Белые вещи и без того предатели, а на ней сияют колготки цвета снега и там не просто пятнышко от ранки или содранного прыщика, а… Етить вашу мать налево трижды в полночь! Я прикрыл ее какими-то лохмотьями и потащил подальше от ненужных глаз, времени объяснять нет, а увидят — засмеют по полной программе. Кое-как с тонной подсказкок я нашел женский туалет, к счастью, пустой, да и стыдно не стыдно, а у меня миссия государственной важности, так и скажу в случае чего. Чтоб вас, мелочь, ни секунды без приключений не можете…

Я направил Тонконожку в кабинку и сорвал пару сухих салфеток со стены, сунул ей, параллельно перебрал нецензурщину на родном.

— Вытри там все как-нибудь… И сиди, жди на унитазе, пока не вернусь.

— Ты отведешь меня в медпункт? Это на втором этаже…

— Да не умираешь ты, успокойся! Ты… короче, ты никуда не уходи, а я принесу все, что нужно. Только не паникуй!

А я вот себе разрешаю! Дело дрянь — стою в центре женского туалета с наиглупейшим видом, ворох проблем сидит на плечах и ножки свесил, а в голове беспорядок ни черта не творческий. Я не совсем идиот, понимаю, что нужно достать прокладки, желательно малюсенькие с надписью для детей, но вопрос в том, за кой шиш их покупать. Со сдачи остались жалкие копейки, а туалетной бумаги и в школе полно… Попросить? Украсть? Даже не знаю, что хуже… Не подойдешь же к случайной женщине с просьбой одолжить пару штук, да и в магазине взгляды будут немногим страннее… Еще и колготки новые нужны — тут полный провал, начиная от вида и до размера. Да плевать мне на ее удобства — взрослый мужчина без ребенка покупает детскую одежду, это уже точно страннее некуда!.. Ох, представляю, как она будет клянчить объяснение, хотя я и сам не то чтобы ас в этом и как-то не нанимался для уроков сексуального просвещения! Какого черта эта беда приперлась так рано, еще и в середине дня — а вдруг и правда там у нее что-то посерьезнее и с каждой секундой в двери стучится полный капец?! Такому задохлику по-любому опасно терять кровь, того поди еще в обморок грохнется… Так, какая там первая помощь при месячных… тьфу ты, при обмороках!

Примерно такая каша из семи круп варилась в мыслях. А часики-то тикали…

Я готов был упасть на колени и взмолиться лампочке, но ангел замучался ждать приглашения и сам спустился к нам, святейшее и полезнейшее, с учетом момента, создание. На фоне дверного проема Элиза и правда светилась, а белая блузка напоминала крылья, не хватало только божественных трелей, но почему-то попутно протирала влажные глаза. И сразу же вздрогнула при виде меня, схватилась за дверную ручку, будто бежать уже хотела — картина, конечно, из рубрики самых странных, но я все-таки не в хоккейной маске с мачете наперевес стоял и вообще у них же хваленое равноправие, мол, где хочу, там и писаю.

— Это уже слишком! Выметайся отсюда быстро! Я многое могу понять, но…

— Помоги ей, — проскулил я, как если бы сам был ранен на правый бок.

И не надо быть актером, чтоб мой вид и голос быстро развеяли всю злость и недоверие, я указал на кабинку и отвернулся к раковине, открыл кран на всю, чтоб никого не смущать (себя — в первую очередь). Элиза исчезла там на пару минут, о чем-то шепталась с Тонконожкой и успокаивала, мол, это естественно, не смертельно, да и с кем не бывает, разве что с парнями. За это время я умылся ледяной водой до онемения щек, а под конец застал мою спасительницу за тем же занятием на соседнем месте. На ней не так чтобы куча беспокойства, да и раздражения тоже, а глядя на мою испуганно-раздраженно-уставшую рожу она вообще рассмеялась — попробуй разберись, это к добру или сегодня всемирный день поехавшей крыши, но хоть что-то хорошее в ее адрес сделал.

— Я восхищаюсь твоему умению попадать в неловкие ситуации. За нее не беспокойся: я дам ей все необходимое, куплю чистое белье и принесу одежду… и что-нибудь поесть, а то бедняжка выглядит очень слабой. — И она посмотрелась в зеркало, стала протирать веки салфеткой.

— Этот гад все-таки постарался? — сказал я и кивнул с намеком на слезы.

— Нет, нет, я не плачу… То есть плачу, конечно, как ты можешь видеть — чего я, кстати говоря, очень не люблю! — но это не печаль. Просто так мне легче выражать чувства. Любые чувства… — Она раскинула руки, будто хотела мне врезать, но вместо этого наскоро приобняла, чисто ради приличия. И это сбило с толку посильнее удара. — Спасибо тебе.

— Не понимаю, о чем ты!.. Это вовсе не я подложил ему муравьев с соседней стены, — сказал я без тени серьезности, еле сдерживал смех.

— Да уж, тебя трудно было не заметить…

— Такую шпалу, как я, имеешь в виду?

— Сам сказал, — рассмеялась она звонко, это вдруг напомнило Олю. — Бежал со штанами в руках, как иностранный шпион, но… муравьи, серьезно? Немногим ты отличаешься от наших учеников…

— Хочешь победить льва — думай, как лев!

— Я категорически против подобных методов, и ему теперь несладко придется, но… какая-то темная часть меня злорадствует — оттого и плачу, наверное. Теперь он, может, будет вести себя потише на уроках. Если, конечно, они еще будут у меня… Впрочем, я думаю, что после сегодняшнего вряд ли кто-то вспомнит о пощечине. Так, а теперь точно выметайся отсюда: мне еще многое нужно сделать с твоей… родственницей.

Напоследок я тысячекратно поблагодарил Элизу, она добрейший человек, каких всего горстка на весь мир — надо причислить ее к лику святых раньше срока, а как разбогатею, поставлю памятник перед школой!

Перерыв тянулся еще с полчаса, как жеванная не один день резинка, то бишь почти безвкусная — папаши обсуждали случай дня, Три Полоски болтался со своим правнуком, а после стресса еда уже не лезла в желудок. Элиза вернулась в актовый зал, подмигнула мне, мол, с мелкой все в порядке, и стала объяснять нашу часть. И вот момент славы для отцов и всех похожих на них — ага, размечтался, нас просто расставили на сцене, будто мы дожидаемся возвращения наших оболтусов, кто нервно ходит по дому, кто топит камин, а кто с хмурым видом что-то чинит в кресле. Вдруг сопляки прибегают домой, живые, здоровые, приторный конец, все обнимаются, а ДеВи так вообще в своей манере чуть не выдавил из меня торт с пирожными, но уже через верх. Всем спасибо, все свободны, отмучались — на сцену выползли в ряд все горе-актеры, кроме голозадых, и, к счастью, Богатая Выскочка на другом конце строя, даже Тонконожка доковыляла кое-как, выглядела уже получше.

Мы откланялись, помахали пустым креслам, а я неожиданно для всех посадил ДеВи на шею и выпрямился во все носки, закричал — пусть знают, кто тут лучший, не какие-то там принцы, а простые подданные. Папаши-фанатики подхватили идею, и очень скоро добрая часть детей сидела на шеях отцов уже не в переносном смысле. В душе не знаю, зачем это сделал, просто так, на радостях — плевать на все и всех, мы очень весело провели время и даже отомстили гадким обидчикам. Открывайте шампанское!

[1] Вероятно, здесь имеется в виду цвета на флаге Италии — зеленый, белый и красный, в чем Армани видит ассоциацию с пастой: базилик, мука, томатный соус. — Прим. авт.

[2] Вид пасты, которая имеет лентообразную форму. — Прим. авт.

[3] Святая моцарелла (с лат.)

[4] Пасты различной формы: пенне — в виде трубочек со скошенными концами (в России их называют «перьями»), диталини — короткие трубочки, похожие на наперстки, ротелле — колесо со спицами. — Прим. авт.

[5] Pulciosetta (от итал.) — шелудивый, т.е. маленький, блохастый, паршивый (тот, кто болен паршой). Армани имеет в виду название детей «паршивцами».

29.09.199 X г., 07:02 AM

Дом семейства Фирданов

Одни люди с трудом раздражаются, но после долго не могут усмирить гнев, другие мгновенно приходят в ярость, но их чувства улетучиваются, не оставляя за собой ни следа. Мне же досталось самое скверное сочетание из возможных (чему виной проклятые гены виновника моих мыслей, ведь матушка имела все самое лучше из этого): я был пылок на эмоции и забывал о неприятности спустя день или даже дни. В подобных чувствах я также чересчур средоточился на своих переживаниях, порой настолько, что забывал про все остальное.