— Что ты делаешь? — злобно ухмыляюсь, изогнув один край своей губы.

— Раздеваюсь, — вытаращившись на меня, отвечает. — Не видишь, что ли?

— Не торопись, давай помедленнее, добавь чувственности, дорогая. Накинь вздохов, тихих стонов и нежного скулежа. Проси и всхлипывай. Потешь нытьем мой слух. А у меня, — кивком указываю куда-то позади себя, — уборка, на которой ты настаиваешь, и душ. Уже забыла? Но я с удовольствием послушаю, как ты изнываешь от желания…

— Поторопись, дружочек, я ведь вся горю, — ахает, а на последнем слове почти пищит. — А-а-а-ах, Велиховчи-и-и-и-ик… Возьми, возьми…

— Температура, Тузик? Могу предложить импортное жаропонижающее. По слухам — очень качественное и хорошее. Действенное и не вызывает привыкания.

Я слышу характерный щелчок замка ее бюстгальтера и замечаю расплывшуюся улыбку на раскрасневшемся лице засранки.

— Справилась, как погляжу, сама? — спрашиваю о том, что и так довольно очевидно.

— Да-а-а, — отвечает, абсолютно не скрывая удовлетворения на своем бесстыжем, глинтвейном все-таки обезображенном лице.

— Значит, и с остальным разберешься. Только не запачкай своим секретом мои простыни, Смирнова. Я вчера поменял белье.

— Придурок! — шипит и, швырнув свой лифчик, одаривает мою рожу серым кружевом, с которым до этого момента я был исключительно визуально знаком. — Получи-ка!

— М-м-м, как это мило. Вкусно и тепло. Ты горячая малышка, Ния. Но с трусами все же не спеши, там я сам хочу! Белье дорогое? Шелк? Снимать не буду — просто разорву. Поэтому, если там что-то эксклюзивное и сердцу дорогое, то… — пренебрежительно снимаю тряпку с проволочными полумесячными каркасами под небольшими чашками, бросаю недовещь себе под ноги на пол и носком заталкиваю мелкое белье под кровать, на которой мне сегодня предстоит Смирнову обломать.

— Местный ширпотреб, Петруччио. А ты, по-видимому, уже настроился на секс? — выкручивает шею и медленно опускает одеяло, тянет вниз, скатывая рулетом верхний край.

— Раз ты настаиваешь, почему я должен отказываться. Разреши небольшое уточнение?

— Да, милый? — расправляет верхний край одеяла так, что я почти, еще чуть-чуть, еще немножечко, увижу ее грудь. — Здесь душно, разберись с температурой, Буратино. Ты сухой, а значит, быстро воспламенишься…

— Ты здорова?

— Что?

— Клиентов много. Ты, по-видимому, хорошо покуролесила в мое отсутствие, поэтому я должен быть уверен, что ни хрена ужасного от тебя, как от мелкой детки с пристрастием к любви по случаю и без или под стакан глинтвейна, не подхвачу.

— Это грубо, — придавливает покрывало, тем самым раздувая сиськи, выставляя мне под нос свои прелести, увеличенные искусственным путем. — Я нравлюсь, Петя?

— Венерические отрицаешь? Да или нет?

— Полностью, любимый, — шепчет и пошленько облизывает губы.

— Отлично, — слегка охрипшим то ли от страсти, то ли от неожиданности, то ли от озверения голосом произношу. — А у меня ничего не хочешь спросить?

— У тебя большой…

«Очень! Но в тебя по самые яйца войдет» — про себя рычу, почти выплевывая очередную грубость, которая Тузику определенно не понравится, осмелься я произнести ее в эфир. Поворачиваюсь и. широко шагая, направляюсь в кухонное пространство, где ждет ворох посуды и остатки ужина, приготовленного мерзавкой, отъехавшей всего от двух чашек кипяченного с корицей и коркой апельсина дешевого вина. Кто же знал, что красное, немного забродившее пойло, такая страшная сила и способна мелочь, вроде Тонечки Смирновой, с ног сбить и в мою постельку уложить?

— Петя, а ты куда пошел? — мне в спину раздается обиженный женский голос.

— Я скоро, Ния. Не успеешь соскучиться. Только не засыпай, любимая. Сонную не возьму — такое правило!

— Хорошо, — я так и вижу, как стерва кривится, изображает целку-недотрогу или корчит супружницу-обиженку, которую не трахнул грубый сожитель-муж, когда представился удобный случай.

«Что меня сегодня ждет?» — мусолю в голове вопрос, пока закладываю изгаженную пищей утварь в посудомойку. Выставляю стандартную программу и слепо пялюсь на мигающий «старт», запоминая высветившееся на LCD-экран приблизительное время окончания помывки.

Не тороплюсь с уборкой, зато специально отвлекаюсь на уведомления, сыплющиеся водопадом из групп, каналов, на которые я подписан в многочисленных соцсетях.

«Знакомства. Новинки автопрома. Физическое здоровье. Рапира, шпага, сабля, гребля, конный спорт. Закон, кодекс, право. Друзья, сообщества, сетевые игры, для просто поболтать с девчонками. Онлайн-библиотеки, самиздат, Наталья Велихова — современный автор СЛР 18+. Камасутра, искусство возлежания с женщиной, заболевания и инфекции, передающиеся половым путем, аптека, телефон доверия, психолог и психотерапевт, помощь тем, кто потерял любимого человека. Картины, галереи, выставки контрамарки» — не богатый выбор времяпрепровождения, когда ты не здоров и не можешь проводить свое свободное от работы или иных обязательств время, но для меня сойдет.

Мне кажется или я как будто в том же увлечении не один? Определенно слышу, как пищит мобильный полоумной, оккупировавшей мою кровать, бросаю тут же взгляд на возвышение, на котором находится единственное в моей квартире — так уж вышло — удобное место для отдыха и спанья, и отмечаю, что Смирнова так же, как и я, усиленно листает ленту, чему-то улыбается и даже что-то отвечает, безмолвно двигая губами, словно суфлируя свое послание — заляпанное электронной синевой ее лицо наобум высказанное предположение полностью подтверждает. Она бормочет и кого-то хвалит, понукает к действию, прыскает от смеха, хихикает и тихонечко покрикивает «ура, ура, ура-а-а-а», похлопывая одной рукой по одеялу.

— Да, детка, да, — слышу, как одобрение кому-то выдает. — Две единицы — третья в подарок. Твоя девочка будет довольна, мальчик. М-м-м, мой перчик, а ты просто класс! Открой корзиночку и смазку положи, а я тебе накину скидку…

— Смирнова! — настораживаюсь, как будто в стойку на охоте становлюсь и кричу неугомонной и, увы, никак не засыпающей мерзавке. — С кем ты разговариваешь?

— Чего? — не отвлекаясь на меня и продолжая штурмовать всемирную паутину, звонко и с неудовольствием отвечает.

— Что у тебя там?

— Позы изучаю, Петя. Ты скоро?

Подкатываю глаза, мотаю головой и передергиваю плечами:

— Через полчаса.

— Я жду, Петруччио. И все еще горю…

Подпалить кровать, чтобы жарким пламенем остудить козявку? План не плох, правда, изначально я желал бы удавить Антонию, а после подкинуть бездыханное тело ее веселому отцу. Возможно, Сергей за это мне «спасибо» еще скажет или вкатит иск за негуманное отношение с его дочерью, я ведь Тузика за короткие патлы к его дому притяну…

Долбаный приход… Голова кружится, а руки дергаются, изображая старческий хорейный ряд, я бегаю глазами с расширенными от ужаса зрачками, рассматривая свое лицо в запотевшем зеркале почти в мой рост. Меня воротит и тошнит, а тело судорогой перебирает, вся кожа липнет и, как рыбья чешуя, блестит, покрываясь крупными каплями пота, играющими всеми цветами радуги под ярким светом софитов в ванной комнате. Странно, блядь! Я только что из душа, а такое впечатление, что стометровку отмахал. Поднимаю руку и принюхиваюсь к запаху подмышки. Нет, чист и свеж, а отражение в зеркале — обманка. Я галлюцинирую и хитрости воображения ловлю. Чертовы препараты, которые я принимаю от недуга, который больше месяца лечу. Поднимаю блистер, подношу себе под нос, переворачиваю лекарственным составом и, прищурившись, вычитываю названия составляющих, которыми себя травлю. Господи, вряд ли я долго эту пакость выдержу. Побочками питаюсь, но стойко курс прохожу. Снимаю махровое полотенце, которым нижнюю часть своего тела после душа предусмотрительно прикрыл.

«Чего не спишь?» — к члену молчаливо обращаюсь. Похоже, «мальчик» слышит — раскачивается на весу, вращая крайней плотью, словно ввинчиваясь в виртуальную теплую дыру. — «Тшш! Сейчас оденемся и пойдем баиньки. Погладим Тоньке спинку, чтобы она нас в нехорошем не заподозрила и по миру надуманную ее воображением херню не разнесла, и сразу успокоимся. Будем спать… Ты как?».