Тело вибрирует каждой клеточкой и совершенно не хочет слушаться. Не знаю, как у меня получилось достать телефон и не выронить его из рук. Пальцы судорожно бегают по экрану и выбирают спасительный контакт.

— Наташа…

— Привет-привет, Белова! — бодро вещает Рузич. — Никак соскучилась по мне?

— Нет, то есть да… Нет, Наташа, я по другому поводу звоню, — тараторю на нервяке и без остановки хожу по маленькому невидимому кругу.

— Ян, что-то случилось? Что с твоим голосом? — сменяя веселье на беспокойство, спрашивает она.

— Я только что Катю Зайцеву встретила, и, кажется, она мне угрожала или нет. Я не знаю, но мне очень страшно, — подбородок начинает трястись, и я захлёбываюсь всхлипами. — Я не думала, что она такая, а ведь ты говорила…

— Так, успокойся! Ты сейчас, где находишься, где это произошло?

— Недалеко от дома Глеба. Мы теперь вместе живём. Я зашла перед работой за кофе и сэндвичем, а потом вот… Чёрт! Она, получается, специально приехала сюда, чтобы меня подкараулить! Я же не говорила тебе, в общем, Катя в курсе, что мы вместе с Мироновым. Она нас видела вдвоём в медцентре и хуже того, она подумала, что я тоже беременна! — выпаливаю на эмоциях громче, чем хотела, и начинаю тут же оглядываться по сторонам. — Ты бы знала, каких она тогда гадостей наговорила, хотя и сейчас не лучше.

— А это не так? Ты не беременна?

— Нет, конечно!

— Понятно. Не кричи ты так, я чуть не оглохла, — возмущается Рузич. — Она уже ушла?

— Да, села в свою машину и уехала. Но меня до сих пор колбасит от этой стрёмной ситуации.

— Охренеть! А я говорила… Да толку-то, если у вас с Григорьевичем любовь-морковь. Так, вернись в кофейню, я вызову тебе оттуда такси до работы, а то ты, наверное, сейчас пальцами по экрану даже не попадёшь.

— Спасибо! Наташ, что мне делать? Она предлагала мне деньги, чтобы я ушла от Глеба и уехала навсегда из города.

— Чего-о-о? Вот, тварина ползучая! — теперь уже Наташка вскрикивает так, что у меня звон в ушах стоит. — А если не согласишься?

— Не знаю, но была явная угроза, что если не сделаю, как она хочет, то пожалею.

— Ну, сука, губастая, ну, гадина! — подолжает поливать её "комплиментами" Наташа. — Янка, надо твоему Миронову срочно рассказывать, не играйся с Зайцевой в смелую и независимую. Проиграешь и будешь горькие слёзки слить. Он должен быть в курсе, я тебе это на полном серьёзе говорю.

— Да, но не сегодня, — понижаю голос, вспомнив о планах на вечер.

— Да ты совсем издеваешься, а когда? Даже не думай скрыть это от него. Она же тебя закошмарит! Я просто уже не знаю, как до тебя донести, что Катюха за него глотку перегрызёт любому, ты думаешь, она так легко его отпустит и смирится с тем, что его увела какая-то баба? В данном случае, ты.

— Я понимаю, но мы сегодня идём к маме Глеба знакомиться, и если я сейчас расскажу, то испорчу нам вечер.

— Ну хорошо, тогда расскажи сразу, как вернётесь с ним домой. Не утаивай такие вещи.

— Угу. Спасибо Наташ, ещё раз, — открываю дверь кофейни, улыбаюсь девушкам за стойкой, отрываю от уха телефон и шёпотом прошу их повторить капучино. Затем сажусь в самый угол заведения. — Кажется, ты вновь стала моей спасительницей, — усмехаюсь устало, достаю из пакетика сэндвич и откусываю от него большой кусок. Видимо, от стресса во мне проснулся зверский аппетит.

— Да не за что. Всё, сиди и жди такси, — бросает Наташка и отключает звонок.

Яна

К вечеру мало-мальски мне удаётся себя успокоить. По крайней мере, внешне. Поэтому когда я выхожу из офиса, то натягиваю счастливую улыбку и иду с сияющим лицом навстречу к Глебу.

— Привет, любимая! — он протягивает мне букет цветов и покрывает серией коротких поцелуев, а последний долгий, горячий, страстный и самый упоительный.

— Цветы, мне? — спрашиваю ещё запыхавшимся от поцелуев голосом.

— Угу, маме с Авой взял по букету, а свою девочку должен был оставить без цветов? — улыбается и касается кончиком носа до моего. — Нравится? Я подумал, что нежно-розовые очень тебе подходят.

— Да, очень! — тяну носом потрясающий аромат роз. — Спасибо! — тянусь на носочках и сама прижимаюсь к Глебу губами. Вот так бы и остаться в его объятиях и, чтобы никогда не отпускал, ни на минуту бы не разлучаться.

— Заедем в ресторан? Хочу взять хорошую бутылочку вина, и наши ребята с кухни должны были кое-каких закусок приготовить.

— Да, без проблем.

По пути несколько раз меня подмывало рассказать Глебу про Катю, про её угрозы, про открытку, про всё, что казалось мне странным так давно. Но каждый раз я себя одёргивала, понимая, что никакой ужин тогда не состоится. А зная Глеба, он тут же сорвётся к Зайцевой и устроит ей разнос. Стоит ли вообще говорить в таком случае? Я не хочу быть виновницей, если с ребёнком Кати что-то случится. Беременным ведь нельзя нервничать. Задумалась, и вновь на душе кошки скребут.

— Э-эй, ты о чём задумалась? — Миронов заглядывает в мои глаза, устраиваясь на водительском кресле. — Я уже всё забрал, а ты, как сидела в одной позе, уставившись на свои руки, так и сидишь. Всё хорошо?

— Да, я просто немного переживаю из-за встречи с твоими родными, — с лёгкостью выдаю маленькую безобидную ложь. Да и не совсем ложь, я правда переживаю, как пройдёт встреча.

— Это всего лишь моя мама, а не президент нашей страны. Нашла из-за чего стрессовать, — он легонько толкает меня в плечо, а затем чмокает с щечку и я растягиваю губы в легкой улыбке.

***

Мама Глеба открывает дверь и встречает нас тёплой улыбкой, объятиями и поцелуями. Из квартиры веет нереально вкусными ароматами домашней выпечки и другой вкуснейшей едой. За Марией Дмитриевной топчется Авелина и сдержанно здоровается со мной. Надо же, и правда спокойная, даже не кривит нос от моего вида. Миронов вручает всем букеты роз, и мы наконец-то проходим в квартиру.

— Яночка, чувствуй себя как дома, не стесняйся. У нас всё по-простому, по-домашнему, — Мама Глеба крутится вокруг меня, а я всё больше и больше краснею от смущения. Глеб то и дело давит лыбу, глядя на нас со стороны.

Стол решили накрыть в гостиной. Да такой, будто на целую толпу. Тут и запечённая в духовке курочка с картофелем, и самые разные салатики, нарезанные овощи и фрукты, Глеб ещё добавил принесённых с собой закусок.

— Садитесь, ребятишки мои, сейчас ещё булочки с корицей допекутся.

— Мам, ты на кого всё это готовила? На роту солдат? Похоже, мне придётся Шмелева и весь состав ЧОПа сюда пригласить, чтобы помогали с едой, — веселится он.

— Ой, скажешь тоже, не так уж и много, — отмахивается она.

— Вообще-то, очень много мам, — бросает Авелина и переводит внимание на нас. — Я пыталась её остановить, но, как вы видите, не преуспела в этом.

Смотрю на Аву и улыбаюсь. Оказывается, не такая уж она и дикая. Ава замечает это, хмурит брови и отворачивается, а её щёчки и кончик носа приобретают розоватый оттенок. Я тоже моментально отвожу взгляд.

Поначалу разговор вытягивает Глеб со своей мамой, но потом и я перестаю тушеваться, всё больше вливаясь в беседу. Авелина, по большей части молчит или мучительно кривит лицо, но на общей атмосфере вечера это никак не отражается.

— Мам, Авелина, я не так давно сделал Яне предложение, но вышло оно так себе, — внезапно для всех Глеб поднимается из-за стола.

— Что, наша королева ответила тебе отказом, потому что предложение было слишком простым? — привычно высокомерным тоном давит Ава, но быстро закусывает губу.

— Авелина! — осекает её Мария Дмитриевна.

— Нет моя вредная сестрица, королева-Яна согласилась, — язвительно отвечает Глеб. — Но, я хотел бы сделать всё по-нормальному, правильно — Он суёт руку в карман, а затем извлекает из него маленькую бордовую коробочку, протягивает ко мне и открывает. — Яна, ты выйдешь за меня замуж?

Сложно описать мои эмоции. Я и при первом предложении чуть в обморок не упала, а сейчас при родных Глеба и подавно еле-еле стою на ногах. Глаза начинает жечь и моментально выступает влага, задерживаясь на краю нижнего века. И я начинаю кивать ещё до того, как раскрываю рот для ответа.