А пленница тем временем обводила их хищным прищуром, чуть склонив голову набок. Растрепанные черные пряди разметались по плечам, придавая ей сходство с порождением ночи. Даже отсюда было видно, как тяжело вздымается её грудь, втягивая воздух сквозь стиснутые зубы.

— Бедняжка! — вдруг послышался полный сострадания голос Ирины. Девушка отвернулась, уткнувшись мне в плечо. Её била крупная дрожь — видать, происходящее на арене повергло в шок впечатлительную барышню.

А я не мог оторвать взгляд от степной девушки, пожирая глазами каждый изгиб божественного тела. Внутри закипала ярость, ударяя в виски. Лишь огромным усилием воли я сдерживал рвущийся наружу гнев, удерживая себя на месте.

Как же хотелось броситься на арену и встать с ней плечом к плечу! Спасти, защитить, укрыть.

Но я понимал — стоит сейчас вмешаться, и моей карьере конец. Вылечу из академии в два счёта, а заодно и из армии с треском вышвырнут. Какое уж там возрождение рода — впору будет о куске хлеба переживать.

Оставалось лишь бессильно скрипеть зубами, глядя, как десятеро тварей кружат вокруг одной-единственной женщины как стервятники. Пусть невероятно сильной, пусть опасной — но женщины!

По знаку генерала персты ринулись в атаку, поднимая тучи песка. Их глаза горели предвкушением легкой добычи, клыки яростно щелкали, магия покрывала тела. Твари не спешили убивать — они откровенно игрались, то наскакивая, то отпрыгивая назад. Будто кошки, заполучившие в когти загнанную мышь.

Но пленница и не думала сдаваться. Повернув голову, она встретила первого перста пронзительным взглядом. Огромный саблезубый волк, стоящий на задних лапах, вдруг взвыл и схватился за голову, корчась от невыносимой боли. Из ушей антропоморфа потекли струи крови, и он рухнул на песок, дергаясь в конвульсиях.

— Вот это да! — ахнул кто-то в толпе. — Смотрите, она его уделала! Одним взглядом!

— Ведьма, не иначе, — испуганно пробормотала женщина рядом со мной. — Нечисть проклятая! И от куда у нее эта сила не было же?

Я стиснул кулаки, борясь с желанием врезать по этой куриной башке. Какая, к черту, нечисть? Обычная девчонка, только храбрее многих мужиков будет. И силой не обделили, это факт.

Один готов. Но не успела она перевести дыхание, как в спину ей ударила ледяная глыба, припечатав хрупкое тело к земле. Грудь пленницы прошило холодом, дыхание перехватило. Казалось, еще миг — и хрупкие кости не выдержат чудовищного давления.

— Ох, бедняжка! — всхлипнула Ирина, комкая подол платья. — Раздавят ведь, ироды!

Но метаморф не зря носила свое прозвище. В мгновение ока её кожа покрылась толстой коркой льда, защищая от смертоносного удара. Персты отшатнулись, не веря своим глазам — на землю со звоном осыпались ледяные осколки, а пленница вновь стояла на ногах, невредимая и полная ярости.

— Вот это сила! — восторженно заорал Гром, вскидывая кулак и подбираясь ко мне ближе. — Иван ты видишь?

Толпа ахнула, загудела.Трибуны зашушукались, переглядываясь с опаской и восхищением. Еще бы! Такое не каждый день увидишь.

Я же лихорадочно соображал, силясь ухватить промелькнувшую мысль. Эта невероятная дева способна обращать против врагов их же собственную магию? Отражать любые атаки, словно зеркало — солнечные лучи? Это бы объяснило её небывалую живучесть и силу.

Хотя нет, постойте. А как же дар взрывать мозги, который она явила в самом начале? Тут что-то не клеится. Неужто у красавицы припрятан не один козырь в рукаве? Ох, не девка, а ходячая загадка! Это ж какие тайны хранит её проклятая метаморфская суть?

И тут генерал Громов вскинул руку, привлекая всеобщее внимание. Бледные губы расползлись в плотоядной ухмылке, налитые кровью глаза неотрывно следили за ареной.

— Довольно игр! — рявкнул он, сверля перстов требовательным взором. — Покончите с ней. Немедленно!

Размышлять дальше мне помешал громогласный рев, перекрывший даже вопли толпы. Персты, опомнившись, ринулись в новую атаку. Теперь уже всерьез, без игрищ и издевок. Смертоносные когти и клыки нацелились на беззащитную плоть, вонзаясь в нежную кожу. Кровь брызнула на песок, расцвечивая арену алыми узорами.

А она… она билась, как берсерк. Уворачивалась, кидалась из стороны в сторону, то и дело ослепляя противников вспышками магии. Тела перстов корчились под её пронзительным взглядом, плавились от чудовищного жара, взрывались ледяными осколками. Рык, визг и скулеж раненых тварей заглушали даже людской ор.

Но силы были неравны. Я видел, как дева слабеет с каждым мгновением. Движения замедляются, дыхание становится прерывистым. На смуглой коже проступают уродливые раны и ожоги. Персты, чуя скорую победу, наседают ещё яростнее, захлебываясь торжествующим рыком.

— Давай, — исступленно шептал я, комкая полы мундира. — Держись, умоляю. Ты сильная, ты справишься. Только не сдавайся, слышишь?

Гром что-то втолковывал на ухо, дергал за рукав. Но я не слышал, не желал слышать. Лишь смотрел, как отважная красавица раз за разом ускользает от смерти. Крутится волчком, уходит от ударов, скалится разбитыми губами.

Сердце моё обливалось кровью. Каждая новая рана на ее теле будто впивалась в собственную плоть. Нечеловеческим усилием я удерживал себя на месте, борясь с искушением ринуться на арену. Плевать на риск, плевать на последствия! И стоило мне взяться за ограждение готовясь перемахнуть через него как…

— Вань, очнись! — проорал Гром, вцепившись мне в плечи. — Куда ты, кретин? Совсем сдурел? Накажут!

— Да насрать! — прорычал я, сбрасывая его руки. — Не могу я так…

— Одумайся! — взвыл Гром, зажимая мне рот ладонью. — Забыл, о чем толковал? Про великие планы, про месть, про новый мир? Враньё это всё было, да? Треп для красного словца?

Бешеный импульс пронзил тело, швырнув вперёд. Но в последний миг Гром с силой дернул меня назад. Заорал прямо в лицо, брызжа слюной:

— Стой, кретин! Куда ты, идиот? Все похерить удумал, да? А как же твои речи, а? Про то, как мы мир к херам перевернем? Империю на лопатки уложим? Забыл, сука?

Я дернулся, зарычал по-звериному, рванул ворот мундира. В груди клокотала дикая ярость. Она затмевала разум, вышибала последние крохи самоконтроля.

— Да насрать! — взревел я, сжимая кулаки. — К дьяволу всё! Не могу я… не могу смотреть, как она…

И тут с арены донесся протяжный, полный нестерпимой муки вопль. Я рывком развернулся — и похолодел.

Дева лежала на земле, пронзенная насквозь ледяными копьями. Кровь толчками выплескивалась из распоротого горла, стекала по искаженному болью лицу.

— Нет… — потрясенно выдохнул Гром, разом сникнув. — Уже поздно…

Остальные ребята тоже застыли, не в силах поверить глазам. Ирина тихо плакала, закрыв лицо ладонями. Анна до крови закусила губу, а в глазах Дмитрия плескался неподдельный ужас.

Генерал Громов вскинул руку в победном жесте. Его холеная физиономия светилась торжеством и злорадством. Трибуны взорвались восторженным ревом, приветствуя расправу над строптивицей.

А я стоял молча, смотрел, как угасают ее глаза, как стекленеет взгляд. Вот и всё. Конец. Опоздал. Не сберег, не спас. Слишком трусил за свою никчёмную шкуру, мечтал о мести и триумфе.

Но момент упущен. Ее больше нет. Осталась лишь растерзанная, неподвижная кукла на залитом кровью песке. Искромсанная плоть вместо могучей и прекрасной девы, ещё минуту назад рвавшейся в бой.

В груди всё оборвалось, сжалось в тугой комок. Взгляд застила красная пелена ярости.

Внезапно толпа ахнула. Я вскинул голову — и обомлел. Анна, перемахнула через ограждение и с кошачьей ловкостью спрыгнула на арену. Прямо в гущу ошалевших перстов, будто не было для неё никакой опасности.

— Куда?! Совсем сдурела, дура?! — истошно завопил Алексей, порываясь сигануть следом. Но не успел — рядом с Анной возник её верный Азраил, ощерив огненную пасть. Агнис явно не собирался позволить никому обидеть хозяйку.

— Да не психуй ты, — презрительно бросил Дмитрий, удерживая приятеля. — Ей-то что сделается? Анька, не абы кто, а родня императора. Не посмеют и пальцем тронуть, себе дороже.