— Глеб, пожалуйста…

Он медленно входит, заполняя меня изнутри, сначала плавно, а потом быстро набирая скорость, чуть подаётся вперёд, одной рукой обхватывает моё плечо, а второй ласкает сердцевинку клитора. Я чувствую, как его напряжение растёт одновременно с моим. Кажется, что член становится ещё толще и в разы твёрже. Он выгибается, ловит мои волосы, наматывает на кулак. Ещё десяток фрикций и мы одновременно приходим к финишу. Глеб, крепко удерживая мои бёдра, изливается в меня плавящим семенем…

Сквозь занавески пробивается розовый свет, и если бы рассвет мы не встретили на набережной, я бы решила, что это утро. Миронов, обхватив рукой мою талию, спит, уткнувшись носом в мои лопатки. Интересно, знакомо ли кому-то чувство тихого счастья? Без слов, без постороннего шума. Когда не нужно ни о чём говорить, а просто быть вместе. Рядом.

Осторожно беру его руку и убираю с себя. Приподнимаюсь на локте, чтобы выскользнуть из кровати.

— Только попробуй уйти по-английски, — слышу за спиной сонный голос. — Вернись, пожалуйста, обратно, — тянет меня за бок.

— Глеб, я в туалет хочу, пусти. И в душ, если можно.

Он отпускает, и я быстренько сбегаю в ванную комнату. Закрываю за собой дверь и прислоняюсь к ней спиной, тяжело дыша.

Наверное, если бы я вчера была не под воздействием алкоголя, который меня расслабил, то ничего между нами не было бы. С другой стороны, я полностью осознаю, что всё же была не настолько пьяна, чтобы совсем не контролировать свои действия и решения. Могла уйти, но не ушла, потому что сама хотела этого. Безумно хотела.

Я понимаю, что как женщина поступаю ужасно, ведь у него есть отношения, которые ещё не завершены. Снова наступаю на те же грабли, что и пять лет назад. Но…

Набираю полные лёгкие воздуха, прохожу вперёд и включаю в душевой воду.

Когда я выхожу, кровать уже заправлена, в комнате никого нет. Моя одежда аккуратно сложена на краю постели. Скидываю с себя нежный махровый халат, который пронизан ароматом хозяина дома, ловлю секундный кайф и принимаюсь быстро одеваться.

Да уж… В повседневной жизни моё платье выглядит нелепо, но другой одежды с собой нет. Подхожу к большому зеркалу в углу комнаты и пытаюсь собрать волосы в пучок, как вдруг вокруг моей талии возникают руки, оплетая и притягивая меня к сильному, натренированному телу. Глеб утыкается носом в изгиб между шеей и надплечьем, втягивает мой аромат, оставляет в том месте поцелуй и нарушает молчание:

— Проголодалась? Я сделал нам поздний завтрак, — заканчивает фразу со смешком.

Да уж, завтрак и обед мы действительно пропустили.

— Мне пора, меня, наверное, все потеряли. Даже боюсь в телефон смотреть.

— Отпишись всем, что с тобой всё в порядке, позавтракаем, и я обещаю, что отвезу тебя в логово к Белову. Эм-м… Ты не думала от него свалить?

— Глеб! Не думаю, что после этой ночи, мы стали в достаточно доверительных отношениях, чтобы я всё тебе рассказывала о своей жизни.

— Смешно звучит… Но окей, я молчу, — покорно капитулирует он.

Просматривать телефон я не стала, чтобы заранее не портить себе настроение. После еды Глеб отвёз меня к дому Сашки.

— Яна, дай мне номер своего телефона.

— Глеб…

— Ты же знаешь, я и так его достану, если мне надо, но я прошу его именно у тебя.

— Ты помнишь, что у тебя есть девушка?

— Ты помнишь, что я сказал, что расстанусь с ней? С моей стороны не получилось чувств к Кате. Не буду строить из себя святошу и говорить, что мы только за ручки держались. Но в плане чувств пусто. По нулям, понимаешь?

— А она тебя искренне любит, как мне кажется. Хотя тебе не впервой, обманывать надежды тех, кто в тебя влюблён.

— Яна, прекрати! Блять, это жизнь! Да, я мудак. Совершил ошибку, но этого уже не изменить. Я не заклинатель часов и не могу повернуть время вспять. Ты думаешь, я себя не корил ни разу? Да я не знал, как мне дышать, элементарно! Ненавидел каждый новый день своей грёбанной жизни!

— Да, но ничего не делал, а спустя пять лет вдруг вспомнил о чувствах. Как же легко у тебя всё Миронов…

Знаю, что режу по самому больному. Сдираю его раны, которые, как и мои, очевидно, не затянулись. Остановиться не в силах. Самой плохо, но всё, что я могу сейчас, лишь ранить в ответ.

Он ударяет кулаком по рулю и опускает голову вниз.

— Я не хочу с тобой ругаться. Ни сейчас, никогда. Я люблю тебя и уверен, что твои чувства не погасли. Это видно, Белова, как бы ты ни скрывала. Я не хочу тратить ещё пять лет или год, да хоть день. Сейчас, Яна, я хочу быть с тобой СЕЙЧАС, завтра, послезавтра, всю нашу жизнь… и последующие, на других галактиках, — поднимает голову и поворачивается ко мне. — Меня зовут Глеб. Миронов Глеб Григорьевич. Я предлагаю тебе познакомиться со мной вновь и, надеюсь, ты сможешь влюбиться в меня, потому что я… безумно по тебе тащусь!

Яна

Удары наших сердец отсчитывают ритм, словно огромные напольные часы. Смотрим друг на друга без отрыва, не моргая и кажется, не дыша. В носу нестерпимо начинает щипать, и я понимаю, что дальше на глаза начнут набегать слёзы.

Не хочу.

— Глеб, не надо, прошу тебя, — молю шёпотом. — Прошло уже слишком много времени. — Для нас слишком поздно.

Миронов тянет ко мне руку, ласково гладит по щеке, но его глаза темнеют, становясь похожими на самые долгие ночи. Прикрываю глаза, замолкаю и чувствую, как меня ведёт. Я одурманена. Пьяна этим невозможным мужчиной.

— Яночка… — подавшись вперёд, касается губами кончика моего носа, щеки и наконец, губ.

И я ничего не могу с собой поделать. Остаётся только злиться на свою слабость, но и на это сейчас неспособна. Потому что…

Люблю.

— Пожалуйста… — ещё тише шуршит мой голос с каким-то надломом.

— Не-а, — он ближе притягивает к себе, врывается языком в мой рот, заражая собой на клеточном уровне. Меняет мой геном. Вливает тонны своей информации, оставляя о себе след в каждом атоме моего организма, чтобы привязать к себе снова. Затем он немного отстраняется и сканирует мои глаза. — Любишь?

Как выдержать? Как не умереть? Как солгать, глядя в эти бездонные омуты глаз?

Набираю полную грудь воздуха и прикрывая веки, выдыхаю вместе с жизнью:

— Не люблю.

— Посмотри на меня и ответь ещё раз, — произносит чуть подрагивающим голосом. — Посмотри на меня, — говорит жестче.

Открываю глаза, из уголков тут же скатываются хрусталинки слёз. Какая нечестная и жестокая ситуация.

— Миронов, прекрати, пожалуйста. Ты зашёл слишком далеко. Разве не видишь, что делаешь мне больно?

Повисает долгая, томительная тишина. Никто не решается заговорить первым. Наше молчание, куда красноречивее любых сказанных слов. Мои слова о боли, это и есть ответ на его вопрос. Когда не любят, боли нет.

Я понимаю, что всё равно кому-то придётся нарушить затянувшуюся паузу. Пора уходить.

Крепче сжимаю ручку сумки, искоса смотрю на Глеба, поджав нижнюю губу. Склоняю голову вниз, открываю дверь и выпархиваю из салона автомобиля на улицу. Туда, где в лёгкие врывается спасительный воздух.

Глеб, тут же выскакивает за мной вслед, оббегает Porsche и с силой врезается в меня. С болезненным стоном врывается очередным отчаянным поцелуем. А затем, оторвавшись, смотрит уже совсем другим взглядом. Сердитым и с присущим ему холодком.

— Я не верю твоим словам, но я верю тем ответам, что даёт твоё тело… и это любовь.

***

Осторожно захожу в дом, собираюсь прошмыгнуть в спальню, но попытка моментально терпит крушение. За столом в гостиной сидит Саша, и по его взгляду, я понимаю, что дальше меня ждёт полный разнос. Боже, только его мне и не хватало. Как же я устала в данный момент.

— Ты была с ним? — железным тоном давит он.

— Саш, не начинай, а, — тут же ловлю раздражение. — Давай, позже поговорим.

— Значит, с ним, — кивает сам себе и отстукивает по столу пальцами. — Ты совсем ненормальная? Просто ответь мне, потому что я реально тебя не понимаю. Пять лет, ты жила спокойно, счастливо и что в итоге произошло? Чего тебе не хватало?