— Катя, пожалуйста… — почти шепотом говорю. Просто не знаю, как правильно реагировать на неё и все слова, что сейчас вылетают из её рта.

— Что такое, милая? Я что-то не то сказала? Ой, ты только не нервничай, беременным нужно сохранять спокойствие и душевное равновесие.

Глеб, берёт её аккуратно за локоть и тихо просит успокоиться, но она лишь бросает насмешливый взгляд, отдёргивает руку и готовится к новой порции язвительности.

Но в этот момент дверь кабинета с номером сорок шесть открывается и оттуда выглядывает гинеколог.

— Зайцева Екатерина, здравствуйте! Проходите, пожалуйста, на приём.

Катя закусывает губу, её глаза краснеют, словно готовясь пролить слезы, но она втягивает носом воздух, гордо вскидывает подбородок и скрывается за дверью кабинета.

Кажется, что я только сейчас начинаю дышать, но от этого ничуть не легче, ведь после такого шумного выступления, мы вмиг стали звёздами, и теперь все, кто находятся в холле, смотрят на нас с нескрываемым любопытством, отчего мне хочется просто сквозь землю провалиться. Не знаю, как бы я выдержала всё это, не будь рядом Миронова.

— Глеб, умоляю, давай уйдём отсюда! — касаюсь его дрожащей рукой и смотрю затравленным взглядом.

Он тихо выдаёт совсем непоэтические строчки, смотрит на меня с печалью, приобнимает за плечо и соглашается без вопросов.

— Пойдём. Запишемся на другой день или ты всегда можешь поискать другого врача.

— А лучше, и врача и другой центр, — говорю, ускоряя шаг, чтобы как можно скорее покинуть это здание. — Спасибо, что сохранял спокойствие и не повелся на провокацию.

Глеб искоса смотрит на меня и коротко кивает.

Настроение застыло в минусовых температурах. Угораздило меня записаться к тому же гинекологу, к которому ходит Зайцева. Что это? Шуточки Вселенной? Спасибо, конечно, но не весело это.

Подходим к машине Глеба, и он вдруг выдаёт яркую улыбку.

— Ты чего веселишься? Мне вот плакать хочется, — ворчу, не понимая его приподнятого настроения.

— До меня только сейчас дошёл один момент.

— И какой же?

— Раз Катя теперь точно знает, что мы вместе, так можно и не особо шифроваться. А значит, Яночка моя, родная, теперь ты не отвертишься и твои загоны про “давай подождем” на меня не подействуют. Сейчас же едем к тебе собирать вещи! Решено! Я тебя перевожу к себе.

— А меня спросить? Может, я против

— П-ф-ф… — фыркает он, затем в пару прыжков достигает меня, подхватывает на руки, перебрасывает через плечо и крутится на месте. — Точно против? Не отпущу, пока не согласишься! — смеётся он.

— Миронов, ты придурочный! Как ты можешь оставаться веселым, после того, что сейчас устроила Катя?

— И что мне теперь плакать? Ну давай поплачем и что, станет легче? Нет! А значит, пох и нах всё, — обхватывает своей ладонью “мою булочку”, крепко сжимает, похлопывает, а затем с громким звуком чмокает, что даже через ткань платья, я чувствую жар его губ.

— Что ты творишь? Тут же полно народу, а ты дурачишься, как подросток! Отпусти уже меня! — кряхтя пытаюсь его вразумить, но куда там.

— Переезжаешь? Говори — "да" или я щекоталку подключу, — тянется рукой и касается пальцами моих рёбер.

— Нет! Нет, Миронов! Только попробуй, и я тебя убью! — верещу на всю парковку. — Я и так в туалет хочу, а ты тут с щекоталкой своей!

— Согласна?

— Да, да, да, только отпусти меня уже!

Моё тело возвращается в вертикальное положение, и я тут же юркаю в Porsche Глеба. Быстро застёгиваю на себе ремень безопасности и начинаю хихикать.

— Ну вот, ты уже живой хотя бы выглядишь, — удовлетворенно смотрит на меня и заводит двигатель. — Я тут подумал, пора тебе познакомиться с моей мамой. По-нормальному я имею в виду. Можно через пару дней заехать к ней на ужин. Как ты смотришь на это?

— Волнительно.

— Восхитительно! Значит, так тому и быть! Позвоню попозже матери и сообщу ей, а ты не переживай, я уверен, она тебя сразу полюбит. Да она уже тебя любит.

— Н-надеюсь, а вот твоя сестра точно будет не рада.

— Ава? Нормально всё, я поговорю с ней, и вообще, она в последнее время как-то спокойнее стала. Я бы даже сказал притихшая.

— Оу, ну, хорошо.

Мы замолкаем, и я сразу задумалась о словах Глеба. Авелина стала тихой? Как-то не верится мне, что просто так. Вспомнилось их странное поведение с Сашей. В горле неприятно запершило, словно предчувствие чего-то нехорошего…

***

Два дня пролетели мгновенно. Один день полностью был потрачен на то, чтобы собрать все мои вещи и перевезти их из съёмной квартиры к Глебу. Закончили мы только к вечеру, и на разбор уже не было сил. И кто бы мне дал это сделать? Миронов словно голодный зверь напал и не отпускал меня из спальни до самого утра. Зато весь следующий день он был у меня на побегушках.

— Я уже соскучился по тебе, — с тоской в голосе прижимает меня к себе, тянет вверх подбородок и пылко целует в губы.

— Но я же тут.

— А завтра мы увидимся только вечером. Я заранее скучаю.

— Мне вот завтра некогда будет скучать, потому что я буду трястись весь день от страха, перед встречей с твоей мамой.

— Вот уж из-за чего точно можешь не переживать. Кстати, мне тут Александр звонил, спрашивал, как у тебя дела.

— Он мне писал и пару раз звонил, но я не отвечаю. Что ты ему сказал?

— Ну, я успокоил, что всё с тобой прекрасно, цветёшь и пахнешь как роза.

— Да, наверное, хорошо, что ты ему ответил. Зная Белого старшего, он бы мог притащиться лично, к чему я точно не готова сейчас.

***

Всё следующее утро я провела перед зеркалом, крутилась то в одном платье, то в другом, то юбку надену, то джинсы. В итоге остановила свой выбор на светлых брюках, облегающем чёрном топе и светлой рубашке из хлопка, на ноги надела туфли на низком каблуке с леопардовым принтом. Так и на работу можно и на ужин с мамой Глеба вполне себе подходит. Подумала и добавила к образу браслет из натуральных камней, который купила не так давно на ярмарке местных мастеров.

Мой Миронов уехал сегодня очень рано, так как работы у него накопилось непочатый край. И я, закончив все соборы, быстренько подкрашиваю ресницы тушью, наношу на губы лёгкий розовый тинт и полностью удовлетворённая собой, выскакиваю на улицу. От дома Глеба до моего офиса, как оказалось, буквально пара кварталов, поэтому решаю, что могу спокойно прогуляться и дойти до работы пешком. Покупаю по пути свой любимый капучино и сэндвич с лососем. Иду довольная, размахивая пакетом с моим завтраком, улыбаюсь этому дню и ловлю ощущение, простого счастья.

Оно бы продолжалось и дальше, но моего плеча внезапно коснулась чья-то рука…

Яна

— Ну что, сучка невзрачная. Как тебе скакать на чужом херу? Довольна, что увела Миронова? Небось радуешься каждый день, что такой жирненький куш сорвала, — язвительно усмехается Зайцева и смотрит совершенно неадекватными глазами. — Мне вот интересно, когда ты на него глаз положила? Как давно?

— Катя, что вы от меня хотите? — стараюсь держаться стойко, но голос всё равно дрожит. Честно говоря, не знаю, чего от неё можно ожидать, но явно ничего хорошего.

— Что я хочу? Я хочу, чтобы ты заползла в ту дыру, откуда вылезла, и больше не высовывала оттуда свой блядский нос.

— Всё ясно. Простите, но не думаю, что у нас получится хоть какой-то разговор, — говорю и пытаюсь уйти, но Зайцева вновь меня останавливает, больно вцепившись ногтями в руку. Кофе выскальзывает и разливается по асфальту светло-коричневой лужей. Ну спасибо!

— Предлагаю тебе сделку. Я даю тебе хорошую сумму, а ты валишь лесом и исчезаешь из этого города навсегда, в противном случае ты очень сильно пожалеешь о том, что не согласилась на мои условия.

— Вы ненормальная? — всё-таки выдёргиваю руку и смотрю на неё с опаской.

— Значит, нет?

— Нет, конечно! — отворачиваюсь от Кати и ускоряю шаг.

— Белова! Я обязательно приду на твои похороны, чтобы посмеяться над такой дурой! Ты сама всё решила. Удачи тебе! — кричит мне вдогонку, а затем садится в машину и срывается с места с диким свистом, поднимая облако пыли.