— Никого!

Последний удар был такой силы, что щит не сработал: я оступился и упал. Трудно представить следующий… Марина тяжело дышит надо мной, потирая костяшки; растрепанные пряди падают на лоб, покрытые по́том. Что-то не так... Правая рука вцепилась в левую, будто сдерживая ее. Влажные ресницы слипаются, глаза блестят в свете фонаря… Я впервые заметил нежелание сражаться во взгляде. Тогда зачем она это делает?

Я выхватил пистолет, как только она шевельнулась. Замерла на полушаге. Моя рука дрожала. Один вопрос на двоих: смогу ли я?

— Давай, — сказала Марина. Звук был похож на смех, но внешне совсем другое. — Убей меня, как и всех остальных!

Это было бы правильно. Логично… Но Мэд Кэптив и все, что связано с кошмарами, научили меня тому, что логика бывает бессильна. Нужно перестать думать и довериться подсознанию.

Безумие: резко приподняться, оттолкнувшись щитом, отбросить его и фонарь в сторону, кинуть пистолет Марине и одновременно двинуться к ней. Она неловко поймала двумя ладонями за ствол. Разворот, палец продевается в скобу, остальные сжимают рукоять… Поздно. Могла бы выстрелить, если бы я хоть немного замедлился. Я прижался к ней вплотную, обхватил по середине плечей и сцепил руки в замок на пояснице. Пистолет направлен вниз, зажат между нами. Повернулся полубоком, чтобы не ударила в пах, и прошептал, почти касаясь губами завитка уха:

— Я знаю, это не ты. Знаю, что тобой управляет это место. Ты всегда верила в меня, всегда поддерживала. Мне этого не хватает… Я совершил много ошибок. Многое можно было исправить, многим сохранить жизнь. Но я делаю все, что в моих силах, и обещаю тебе спасти Алисию, если она жива, или хотя бы не позволить этим ублюдкам забрать остальных детей.

Частое дыхание согревает грудь. Пистолет падает на пол, и она начинает плакать, сжимая полы пальто.

— Верю… Ты лучший муж и отец.

Фонарь остался на полу, мы стояли в полумраке. Я ослабил хватку, и Марина подняла голову, посмотрела на меня. Я видел море. Не романтика, а факт: и цвет глаз, и значение имени. Звезды — это слово повторялось в мыслях. Два голубых Солнца. Притяжение. Родные губы… Сначала медленно, как вино, потом жадно, набрасываясь друг на друга. Синхронность: я нападаю, она отвечает еще сильнее, дрожит, задыхается, почти не делая передышек. По привычке зарывает ладони под одежду, проводит по спине. Пытаюсь запомнить ее касания — нет ничего дороже этих рук. Она хочет снять пальто и свитер. Я останавливаю, глажу кожу на щеке, просеиваю волосы сквозь пальцы… Марина, ты не представляешь, что я готов отдать за возможность оказаться сейчас дома. Вместе с тобой.

Не знаю, сколько мы находились в объятиях. Впервые за 11 лет я не считал секунды.

Люди придумывают сотни понятий, суждений, возможных истин. Ищут Бога — на небесах, священных землях, в древних писаниях. Извне. Истина до боли проста: внутри. Мой Бог сейчас рядом со мной, это было все, что могло быть, абсолют.

Ты мой Бог, Марина.

Щелчок несуществующего замка сзади, дверь приоткрылась. Бенедикт Савва вбежал в комнату и застыл, как только свет его лампы обнажил нас. Я рефлекторно прижал Марину к себе, словно он мог отобрать ее. Наверное, мог. Я ждал возражений, но он молчал, краснея и неловко улыбаясь от удивления.

Мне хватило сил отпустить ее. Я встал перед Бенедиктом Саввой и твердо сказал:

— Она пойдет с нами.

Реакция: опущенный взгляд, понимающая печальная улыбка… Почему? Через 2 секунды я почувствовал покалывание в затылке и нежное ощущение на шее. Когда обернулся, Марины уже не было. Алисии на стуле тоже. Все закончилось.

— Признаться, мистер Рей, — начал Бенедикт Савва, — на моей памяти никто еще не справлялся с фантомами… подобным образом. Фантомы — это нечто похожее на испытание, наши страхи, переживания, травмы, обличенные в форму близкого человека. Их основная задача — психологически давить на тех, кто вторгся в этот мир. Одни видят любимых, другие товарищей, детей, родителей или даже заклятых врагов. И мы либо справляемся с напором и, к тому же, часто являем ментальное оружие, какое будем использовать против кошмаров, либо фантом затуманивает разум и уводит вглубь этого бесконечного лабиринта. Однако вы… Я не сомневаюсь, что вам грозила гибель, но вы не стали сражаться и все же… утихомирили фантома! Фантастика… Разрешите полюбопытствовать, кто это был?

— Супруга.

— Ох, прошу вас, не продолжайте… Наслышан об этом воистину чудовищном событии! Словно род Реев обречен страдать от кошмаров — даже те, кто входят в семью, даже те, кто не знают ничего о них… Ваша жена совершила чудо, мистер Рей.

— Как ее вернуть?

— Вы имеете в виду фантом?.. Увы, чаще всего это случается единожды, в первый раз. Впрочем, кто знает, учитывая ваш необычный случай и происхождение…

— Тогда я останусь в этом мире.

— Не говорите глупостей, мистер Рей! Мы вернемся домой в таком же составе, в каком и отправились.

— Без Алисии мне не за чем возвращаться…

Бенедикт Савва запнулся на полуслове, услышав звук в коридоре. Я тоже — частый ритмичный стук, будто цокот копыт на асфальте. Только конечностей в разы больше… Мы потушили свет, прикрыли дверь и прижались к стене сбоку от проема. Через 40 секунд шаги достигли пика громкости, и стал различим еще один звук: всхлипы. Ребенок? Я напрягся, но морщинистая рука остановила меня. Идея проследить за кошмаром — возможно, он приведет нас к Мэду Кэптиву.

Снова сомнения, риски… Хорошо, черт возьми: на кону жизни всех детей города.

Я держал руку на плече Бенедикта Саввы, чтобы не отстать. Мы шли на ощупь, касаясь стены, за мутной бледной точкой света. Без этого давно разминулись бы в бесконечных ветвлениях коридора. Что это? Часть тела кошмара? Нет, движется произвольно, по сторонам, очерчивая замкнутые границы. Не похоже на фонарь — наверное, ребенок успел схватить ночник… Это мальчик: он позвал на помощь, потом еще и еще, переходя на крик, захлебывался слезами. Гнусавый осиплый голос звучал все громче. Не думаю, что заметил нас, просто зов в пустоту. Бенедикт Савва почувствовал сжатие пальцев и прошептал через плечо, что сейчас нельзя поддаваться эмоциям.

Коридор вывел нас в огромный зал. Бенедикт Савва замер от сияния гроздьев минералов на потолке и множества одиночных на полу и стенах. Рот приоткрыт, увеличенные линзами глаза двигаются зигзагом. Ирония: их здесь столько, что хватило бы навсегда, но все не взять ни двоим, ни сотне человек. Через 2 минуты его наплечная сумка топорщились от минералов, отвинченных со стен по пути — сущая малость. Меня поразило другое. Я глубоко вдохнул, почувствовав движение воздуха, и попытался оценить размеры помещения. Хотя бы примерно… Угловатые своды на высоте 3-4-х десятков метров, ширина со среднюю городскую площадь. С двух сторон тянулись колонны, конца которым не было видно даже с освещением. Не только мы, но и кошмар казались здесь ничтожно маленькими, чуждыми.

Что это за место? Я уверен, не знает никто; придется изучать его здесь и сейчас.

Кошмар шел по центру, не оборачиваясь. Похоже на ловушку: мы не настолько незаметные на свету. Есть выбор? Мальчик заметался в попытках выбраться, и я рассмотрел, как монстр нес его: несколько пар конечностей смыкалось на туловище, образуя что-то вроде клетки. Выглядит безобидно, если не помнить про разрез на животе — рот… Почему он до сих пор жив? Ритуал перед едой, определенное место? Возможно. Животные тоже несут добычу к пещере. Или… у этого существа есть детеныши.

Было решено двигаться перебежками, стараясь прятаться за колоннами из бледно-серого камня. Орнамент похож на переплетенные скелеты змей, один только постамент выше каждого из нас. Кто это построил? Не тот вопрос: для кого… Между каждыми двумя колоннами находились запертые врата. Относительно небольшие: высота — 5 метров, ширина — 3. Странная гравировка на створках… Разрушенные и целые города, каменные хребты в океане, заливы, башни, инопланетные существа и растения, храмы, вулканы, гейзеры, мосты в облаках… Везде разное, и многое трудно даже понять. Я заметил еще символы из угловатых линий, точек и фигур над проемами, будто название того, что внутри. Архитектура, теперь письменность…