Мы молчали, глядя на раскрытые створки ворот и темный проход, куда вошел кошмар. Рука Бенедикта Саввы дрожала, я тоже боролся с собой — тело отказывалось подчиняться. Ужас на уровне инстинктов, древний страх первобытного человека перед незнакомой пещерой. Страх неизвестности. Это существо не боялось, не остановилось ни на шаг и четко знало, куда идти. Значит, его. Его — что? Не знаю, просто мысль… Бенедикт Савва зажег пламя на минимум, пошел первым — риск попасть в ловушку в замкнутом проходе был выше, чем привлечь монстра.

Пологий спуск: мы шли все ниже и ниже, ориентируясь на всхлипы мальчика. Я уже не знал, чего ожидать, когда впереди показалась арка с приглушенным огненно-рыжим светом за ней… Чувствовал себя мотыльком, смотрел только вперед и — резкий хруст под ногой Бенедикта Саввы. Он медленно опустил лампу в тень у самого выхода (из-за слабого огня почти на пол) и вскрикнул, попятившись. Вжался в стену, скребя ногтями, физически не в силах ничего сказать. Его тень на стене увеличивалась и уменьшалась — лампа тряслась на уровне груди. Что могло так испугать члена Общества? Человека, который видел то, что я пока еще слабо могу себе представить…

Я знал, что там. Здесь только одно может вызвать такую реакцию.

Девочка-подросток 14 лет лежит на полу замертво. Тонкая ссохшаяся кожа истрескалась, как земля на солнце, болезненно желтая даже в свете фонаря. Очень худая: подкожного жира почти нет, четко видны края костей, суставы, дряблые пучки мышц. Русые волосы — все, что сохранилось нетронутым, гладкие, блестящие. Защитная поза: руки согнуты, ладони плотно закрывают лицо, ноги слегка поджаты к животу. Я развел застывшие локти в стороны. Глаза закрыты, все мышцы сжаты, нос искривлен, впавший, а губы присохли к зубам. Мумификация? Вряд ли. Условия неподходящие…

Лоб раздроблен, вдавлен в вещество мозга. Темно-коричневые борозды сухие и твердые, как ядро старого грецкого ореха. Кости не могли сломаться от веса Бенедикта Саввы. Я взял осколок, который лопнул от давления пальцев — не тверже сгоревшего тоста… Серый след в виде обруча на шее. Справа 3 полосы, слева 1. Причина смерти — удушение? Нет, выглядит по-другому. У кошмаров нет человеческих рук, и мертвые дети им не нужны. Верхней одежды нет, бежевое нижнее белье на 2-3 размера больше, спадает. Я не стал осматривать промежность из уважения к трупу. Здесь все и так очевидно: нагота, след от пальцев на шее, защитная поза… Страха и боли было достаточно для появления кошмара. Я только надеялся, что похищение случилось сразу же, что она испытала меньше страданий перед смертью. Надеялся, что монстр убил насильника и в каком-то смысле спас девочку.

Тогда как она умерла? Я осмотрел плечи, подмышки, грудь, живот, конечности; перевернул на спину (масса не больше 10 кг): крылья лопаток заострены, трусы скошены на уменьшившихся ягодицах. На теле ни укусов, ни разрезов… Но из нее будто откачали всю жидкость, причем быстро, раз тело не скрючилось. Не только из крови, кожи, мышц и жира, но даже из костей?

Бенедикт Савва молча прошел мимо девочки. Не смог или… нет — я увидел не страх, не злость и не стойкость на лице. Неподвижный пустой взгляд вдаль, все мышцы расслаблены: бессилие и безнадежность. Я не сразу понял, на что он смотрит. А если бы и понял, не поверил бы…

Ад. Такой, каким его пишут на картинах.

Терракотовый, почти багровый свет от минералов и мутная дымка были везде, словно в центре что-то горело. Песчаные насыпи на полу. Через 5 шагов понимаешь: не песок… Дети! Пол усыпан детскими телами. Выставленные руки, сморщенные лица, приоткрытые рты. Беззвучные крики. У входа трупы лежат редко, а впереди холмы высотой в человеческий рост. Сваленные небрежно, как тряпичные куклы на складе. Сколько: 1000, 10 000, 100 000? Я рванулся вперед…

Мальчик, которого я видел на листовке. Или нет? Не знаю. Лица… Я видел много лиц за свою жизнь. Но здесь не только наши дети: американцы, африканцы, европейцы, азиаты, русские, арабы… Все расы и национальности! Нет, нет-нет-нет. Хуже, намного хуже. Черт… Средневековая одежда — рваное тряпье вперемешку с дорогим шелком. На одной девочке алое платье и золотой венец с драгоценностями. Принцесса, политический брак? И наверное, пропавшая без вести. Сколько невинно осужденных в ее похищении? О чем я думаю… Слева рыцарь в доспехах Римской империи, такой молодой парень… Еще древнее: широкий череп, густые волосы на теле, пятнистая шкура животного. Я видел и то, что было раньше первобытных людей. То, о чем даже не имею права писать… Я осматривал всех, перебирал трупы, как фрукты на прилавке. Не то. Не она. Тоже нет. Я найду их: Лесли, Владу, Алисию… Проверю каждого, чтобы получить однозначный ответ.

— Алек, Алек! Послушай меня! — кричал Бенедикт Савва. Далеко, судя по звуку. Пощечина выбила все мысли, сознание прояснялось. Близко… Его лицо было прямо предо мной. — ИХ уже нет! Нам нужно идти… Нужно спасти ТОГО мальчика, Алек! МЫ ДОЛЖНЫ…

Цель… Нельзя забывать о ней.

Человек берет себя в руки, когда остается последним в трезвом уме. Бенедикт Савва не вынес вида одного ребенка, а теперь стоит по колено в море трупов, чтобы привести меня в чувство. Выглядит не лучше, но держится.

Мы рванулись за кошмаром по полосе препятствий из страшного сна — огибали и перепрыгивали тела. Это был еще проторенный путь: здесь можно было хотя бы поставить ступню на пол. В других местах нет. Своеобразная траншея, которую вырыли кошмары… Я представлял, как они отшвыривали трупы, протыкали острыми конечностями и отряхивались, как от мусора, прилипшего к ботинку. Или топтали, как траву, которую не замечаешь под ногами.

Наши дети не мусор, не трава и не еда, сраные вы ублюдки!

Черный силуэт по центру — из-да дымки все размыто. Монумент, башня? Чем бы ни было, оно поднималось к потолку, и только по этим очертаниям можно было понять, что здесь есть верх. Неизмеримая высота, больше, чем в прошлом помещении. Снова вопросы: кто и… для кого? Постепенно дымка рассеивалась: еще одни врата на возвышении, к ним вел десяток каменных ступеней. Меня уже тошнило от вида древних створок; одна была приоткрыта — щель узкая относительно бесконечной высоты врат, но хватит пройти монстру. Я был уверен, что кошмар шел именно туда.

Почему в центре помещения? Куда вели эти врата, если за ними ничего не было? Портал? Вспомнились слова из рассказа Бенедикта Саввы: врата, дьявол. Я уже не удивлюсь последнему.

Мы присели за стеной тел в 20 метрах от ступеней. Лицо девочки в ряду трупов привлекло мое внимание: наивные глаза, ясные, даже когда высохли, и легкая улыбка, будто в протест окружению. Слишком маленькая еще. Наверное, даже не поняла, что происходит, думая, что это игра, розыгрыш? Или была уверена, что волшебная фея спасет ее? Чуда не случилось, а мир лишился одной светлой жизни. Не одной, далеко не одной…

Мысль сформировалась четко и ясно: кошмары должны быть убиты. Все, поголовно.

— Он приближается к подножью, — прошептал Бенедикт Савва, выглядывая из-за укрытия. Снова присел. — К счастью, я не наблюдаю других кошмаров по близости, значит с вашим щитом и моим оружием у нас получится защищаться и атаковать его, победив без труда. Если же нет, — он достал металлический шар с чекой и передал его мне, — вам придется подобраться ко рту, который находится на животе, и вложить в его нутро эту активированную бомбу. Вам все понятно, мистер Рей?

Я кивнул. На словах всегда проще.

— И все же мои мысли не покидают эти исполинские врата, — добавил он. — Неужели по ту сторону находится… сам Морфей.

— Да, — вырвалось у меня неожиданно.

Я вынул обойму из пистолета и пересчитал патроны: 7 штук.

— Мистер Рей, что вы задумали?

— Я пройду через них и убью его.

— Ни в коем случае — это самоубийство! Вероятнее всего, это те самые врата, о которых говорили наши товарищи и откуда они вернулись обезумевшими.

— Это нужно сделать, хотя бы попытаться. Любой ценой. Моя жизнь — мелочь по сравнению, — я обвел рукой пространство, — со всем этим.