— Угу, было такое. Но я всё думаю о другом. Всё же мне не даёт покоя Катя. Она ведь сейчас в таком уязвимом состоянии. Ждёт ребёнка и совсем одна…

Поднимаю взгляд и вижу, как лицо Глеба искажается. Он достаёт зажигалку и задумчиво крутит её между пальцев. Чувствую его личную боль, сожаление и внутренние муки.

— Я бы хотела, немного подождать, пока ситуация с Катей и малышом не стабилизируется. Глеб, ты ведь понимаешь, что ей нельзя сейчас нервничать. Я не хочу, чтобы ты… чтобы мы, добивали её своим счастьем. Не сейчас. Поэтому давай пока не будем афишировать отношения.

— Ты предлагаешь нам, что? Прятаться по углам, как какие-то малолетки? — узнаю привычные колкие нотки в тоне и острый взгляд. — Ну и сколько мы там будем прятаться? До рождения ребёнка? А потом до садика, до школы или до тех пор, пока ему не исполнится восемнадцать лет?

— Не пыли! Дай Кате прийти в себя. Она так тебя любила, строила планы о будущем, а потом происходит внезапное для неё расставание, позже ещё и о беременности узнаёт. Это для вас, мужчин всё просто, сунул-высунул, бежать. А для женщины, это целая жизнь, где каждый шаг, каждое действие — это кирпичик на её дороге, и так много зависит от того, будет стоять этот кирпичик ровно или торчать углом вверх. Понимаешь?

— Ты точно ангел. Катя бы тебя ни за что не пожалела, будь она на твоём месте.

— Пусть так. Я просто прошу тебя, дай ей время, дай мне время и себе.

— За ручки-то хоть можно будет с тобой держаться? А в щёчку целовать?

— Миронов, я тебя сейчас снова ударю, — перехожу на шипение подобно кобре.

— Хорошо, я не буду кричать на каждом углу о нас, но и специально прятаться не собираюсь. И сегодня мы едем ко мне.

Рассказать ему о том, что Катя знает о нас, не смогла. Хотя я в этом уверена практически на девяносто девять и девять десятых процента. Последние три дня, пока то спала, то бесконечно гоняла мысли, отчётливо поняла это. Слишком много было моментов, по которым можно сложить все детали в общую картинку.

***

Вот уже целый месяц, как я работаю в новой организации на должности младшего бухгалтера. Зарплата тут меньше, чем в “RC group”, директором которой является бывшая девушка Миронова. Моего Миронова. Кстати, уволили меня и правда не по статье, а просто задним числом по собственному желанию. Было страшно идти в главный офис, но надо было подписать кое-какие документы. К моему счастью, ни Зайцеву, ни её верную мегеру — Ингу я не встретила.

Сейчас я работаю в небольшом коллективе, но работы выше крыши, поэтому часто приходится задерживаться, отчего нередко устаю и, вернувшись домой, сразу же валюсь спать. Глеб, конечно же, постоянно ворчит на меня за это и уговаривает пойти работать в ЧОП или в “GNESTER”, но я постоянно отказываюсь. Не хочу больше смешивать личное и рабочее.

С Сашкой мы не общаемся, точнее, я позвонила ему лишь однажды, чтобы сказать, как он меня разочаровал и уничтожил какое-либо доверие к себе. И я, чёрт подери, понимаю, что он заботился обо мне все эти года, реально тянул и помогал. Но… не могу просто взять и сделать вид, что всё отлично. Подумаешь, Сашенька знал о каждом моём шаге столько лет. Это как рыться в чужом белье изо дня в день. И главное, то, что он сделал со мной и Глебом. Развёл по разным берегам. Хотя опять же он это делал из лучших, как ему казалось, побуждений. Грёбаный Белов, с его странным мышлением! Несмотря на всё это, глубоко в душе он всё равно для меня не чужой, но как же я зла и обижена! А потому, наше общение на паузе, и я не знаю, когда вновь научусь ему доверять.

Анаит наконец-то нашла отличную квартиру и переехала от Сашки, и теперь мы видимся намного чаще. С Глебом они спелись на раз два, чему я безумно рада! А ещё, как бы удивительно это ни звучало, но сплетница — Наташка Рузич, теперь моя подруга. Несмотря на её болтливость и порой, ладно, скажем как есть, часто дурной характер, девчонка она добрая и может быть верным другом.

Из неожиданного за этот месяц, пожалуй, случилось то, что не так давно Глеб приехал ко мне домой в компании Миши и Дамира, оба были изрядно потрёпанные, с разбитыми лицами и грустные. Парни в руках держали цветы с конфетами и потухшим голосом, просили у меня прощение. Ведь пять лет назад, когда мой муж избил меня и сломал рёбра, Миша знал об этом, но никак не оказал помощь. А Дамир извинился за то, что в один из дней увёз меня к Шмелёву, не предупредив Глеба и за свою жёсткость, холодность в последнюю нашу встречу, перед тем, как приехали люди в погонах. Мне было неуютно и неловко, прошло столько лет, и боль тех событий я частично уже отпустила. Ещё мне стало жалко их, таких понурых и избитых, я же не глупая и догадывалась, чьих это рук дело. С осуждением косилась на Глеба, который делал вид, что не замечает моего взгляда и убирал за спину руки с разбитыми костяшками…

Конечно же, я не держала на них зла и простила, тем более, как оказалось, Кренц сам лично пришёл к Глебу и рассказал о той ситуации. Сказал, что много раз вспоминал это и винил себя за абсолютно не мужской поступок.

А потом мы вместе пошли пить чай.

— Кстати, надо вас с Ларисой получше познакомить, — Глеб высказал мысли вслух. — Мне кажется, вы подружитесь. Крен, как ты считаешь?

— По-моему, ещё при первой встрече в детском магазине, Мурашка уже чуть ли не набивалась Яне в подруги, — пробасил Миша, закидывая в рот печенье.

— Твоя жена очень милая, — киваю и немного ловлю на своих щеках румянец. — И дети у вас прекрасные.

— Да уж, знала бы ты, сколько она моей кровушки попила в своё время.

— Мне очень интересно. Расскажешь? — улыбаюсь и подпираю подбородок руками.

— О нет, это может растянуться надолго. Лучше оставить эту историю на другой случай, — смеётся Глеб.

***

Моя задержка длилась уже больше месяца. И я со счёта сбилась, сколько тестов на беременность перевела. А буквально позавчера Глеб заметил в мусорном ведре заветную палочку и спросил:

— Ян, это что?

Боже, серьёзно? Глупее вопроса и придумать нельзя.

— Глеб, это тест на беременность.

— У тебя задержка? — выпучивает в удивлении глаза, и его величественные брови ползут вверх, собирая волны морщинок на лбу.

— Да, уже очень давно, но я не беременна, как видишь. Надо идти к врачу, разбираться в чём причина, возможно пройти курс лечения, но я всё никак не могу дойти. Ну, что ты так смотришь? Работы море, сам знаешь.

— Можно я тебя мысленно придушу? Ты сейчас серьёзно больше печёшься о работе, нежели о себе? Женщина моя, ау-у-у? Придите в себя! — тянет он и щёлкает перед моим лицом пальцами.

— Я запишусь. Обещаю, — соглашаюсь, понимая, что спорить с ним бесперспективное дело. Тем более, что он прав.

— Сейчас запишись.

Сегодня сразу после пробуждения Глеб сообщил, что хочет поехать со мной. Вот, его машина тормозит на парковке медицинского центра, и мы вместе идём на приём к гинекологу. Точнее, это я иду, а Миронов моя группа поддержки. И я солгу, если скажу, что в душе не радуюсь этому.

Поднимаемся на четвёртый этаж, направляемся по коридору к нужному кабинету, сворачиваем направо, в холле сидят несколько девушек в ожидании своего приёма, но наш с Глебом взгляд втыкается лишь в одну из них — Зайцеву Екатерину Игоревну.

Яна

Катя, словно почувствовав на себе чьё-то внимание, повернулась и застыла на нас взглядом. Вся напряглась, сглотнула, крепче сжала ручку сумки, а затем встала и сделала шаг в нашу сторону.

— Какая встреча! Миронов дорогой мой, а ты оказывается плодовитый! Ну просто бык-осеменитель! И меня обрюхатил, и Яночку, судя по всему, — с усмешкой говорит, так, чтобы слышали все вокруг. — Мы можем сразу втроём зайти, скажем, что у нас счастливая шведская семья.

— Катя, прекрати устраивать цирк, — Глеб подходит к ней и давит леденящим тоном.

— Янусик, зайка, а ты на каком месяце уже? — Катя делает наигранно милый и улюлюкающий тон. Будто разговаривает с несмышлёным ребёнком. — Наверное, у тебя помладше, а ты знаешь, мы можем дружить. Вместе с колясками гулять будем, чатик счастливых мамочек создадим. А там гляди, может наш красавчик-сердцеед, ещё любовницу с пузом приведёт и вот нас уже трое станет. Красота! Как считаешь? Совсем весело будет, да?