Внутри что-то с треском лопается и рассыпается на миллионы частиц. Стискиваю руку в кулак. Взгляд полон презрения, злости с примесью отчаяния. Разворачиваюсь и ухожу прочь, чтобы не видеть весь этот пиздец вселенского масштаба.

— Гандон, сука! — адресовываю вслух Белову старшему, достаю телефон и набираю номер нашего айтишника и специалиста по сложным вопросам Артура Бессонова…

Яна

Анаит и Паола пока остановились у Саши, так что теперь у него дома живет "большая семья".

— П-с-с, Ян, ты глянь, как он с Паолинкой возится! Я же говорю, надо ему какую-то бабёшку найти, пока стручок от старости не отсох, — шепчет и тут же хохочет Анаит.

— Ана, капец, скажешь тоже. Ты глянь на него. Выглядит-то он покруче некоторых молоденьких, так что ты мне Сашку не обижай.

— Ну да, старый конь борозды не испортит.

— Да, хватит! У меня уже живот от смеха болит, — прыскаю громким смехом.

— Санёк, ты долго холостяком-то бегать собрался? Сколько тебе там уже, сорок четыре, сорок пять? — переключается она на Белова.

— Вот кто, как не ты, должен знать, что я и отношения — это несовместимые вещи.

— А мне кажется, ты наконец-то созрел. Это, между прочим, благодаря Янке, видимо. Ты так вжился в роль “папочки”, что пора уже всерьёз подумать о реальной семье.

Сашка пожимает плечами, на минуту задумывается, а потом молча выходит из гостиной.

— Эй, он что, обиделся? — Привстаю с дивана и намереваюсь пойти за ним.

— Да ну, этот, что ли? Не, Санёк не из обидчивых. Яна, и тебе тоже хватит с ним нянчиться. Получишь зарплату и сваливай. А то такой секси — мужик пропадает. Останется один, быстрее бабу себе найдёт. Энергию-то куда-то надо будет сливать. И ты кстати тоже, на мужиков хоть поглядывай, а то там все мхом порастет.

— Угу, я так и планирую, съехать в смысле, — киваю и всё-таки выхожу на кухню за Сашей.

Белов стоит со стаканом воды у окна и смотрит во двор. Грустный какой-то, что редкость.

— Саш, что-то случилось? Ты обиделся на нас? Мы же шутили… — бормочу виноватым голосом, подхожу ближе и кладу ладонь ему между лопаток.

— Златовласик, ну какие обиды? Я же не девочка.

— А что тогда? Я вообще заметила, ты немного странный стал, а ещё с Авелиной тогда… Между вами что-то было?

Он весь напрягается и тут же отходит от меня в сторону. Ставит стакан в мойку, упирается в столешницу и мотает головой.

— Может, и было… Не забивай голову, Ян.

— Она тебе нравится? — осторожно спрашиваю и заглядываю в его лицо. — Я заметила, как ты смотрел на нее.

— Мне сорок пять, ей двадцать шесть. Ты прикалываешься? Немного большая разница возрасте, не находишь?

— Ты не ответил…

— Яна, не лезь в это, прошу! — вдруг раздражается он.

— Вот с первой зарплаты сниму квартиру и перестану к тебе лезть, — пожимаю плечами.

Сашка, впивается в меня сердитым взглядом, кадык на его шее дёргается, и он повышает тон:

— Ты опять начинаешь? Живи здесь, ты не мешаешь мне! Яна, ну, подумай сама, какую ты квартиру снимешь на свою копеечную зарплату? Клоповник на окраине города? Я тебя не пущу в какой-то бомжатник.

— А я тебя и спрашивать так-то не стану, Саша! Давай не будем снова ругаться, мы же обсуждали это, и ты сказал, что поддержишь меня.

Но в итоге мы, конечно же, ругаемся. Сильно, громко и долго.

— Так, Беловы! Ну-ка, быстро успокоились, вы мне Паолинку так напугаете! — рычит Анаит, стоя в проходе кухни. — Разошлись каждый по своим углам и остудили пар! Мигом! — командует и указывает рукой на выход.

— С радостью! — бросаю я, выхожу из кухонной зоны, поднимаюсь в свою спальню и с треском хлопаю дверью. Злость и обида бурлят, словно пельмени в кастрюле, которые так и норовят выкипеть на плиту.

Через минуту слышу, как хлопает дверь в Сашкину спальню. Тоже психанул.

Он интересный, конечно, человек, хочет чуть ли не каждую мелочь знать обо мне, но о своей жизни молчком. По правде говоря, я вообще немного о нём знаю. Ну раз он так, то я тоже не собираюсь всё выкладывать и уж тем более спрашивать разрешения, где мне жить и в каких условиях.

***

В субботу с самого пробуждения собираюсь погулять. Выбираю лимонный сарафан с открытой спиной и на тонких бретелях. Немного туши на ресницы, румяна на скулы и блеск для губ. На часах восемь утра, в доме тишина, скорее всего, все спят.

Могу только порадоваться этому.

Вызываю такси и, ступая на носочках, осторожно спускаюсь, стараясь не создавать лишнего шума. Дожидаюсь во дворе СМС от службы такси, после чего покидаю дом.

Пунктом назначения выбираю набережную, просто откуда-то надо начать прогулку. Выхожу из машины и морщусь от яркого солнышка: сегодня погода обещает быть жаркой. Может, надо было взять купальник и на пляж? Или, наоборот, доехать до зоопарка и прогуляться в тени деревьев? Но, видимо, ни то ни другое мне уже не светит. Брожу по нижнему ярусу набережной, тому, что ближе к реке. Мимо изредка пробегают люди, вышедшие на утреннюю пробежку, кто-то слоняется с собачками, кто-то рассекает на велосипеде или самокате. Такая умиротворённость во всём этом, что ловлю необыкновенный кайф. Впереди виднеется кофейня, и я сразу же направляюсь к ней за стаканчиком любимого капучино. Делаю заказ и быстренько верчу головой по сторонам, некстати вспомнив недавнее появление Миронова в парке. К счастью, вокруг никого знакомого.

Забираю свой кофе в милом стаканчике с картинкой моста через реку и устраиваюсь на лавочке.

И зачем, только вспомнила сейчас про Глеба? Теперь все мысли о нём. Где он? Дома или нет? С кем? Один или со своей Катей? Что делает? Спит, прогуливается, как я или весело проводит время с девушкой? Во рту тут же скапливается горечь, от которой я морщусь и скорее делаю глоток горяченного кофе.

Но мысли снова возвращаются к нему. Вспоминаю взгляд Глеба в парке, то, как он коснулся меня губами… Но тут же гоню это наваждение от себя. У него есть Екатерина Игоревна, их страстный поцелуй я сама лично слышала, да и на работу он приходил к ней, явно не просто так. Тогда зачем мне душу рвёт, зачем так смотрит, пытается заговорить? Зачем всё это? Я просто ничего не понимаю. А когда меня с работы встретил Сашка с Паолой, Глеб стоял с таким видом, будто раздумывал, сейчас разнести всё вокруг или позже…

Одни вопросы, на которые у меня совершенно нет ответов.

Я ещё немного побродила по набережной, а потом, сама не понимаю как, но оказываюсь и уже выхожу из такси в том месте, где когда-то был высокий забор, а за ним заброшенная гостиница. Если спуститься вниз, то там будет живописный берег реки. Спокойный и безлюдный. Это его место. И моё. Наше.

Однако сейчас старый, местами кривой и ржавый металлический забор отсутствует, а вместо него территория окружена красивой кованой оградой, вдоль которой полностью расчищена территория, посажены красивые кустарники. Но та тропинка есть, значит, могу спуститься вниз. По пути ловлю ранее прожитые моменты, от которых одновременно и радостно, и грустно. Веду рукой по листьям папоротника, вторую руку подставляю под лучи солнца, пробивающиеся сквозь кроны деревьев. Тропинка идёт под уклон, и я ускоряю шаг. И ещё ускоряюсь. И ещё. Под конец перехожу на бег. И вот последние деревья кончаются, вылетаю с улыбкой на песчаный берег и замираю.

Спиной ко мне в светлых брюках и лёгкой рубашке цвета “молочный шоколад” стоит Глеб.

Ну что за злодейка — судьба сталкивает нас постоянно вместе, с тех пор, как я вернулась! Пячусь назад в попытках незаметно сбежать, но Миронов оборачивается и округляет от удивления глаза.

— Яна? — достаёт руки из карманов брюк и делает шаг мне навстречу.

“Беги или умри! Беги или умри! Беги или умри!”, — бьётся в голове и безостановочно моргает красная лампочка SOS, но тело меня не слушает. Стою как вкопанная.

Он подходит ко мне практически вплотную, протягивает руку и убирает выбившуюся прядь волос за ухо. Тянется ещё ближе, обхватывает руками моё лицо, поглаживая большими пальцами скулы.