— Если ты сможешь оперативно собрать грамотных людей, это будет идеальный вариант. А ещё будет лучше, если они смогут какое-то время или на постоянку работать прямо у меня в офисе. Кабинет со всеми удобствами, само собой, гарантирую.

— Хм-м-м, надо подумать. Я на днях организую совещание с сотрудниками и тебя приглашу, любимый, — мурлычет она, а я от этого её “любимый” морщусь, словно кислый лимон съел. Катя поднимает глаза и выжидающе смотрит, как маленькая болонка, глядя на сосиску в руке хозяина. — И это всё? Так и будешь молчать и стоять истуканом? Миронов, ну почему ты такой? Ни слова "люблю" не дождёшься от тебя, но какой-либо ласки… Ты порой напоминаешь мне ледышку! — нервничает она, и я понимаю, что скоро грянет гром.

Подхватываю её и усаживаю на стол. Катя тут же выдаёт улыбку и сама набрасывается на меня с поцелуями и последующим продолжением. И оно, скорее всего, было бы, если б не возня за спиной и ворчание её противной секретарши. Услышав, что второй голос принадлежит Беловой, мой моторчик мгновенно улетает из тела. Лёгкие так перехватило, что даже глоток воздуха невозможно сделать.

Она видела нас?

— Упс! Как неудобно вышло, — смеётся Катя, а вот мне сейчас совсем не смешно.

— Так, ладно, мне уже, правда, пора. Я жду от тебя звонка по поводу совещания.

— Угу. Может, сегодня вечером снова встретимся? — подходит она и поглаживает рукой по моей груди.

— Нет, сейчас на самом деле завал по всем фронтам, так что…

— Да поняла я, поняла Миронов. Всё, иди уже, — притягивает меня и целует на прощание.

— Пока, Кать, — быстрым шагом выхожу из её кабинета и направляюсь на выход. Останавливаюсь у лифта, но, чуть потоптавшись на месте, направляюсь в сторону лестницы.

Так и думал: Яна здесь и, кажется, плачет. А во мне просто буря зреет. Вот зачем она это всё?

— У-у-у, какой же ты урод, Миронов! — говорит вслух, а я, не удержавшись, ухмыляюсь.

Так ведь и думал, она из-за увиденного плачет, а значит… что я уже ни черта не понимаю. Белова то брыкается и лупит меня по морде, то сама же приезжает на берег и даёт себя целовать. То в свою “семью” играет, то слёзы льёт, увидев меня с Катей. Я не понимаю этого, будто шаг вперёд, десять назад.

— А я не знал, что ты такая любительница подглядывать, Белова, — прыскаю сарказмом в голосе, хотя всё моё нутро сейчас раздирает. — Второй раз, между прочим. Хотя в первый, ты только подслушивала, но сути это не меняет.

— Иди ты к чёрту! — Яна встаёт, гневно смотрит на меня, и вместе с тем, в её взгляде читается неподдельная боль, от которой и меня накрывает не меньше, но вместо того, чтобы нормально вести диалог, мы снова вываливаем друг на друга гадости. А под финалочку появляется начальник её отдела, будь он неладен. Стоит и сверлит нас взглядом, понимаю, что выглядим мы со стороны недвусмысленно, а сам не могу с места сдвинуться, но тут Яна выдаёт:

— Да, всё отлично. Я передала документы, как вы… ты просил. Кстати, я решила. Дима, я тоже пойду сегодня в бар!

Рука, которой только что держал её, тут же сжимается в кулак. Хочется сгрести Янку в охапку, уволочь к себе в берлогу и никогда не выпускать. Моя она. Не Белова Александра, не этого белобрысого чмыря. Моя! Она будто понимает всё, но играет на моих чувствах. Может, и правда, это такая месть за прошлое? А что, у неё и правда хорошо получается.

Мотаю головой в попытках скинуть эти мысли и молча ухожу…

Сажусь в машину и, откинувшись назад, пытаюсь понять, как жить дальше. После возвращения Беловой, вся моя жизнь ещё больше полетела в тартарары. Достаю телефон и снова набираю Артура.

— Арт, я понимаю, что уже заебал тебя, но…

— Здоров, Мирон. Слушай, я тут, знаешь, о чём подумал: это, конечно, недешево, зато относительно быстро.

— Говори, — тут же приподнимаю кресло и сажусь поудобнее.

— А что, если сгонять туда и узнать всё у тех, кто жил с Беловой рядом всё это время? Бабла сунуть или так заболтать, люди же такие, язык не особо за зубами держат.

— Вариант. Спасибо, Артур, за идею.

— Да не за что, просто у меня такое ощущение, что там будет пусто. Если б это был её ребёнок, она бы уже давно бегала и оформляла все нужные бумажки. Я бы смог что-то нарыть, а так… Понимаешь, куда я клоню?

— Ага, она маленькая лгунья, — бросаю, сжимая рукой руль.

— Хах, как ты, любя говоришь о ней.

— Так и есть, — совсем невесело усмехаюсь и прощаюсь с Бессоновым.

“Если ты реально меня разводишь, то я тебя “убью”, Белова!”, — мысленно даю обещание и завожу двигатель автомобиля.

Глеб

Нет смысла говорить, что в тот же вечер я купил билеты в Италию. Рейс на раннее утро, а потому мне нет смысла ложиться спать.

Собираюсь и еду к маме и Авелине на ужин. Давно у них не был. Кстати, несмотря на все мои уговоры, они продолжают жить в той же пятиэтажке. Единственное, мы полностью переделали ремонт и поменяли мебель.

— Сынок, ты совсем заработался, я уж и забыла, как ты выглядишь! — восклицает мама и обхватывает моё лицо ладонями.

— Привет, девчонки! Этот букет прекрасных белых роз тебе, моя дорогая, — тянусь, чтобы поцеловать родительницу. — А этот страстный темно-красный для тебя мелкая! — обращаюсь к сестре.

Авелинка радостно пищит, виснет на мне и покрывает поцелуями.

— Ты как? — отрываясь, тихо спрашивает она и внимательно заглядывает в глаза.

— Всё нормально, — улыбаюсь, но, видимо, недостаточно счастливо, потому что сестра морщится.

— Точно?

— Ава! Да точно-точно. Кормите меня уже, голодный как зверь, а утром мне ещё… — осекаюсь, поняв, что чуть не разболтал о том, что полечу в Италию. — В общем, неважно. Есть хочу, а вы издеваетесь и ждёте, когда я в голодный обморок упаду.

Мои девочки косятся на меня, но ничего не спрашивают, и мы ровным строем перемещаемся на кухню.

— Сегодня у нас лазанья! — торжественно заявляет мама с сияющей улыбкой, а мне так тепло сразу на душе. Вот бы познакомить её с Яной, мне кажется, они нашли бы общий язык.

Перевожу взгляд на Авелину и тут же мысль: “Но не с этой занозой”.

— Что ты на меня так косишься?

— Да так, думаю о том, какая же ты вредина, — смеюсь и показываю Аве язык.

— А ты не офигел ли, братик?

— Так, дети, хватит вести себя, как дети! — сказала мама и засмеялась от сумбурности своей фразы.

Вечер проходит в ламповой атмосфере, даже уходить не хочется. Я реально считаю, что моя мама сама мировая мать на свете.

— Спасибо, мам, бра-а-а-т, но мне пора. Я с Ленкой в кино, на слёзную комедию.

— Тебя подвезти? — вызываюсь и привстаю со стула.

— Не, сиди Глебыч, я уже таксишку вызвала.

Ава уносится, а я все же сдаюсь и решаю остаться здесь до утра.

— Сынок, как у вас с Катей? Всё хорошо?

— Угу, — нехотя мычу, не люблю врать матери, но что я могу ещё ответить.

— Ты только не обманывай её, если любишь, цени, береги, а если нет, то не трать время девочки на пустые надежды.

Сглатываю колючий ком в горле и смотрю в одну точку на полу. Вот всегда она так, всё чувствует, но пытается донести аккуратно, экологично. Тяжко вздыхаю и встречаюсь с мамой взглядом, тут же отвожу его в сторону и вздыхаю повторно, тарабаня пальцами по поверхности стола.

— Ты снова собираешься к той девушке? — спрашивает она, прикладывая руку к груди.

— Нет.

— Глеб, если ты…

— Мам, та девушка вернулась. Здесь она, — руки сами сжимаются в кулаки, а глаза режет, как от горячего воздуха, будто я в сауну попал. — Но у неё своя жизнь. Вроде как. Наверно. Не знаю…

— Сынок-сынок, — качает она головой. — Смотрю на тебя, и вот такой ты серьёзный стал, весь в работе, в делах, а сейчас говорим о ней и передо мной словно мальчишка.

— Да уж… — пожимаю плечами и, смущаясь собственной матери. — Так и есть. Она на меня действует ненормально, я с ней становлюсь каким-то аномальным. Вот даже рифмой заговорил, — смеюсь, а мама подходит и обнимает меня.