Я вошел в знакомое здание общежития, чувствуя, как усталость понемногу отступает. Ноги сами несли меня к лестнице, но внезапно меня окликнул скрипучий голос:

— Эй, Ведминов, ты ли это? А ну-ка подойди, тебе тут послание передали.

Я обернулся и увидел нашу вахтершу — сгорбленную старушку с цепким взглядом и вечно поджатыми губами. Сдержав усмешку, я вспомнил ее спящую, когда ее усыплял Морфей, чтобы прикрыть ночную вылазку однокурсников. Ох и храпела же старая перечница на всю богадельню!

Впрочем, сейчас было не до веселых воспоминаний. Я подошел к стойке, и вахтерша трясущейся рукой протянула мне конверт, запечатанный сургучом с гербом моей семьи.

Поблагодарив старушку кивком, я сунул письмо за пазуху и торопливо взбежал по лестнице. В голове роились тревожные мысли. Войдя в комнату, я сразу отметил, что Грома еще нет — видимо, загулял на ярмарке со своим перстом. Ну и ладно, хоть одному побыть можно.

Однако расслабиться не получалось. Письмо словно жгло мне грудь, требуя внимания. Тяжело вздохнув, я достал конверт и уселся на край жесткой койки. На обратной стороне красовалась печать с вензелем «О.В.» — похоже, писала старшая сестрица Ольга. Любопытно, с чего бы ей тратить чернила на непутевого «братца»?

Сломав печать, я развернул толстую кремовую бумагу и начал читать. Глаза сразу зацепились за изящные, летящие строчки — у Ольги был безупречный почерк, хоть в каллиграфы подавайся.

«Дорогой Иван! (Ну надо же, снизошла до фамильярности, видать, и впрямь дело серьезное).

Надеюсь, мое письмо застанет тебя в добром здравии и трезвом рассудке. Я недолюбливаешь пустую писанину, поэтому перейду сразу к сути.

Боюсь, произошло нечто ужасное. Помнишь снадобья, которые ты принимал от хвори на протяжении последних лет? Так вот, сразу после твоего отъезда лекарь привез новую партию микстур, да такую огромную, что девать было некуда. Матушка рассудила, что негоже добру пропадать, и отдала склянки семье нашего конюха — у его дочки обнаружился какой-то недуг, бедняжка просто угасала на глазах.

Но случилось непредвиденное. Вместо того, чтобы поправляться, девочка занемогла еще сильнее. А на днях и вовсе слегла пластом, будто при смерти. Конюх в отчаянии кинулся к местной ведунье, а та возьми и скажи — мол, то не лекарство было, а яд! Причем растянутого действия, коварный и беспощадный.

Иван, я места себе не нахожу! Получается, тебя все эти годы? Или, может, ведьма ошиблась? Хотя вряд ли, уж больно уверенно говорила, прости Господи.

В голове не укладывается. Страшно даже представить, что было бы, продолжай ты и дальше глотать эту отраву. Хотя исход известен ты почил!

В общем, так. Я решила не рисковать и поехала прямиком в столицу, к знакомому лекарю. Уж он-то в снадобьях разбирается, не то что наши уездные коновалы. Показала ему остатки микстур, расспросила хорошенько. И что ты думаешь? Подтвердил ведунью, как есть! Сказал — то не лечение было, а мура липовая, отрава крысиная.

Ох, и прибил же меня этот вердикт. Выходит, кто-то и впрямь на тебя зуб точит. Да такой, что и убить не побрезгует. Вот только кто?

Но факт остается фактом. И теперь нужно решать, как быть дальше. Может, жандармов вызвать, расследование учинить? Или сор из избы не выносить, своими силами разбираться?

В общем, как ни крути, а без тебя тут не обойтись. Напиши мне срочно, что думаешь. Или того лучше — бросай свою академию да приезжай домой. Сам же понимаешь, коли затеяли травлю, на одном яде могут не остановиться. Неровен час, проснешься с кинжалом промеж лопаток.

Ладно, авось проживешь пока — глаз у тебя наметанный, и магией ты теперь овладел. Глядишь, сам кому хребет переломишь, ежели что. Но все же будь настороже, ладно? Чую я, не миновать нам большой беды.

Ответа жду как соловей лета. Смотри не подведи, братец. А то сама за тобой приеду — в охапку и домой, хочешь ты того или нет.

Крепко обнимаю и молюсь о твоем благополучии.

Твоя сестра,

Ольга.»

Дочитав письмо, я откинулся на подушку и закрыл глаза. В висках застучало, в горле пересохло. Вот так новости! Все эти годы, пока Иван боролся с недугом, принимая микстуры, его кто-то исподтишка травил. Да так искусно, растянуто, чтоб никто не догадался.

Но кто, кто мог пойти на подобное злодейство? И, главное, зачем им понадобилось убивать единственного наследника рода?

А может, причина в чем-то ином? Но в чем? Вопросы роились в голове подобно разъяренным осам, а ответов все не было.

Тихо застонав, я сел на постели, пытаясь собраться с мыслями. Итак, что мы имеем. Кто-то решил пустить меня в расход. Причем так, чтоб комар носа не подточил — мол, собственные хвори прикончили, с кем не бывает.

И ведь как ловко провернули, мерзавцы! Подменили снадобья на яд, подкупили лекаря. А может, и вовсе своего засланца подослали, кто их разберет. Мало ли темных личностей толчется возле богатых семейств.

Одно ясно — в родных стенах мне оставаться опасно. Пока не разберусь, кто за этим стоит, рисковать нельзя.

Эх, и угораздило же вляпаться! Мало демонов было, теперь еще и людские козни расхлебывай. Главное — предупрежден, значит вооружен.

Я встал, подошел к столу и решительно смахнул с него ворох исписанных бумаг. Порывшись в ящиках, отыскал чистый лист и перо. Обмакнув кончик в чернильницу, я задумался на миг, а потом быстро набросал ответ:

«Дорогая Оля!

Спасибо, что предупредила. Твое письмо стало для меня настоящим ударом. Хотя, признаться, не то, чтобы совсем неожиданным. Но чтоб вот так, с ядами-отравами — это уже совсем за гранью.

В общем, я тут прикинул и решил — домой пока не поеду. Сама понимаешь, коль неведомый злыдень на убийство пошел, под носом у него отсиживаться — смерти подобно. А в академии оно поспокойнее будет. Да и практика начинается. Матушку не тревожь!

Жандармов пока не вмешивай. Мало ли, вдруг наш супостат из высоких чинов будет. Не ровен час, всех собак на нас спустят, улик-то никаких.

Ты там особо не переживай. Крепко обнимаю и надеюсь на лучшее.

Твой брат,

Велиал.»

Дописав письмо, я аккуратно свернул лист и спрятал в карман. Отправлю с ближайшим купеческим обозом, чтоб точно дошло.

Я улегся на жесткую койку, закинув руки за голову. Золотистые лучи солнца проникали в комнату сквозь распахнутое окно, неся с собой веселые крики и задорные мелодии — праздник в академии был в самом разгаре. Но мне было не до веселья. Тревожные мысли роились в голове, не давая покоя измученному разуму.

Итак, какой-то мерзавец пытался извести последнего наследника моего отца, и преуспел в этом злодейском намерении. Но кто бы это мог быть? Шереметьевы, давно мечтающие прибрать к рукам наше родовое поместье? Вряд ли. Эти спесивые аристократы и так получили бы желаемое, стоило лишь немного подождать — отцовские векселя висели на нас неподъемным грузом. Нет, тут явно замешан кто-то другой, более изощренный и влиятельный.

Да и странная смерть батюшки. Слишком уж подозрительное совпадение — отец внезапно умирает, а следом и меня начинают травить. Похоже, кто-то целенаправленно и методично зачищает род Ведминовых, убирая нас одного за другим.

И этот таинственный кто-то наверняка обитает в столице. Уж больно ловко он дергает за ниточки, безошибочно определяя слабые места и управляя судьбами нас, простых провинциалов. Хотя, учитывая размах интриги, не исключено, что кукловодов несколько. Прямо заговор какой-то, честное слово!

Пока я торчу здесь, в академии, матушка с сестрицей должны быть в относительной безопасности — вряд ли негодяй рискнет действовать в открытую против княжеской вдовы и ее дочери. Но расслабляться все равно не стоит. Придется держать ухо востро и ждать вестей от бдительной Ольги. Уж она-то мигом просечет, если что пойдет не так.

Сумбурные размышления и уличный гвалт никак не давали забыться долгожданным сном, хотя все тело буквально вопило от усталости. Внезапно дверь с грохотом распахнулась, едва не слетев с петель, и в комнату ворвался раскрасневшийся Гром. Приятель буквально лучился энтузиазмом, и я сразу понял — на празднике дружок успел приложиться к бочонку доброго эля. Иначе с чего бы ему так сиять?