— Будет лучше, если мы разделимся. Кто-то останется здесь и попытается спасти детей на втором этаже, а другой отправится в мир монстров. Там папа, и ему нужна моя помощь. Я не могу не идти… Я понимаю: есть шанс найти Виктима, — поэтому не буду настаивать, если вы захотите пойти со мной и приложить к этому все усилия.

— Вы уверены, что он… там?

— Да. Но я не обещаю, что жив… Как, возможно, уже и дети наверху. Времени нет, выбирайте скорее, мистер Фирдан!

Ох, иной скажет, что в этом нет ничего трудного, однако мисс Рей может справиться и без меня, в то время как десятки детей наверху погибнут без единого шанса на спасение. Родная кровь или множество чужих жизней… Отчего-то до смешного не к случаю вспомнился Фил, которому я, пусть и не всерьез, обещал усыновление.

— Могу я доверить вам жизнь моего сына?

— Я сделаю все возможное, — сказала она и добавила, видя мое смущение: — Нет хорошего и плохого, выбирая между двумя благими делами.

Напоследок мисс Рей присела в желании прощупать пульс А., и вдруг луч ее фонаря метнулся в сторону шороха. Всего за несколько мгновений, в которые трудно было что-либо понять и тем более предпринять, один из тех монстров выпрыгнул из палаты напротив и накинулся на девушку кошачьим броском. Вместе они кувырком прокатились через дверной проем с другой стороны, и по тому, что не случилось ни выстрела, ни звуков борьбы и даже вздохов, я понял: так или иначе он победил… Я не мог поверить в столь подлый удар судьбы и отчаянно позвал ее, но ответа не последовало.

Мной овладел животный страх, смесь трусости и осознания того, что нужно бежать, иначе не удастся спасти никого: ни мисс Рей, ни детей, ни… себя. Со скоростью спортсмена я миновал тела, стараясь не наступать на них и не оглядываться — мне казалось, что монстр гонится за мной и вот-вот настигнет, повалит и нечеловеческой силой станет рвать на куски. О как я был эгоцентричен, если мог думать, что он устремится за менее привлекательным во всех смыслах мной! Впрочем, я не знал и не желал даже предполагать, что они делают с телами… Гонимый подобными мыслями, я полез в щель между упавшей кабиной лифта и дверным проемом, от которого остались обломки по бокам, ухватился за один из тросов, свободно качавшихся на весу, и неожиданно ловко начал карабкаться вверх, отталкиваясь ногами от стен. В тот миг меня не беспокоили раны, какие этот трюк может причинить рукам — я тратил все силы на работу плечей и спины, пока, наконец не встал на пол первого этажа.

К тому времени вестибюль пустовал и лишь кое-где за укрытиями можно было увидеть тела посетителей и сотрудников больницы. Входные двери лежали, вырванные в основании, чуть далее проема на крыльце. Судьба подручного А. осталась неизвестной: отступил ли он для маневра наружу или спасся бегством, понимая неравность сил… Я заспешил по лестнице в детское отделение. Тишина настораживала, создавая ощущение, что все зло затаилось в полумраке коридоров, но вначале я не встретил ни монстров, ни даже их жертв. Разве что в одной из палат на полу лежало два бездыханных тела медсестер, но ни ребенка вокруг — признаться, я не мог понять, значило ли это спасение или отсроченную смерть в другом месте. Когда сверху раздался звучный металлической стук, я мигом поднялся на третий этаж и по женскому пронзительному вскрику, который был еще выше, понял: крыша!

Венцом последнего лестничного пролета была массивная дверь, за которой раздался вдруг новый, еще более истонченный ужасом крик. И переступая через три, если не четыре ступени за раз, я выбрался на крышу, где едва хватало времени рассмотреть происходящее. Безумец надвигался на двух конечностях, извергая капли слюны точно так же, как и при виде мисс Рей. На краю у невысокого бортика скопилось множество детей разных возрастов, а впереди стояла миниатюрная девушка, которая не так давно окончила колледж и была немногим выше своих подопечных. Левой рукой, вытянутой вбок, она преграждала путь к детям, а дрожащей правой сжимала столовый нож. В который раз меня поразила женская храбрость — почти что голыми руками она готовилась сражаться с убийцей, зная плачевную вероятность исхода, равно как и те две девушки внизу. И все же я увидел блеск надежды в молодых глазах при виде меня.

Вдруг один мальчик нырнул под руку медсестры и побежал обходным путем, а монстр устремился за ним с еще большей скоростью и предвкушением. Мое сердце сжалось в особенном страхе, когда я увидел, что это был Фил, — расстояние между ними с каждым шагом уменьшалось, и, когда развязанный шнурок попал под другую кроссовку, мальчик повалился под самым бортиком.

— Папа! — крикнул он, беспомощно протянув ко мне руку. Удивительно, но даже после всего мне не верится, что он назвал меня так, хотя эти слова, пусть и мнимые, придали сил.

Я мчался так быстро, как позволяли ноги и, возможно, в последний миг вцепился в мерзавца, вывернув ему половину пальцев вместе с кистью. Во мне никогда не было столько ярости, какая кипела при виде опасности для этого ребенка. И в таком состоянии возбуждения я толкнул безумца с небывалой силой, отчего тот легко перевернулся через край крыши, оцарапав ногтями камень. Вскоре послышался ужасающий звук, и я взглянул вниз, чтобы убедиться: оно мертво… Господи, я ведь только что столкнул человека с крыши! Впрочем, после всего разве можно испытать горечь вины к тем, кто уже (я согласился с выводом А.), не был людьми? Я сел рядом с Филом, прислонившись спиной к борту, и он обнял меня, не сдержав слез, что, ввиду случая, было более чем естественно.

Несколько тихих спокойных минут мы смотрели на дверь в ожидании других монстров. Затем я помог мальчику подняться и отвел к медсестре и остальным детям, до тех пор еще замершим. Девушка не смогла вымолвить ни слова, но те влажные искренние глаза говорили о благодарности, и мне казалось, что от волнения она сама вот-вот бросится ко мне в объятия. На ее бледном лице читался вопрос: вернуться в отделение, где еще могло быть опасно, или ждать помощи здесь, на крыше? Вопрос о неизвестности будущего захватил и мои мысли. Члены отряда и… мисс Рей погибли, Виктим находится в неизвестном месте, а я не имею ни малейшего представления о том, как мне быть со всеми этими детьми…

С высоты здания открывался просторный вид на окрестности больницы, густой лес, окружавший территорию, и небоскребы города вдали. По дороге к воротам мчался автомобиль, из которого позже вышел и направился к нам капитан полиции в сопровождении пожилой женщины. Однако мое внимание привлекло множество мелькающих между деревьями силуэтов: все эти существа направлялись к центру города.

30.09.199 X г., ???

Мир кошмаров

Никто не спорил, что нужно остаться и ждать помощи. Никто и не пытался уйти. Мы сидели в ряд, прижавшись к холодным вратам: я, Армани, умирающий Бенедикт Савва, девушка из Общества и мальчик. Молчание. Все понимали плачевность ситуации. Я посмотрел на запястье: прошло 2 часа. Казалось, намного дольше. К концу 3-го часа стали сдавать нервы — все стучали пальцами, дергали ногами. Приходило понимание, что никто не придет. Да и выдержит ли Бенедикт Савва хотя бы сутки? Не думаю. Значит, если нас и найдут, мы переместимся в будущее. Самый оптимистичный исход, который нас ждет… Сколько мы так продержимся? Еда не самое страшное, а вот без воды… Я нашел 0,5 литра в наплечной сумке Бенедикта Саввы, с которой он переместился. Порядок: мальчик, девушка, бывший глава команды отказался — осталось по 2 глотка нам с Армани. Мелочь… Бездействуя, мы выбираем медленную смерть.

Черт! Я никогда не планировал работать во главе команды, по той же причине и становиться шефом участка. Даже капитаном. Не потому что у меня нет лидерских качеств — просто не хочется управлять чужими жизнями. Кажется, что быть главным — значит вести команду к лучшему. Не совсем. Чаще приходится выбирать между худшим и смертельным, и вот что сложнее всего…