Наверное, Мудрый Филин судорожно искал игрушку, за это время Орлиный Нос даже дважды выстрелил — помощники из них так себе, монстру это по боку, а вот Тонконожка вздрогнула и еще больше испугалась, зато хоть очнулась. В принципе, у меня было в запасе полсекунды на попытаться отпрыгнуть, но башка варила на самом медленном огне, а еще попробуй увернись от длиннющей лапы вместе с девчонкой. Я успел только повернуться к нему спиной и уткнуть лицо малявки себе в грудь, надеялся, что игрушка-брелок от ДеВи сейчас у нее в кармане, или хотя бы оно сломает хребет только мне, а ее отбросит — и в который раз мысленно попрощался с Олей, уже представил, как плыву на лодке к праотцам. Не стану врать, страшно до ужаса, ждешь и ждешь, когда уже отвалится голова, польется кровь и все дела, я вспотел знатно, и мы тряслись с мелкой в унисон. По моим подсчетам время у нас давно закончилось, я даже повернул голову, чтоб спросить у палача, долго он там еще, но мельком увидел Орлиного Носа и выдохнул — тот уже прятал пистолет, ложная тревога, гробовщики!

Я посадил Тонконожку, больно легкую для своих двенадцати, на кресло, и та оживилась, дико заикалась, я ни черта не разобрал, но кивал с серьезным видом. И по-моему, накивал что-то не то, потому как она совсем обмякла, будто из нее всю душу трубочкой высосали, а потом вообще положила лоб на колени и зарыдала, мощно так, спина извивалась волной. За пару лет работы в приюте я выучил, что ни в коем случае нельзя прекращать плач, даже если он по пустяку, пусть лучше выплеснется, всему миру потом легче будет. Вот никогда не думал, что снова буду утешать сопляков, мда уж, жизнь циклична — короче, сел на подлокотник и погладил по голове, а она как с цепи сорвалась, обхватила меня и давай вытирать слезы и сопли о пайту, как если бы та была носовым платком.

— Я устала… терять… Сначала мама и папа… Теперь Виктим!

— Да жив твой возлюбленный — по крайней мере, предложение действует ближайший час-другой, а там как карта ляжет.

Она отлипла от меня, посмотрела сквозь лужи в глазах, мол, вру или нет.

— Вот как раз собираемся по его душу, — добавил я на всякий случай.

— Куда?

— В какое-то страшное опасное логово монстров.

— Я с вами!

— Какое слово из характеристики тебе непонятно — страшное или опасное?

— Но я хочу помочь спасти Виктима!

— Ты лучше себя не дай сожрать.

Жирный знак вопроса разукрасил лицо от бровей до рта — то есть я спас ее от какой-то инопланетной страхолюдины, а она даже не потрудилась заметить мой подвиг? Удивительная способность сопляков, но это и к лучшему, меньше кошмаров будет сниться! Пока микропроцессор в голове гудел, я резко ущипнул ее, добротно так, она аж взвизгнула и возмущенно стала тереть красное пятно. Старый метод со времен приюта, к тому же, сам придумал, очень действенно обостряет внимание примерно на минуту.

— Эй, слушай, нет, ты послушай! Мы вернем его, максимум синяками отделается, поэтому не смей хоронить его раньше времени, поняла?

Сопливый молчок, она шмыгнула носом и лупает на меня глазами, я так и не понял, убедил или нет.

— У нас вечером выступление в парке аттракционов…

— Вот и дашь ему подзатыльник, если текст забудет.

Тонконожка даже улыбнулась, легонько, но все же — диагноз жить будет, не все потеряно.

Вообще-то этот разговор был не только для поболтать и ободрить, я отвлекал ее от зрелища на заднем фоне. Орлиный Нос набрал темно-зеленую жижу в шприц и держал его над Мудрым Филином, пока тот расчехлял руку — ох и дурной пример мы подаем ребенку, аж стыдно. Наверное, детектива учили делать уколы в академии, мол, вдруг пригодится, и вот кто бы мог подумать — раз, два, и вязкая гадость уже течет по фиолетовым венам, еще и жжет, потому как наш начальник зашипел, заскрипел зубами и заерзал в кресле, скорчился весь, а лоб тут же покраснел и вспотел. Я подбежал к нему, но вроде бы обошлось, и он медленно достал из кармана пиджака медальон, как у Джованни, с виду старинный часы, но стрелки стоят на полудне, а внутри тот самый кристалл.

Мудрый Филин объяснил, что кнопка запустит разряд тока, возникнет тот самый зеленый пузырь, и сразу же для удобства начнется отсчет времени.

— И все же я вынужден спросить: каждый из вас в достаточной мере осознает предстоящую опасность? Начиная с того, что я могу умереть намного раньше ожидаемого срока, а значит, если мы и сможем переместиться, на обратном пути на вас подействует временной парадокс; и заканчивая встречей с этими существами и Мэдом Кэптивом, что может стоить кому-то или даже большинству из нас жизни. Сейчас последний шанс отказаться, особенно тебе, Армани Коллин, поскольку ты еще слишком молод, чтобы так рисковать.

— В последнее время сам себе удивляюсь — сдружился я с вашим внуком и почему-то сильно хочется спасти его, а лишние руки вам явно не помешают.

Он даже натянул улыбочку и прямо-таки весь расцвел, будто по крови не текла смертельно-опасная дрянь.

— Что ж, радостно это слышать. Я не стану настаивать на обратном и позволю тебе как мужчине самому принять это ответственное решение… И похоже, что ты изменился, Армани, — сказал он, как если бы это и был его коварный план или потому что я сегодня весь из себя такой альтруист, но это временная акция, не советую привыкать. А вообще как иначе, и тут дело не только в ДеВи — если десятки психов будут разгуливать по городу, того гляди и Оле достанется…

И тут я вспомнил про нее — нет, не про ссору, хотя я так и не отправил вчера километровое сообщение с извинениями, а то, что я могу не вернуться, и это и правда будет выглядеть, как если бы сбежал из-за ребенка. Она же ни весточки не получит, что я, где я и как пал смертью храбрых в битве с монстрами. Мудрый Филин с детективом уже стояли на просторном участке гостиной, но я крикнул все, мол, стоять, не двигаться, у меня тут дело вселенской важности, а минута особой роли не сыграет. Ровно столько мне и дали — я судорожно пытался что-то придумать, но мозг отказывался составлять слова и, по-моему, вообще выбросил их из памяти. Наконец настрочил что-то в стиле:

«Прости за все нервы, дорогая, ты лучшее, что со мной случилось, и, если я не вернусь, знай, что последняя моя мысль будет о тебе, amo ».

Получилось с кучей ошибок, без знаков препинания и хотя бы одной маломальской шуточки, какой кошмар! Я вдавил кнопку отправки, прижался к ним, и как раз вспыхнул зеленый пузырь.

Конечно, стало гадко от мысли, что я могу никогда больше не увидеть Олю, но я тут же перебил эту ерунду — никому не помирать, сейчас кого надо, спасем, остальных перебьем и вообще мы с ней проживем до ста и умрем в один день, на другое я не согласен. Может, оптимизм и наивный бред, зато чуть легче стало растворяться в портале — теперь можно, поехали, полетели, поплыли… Короче, вперед!

[1] Раффаэле Эспозито — один из первых итальянских поваров, который придумал классическую пиццу «Маргариту», состоящую из помидор, сыра и базилика. — Прим. авт.

30.09.199 X г., 08:15 AM

Неизвестное место…

Бывает так, что после многолетних пробуждений в собственной постели, оказавшись в другом месте, вначале не осознаешь перемен. Лишь когда я потянулся к прикроватной тумбе, чтобы выключить будильник, понял, что он не звенел. Домашнее одеяло, к тому же, сменилось колючим пледом, а матрац стал вдвое жестче, у́же и неприятно поскрипывал. Тотчас же раздались незнакомые голоса сбоку и приглушенный гул — за стеной… Мои чувства вмиг обострились, точно у дикого животного в незнакомой местности, и я решил притвориться спящим на какое-то время, различая каждый звук. По тем вырванным бессмысленным обрывкам фраз я понял, что эти люди находились здесь наравне с моим положением. Несмотря на все, я ни на йоту не приблизился к пониманию происходящего и решил подробно восстановить в памяти вчерашний день. Это было похоже на просмотр знакомой киноленты в перемотке: сцены мелькали так быстро, что незнакомому человеку понять что-либо было бы затруднительно, но проживший их без труда составит хронологию событий. Я вспомнил и школьных друзей в баре, и драку с певцом, и прекрасную женщину на мосту, и последующий разговор с Фелицией, который стал апофеозом нашего брака… Что же было далее? Этого я не помнил…