

Мое тело напрягается. Отец Стерлинга отпускает его. Какой еще у него есть выбор? Он не может держать его в заточении вечно. Стерлинг — взрослый человек, способный принимать собственные решения. Нет. Дядя Бентли не может вечно держать своего сына в заточении.

Но опять же, может быть, он знает, что я совершаю огромную ошибку. Может быть, он уже знает, чем все закончится, и тихо смеется. Ведь это тот же человек, который сказал: «Если ты залезешь туда, куда не следует, и в итоге сломаешь кость, ты научишься не лазить».

Думаю, то же самое можно сказать: «Если вы отдадите свое сердце, и оно будет разбито, вы научитесь не отдавать свое сердце так свободно».

— Поехали, — инструктирует Стерлинг таксиста, проскальзывая внутрь.

Я поворачиваюсь на сиденье, наблюдая, как Колтон трусцой бежит за такси.

— Не делай этого со мной! Черт возьми, не делай этого! — Кричит он, останавливаясь, когда доходит до точки, где он задыхается. Через окно заднего вида я наблюдаю, как его поглощает темнота вместе с единственной жизнью, которую я когда-либо знала.

Что я наделала? Я разворачиваюсь на сиденье, мои руки судорожно сжимают колени. Фары такси освещают дорогу впереди. Голова Стерлинга прислонена к окну с другой стороны такси. Его волосы в беспорядке, лицо в беспорядке, но, когда он опускает ресницы, я понимаю, что он все еще красив, даже несмотря на уродливые синяки. Наклонившись ближе, он поворачивает мое лицо к себе.