Огненное марево гнева и отвращения затмевают взор. Бессмысленный вопль, рычание и отчаянная борьба против оков — все тщетно. Эти твари как следует подготовились, не оставив мне и шанса. Сковав цепями, выкованными ангельскими легионами они лишили меня сил. Даже притащили нескольких архонтов, чтобы удостовериться — выдержат ли путы и обезопасить себя! Цепи впиваются в плоть, причиняя адскую боль, но я продолжал вырываться из этой дьявольской западни.

— Крепче держите, скоты беспородные! — истерично визжал Астарот.

Трусливая шавка тряслась как осиновый лист. Его лицо посерело от ужаса при виде моих отчаянных рывков.

Я не мог поверить, что после тысячелетий верной службе нашему господину Самаэль осмелится на такое! За что?! Из зависти к моему происхождению, власти, силе?

— Ну что, готов влачить жалкое существование, в мире людей, бестелесным паразитом? — ехидно проскрежетал Самаэль, вонзая копье мне в бочину.

— Остановись, повелитель! — заныл Астарот, едва не обмочившись. — Довершай ритуал, пока он не вырвался! Если об этом прознает Люцифер…

Я огляделся по сторонам. Десятки уродливых бесов копошились во мраке, удерживая проклятые цепи. Жалкие слуги Самаэля, отвратительная мразь, что даже имени демона недостойна! Они рычали и плевались, дергая оковы. Костлявые лапы впивались в плоть.

Я собрал последние силы для отчаянной попытки… Но цепи лишь глубже врезались в разорванные сухожилия. Твари визжали от восторга, предвкушая мою гибель.

— Быстрее, он вырвется! — пискнул Астарот, отступая за спину Самаэля. — Я видел, что будет, и такой исход тебе не понравится мой принц.

Я почувствовал, как оковы начали поддаваться, ещё чуть-чуть… Ничтожные бесы едва сдерживали цепи, раздирая себя в кровь, наматывая собственные кишки на звенья.

— Помогите, повелитель! — завыл один из них в предсмертной агонии.

— Держите, твари! Или пожалеете! — рявкнул Самаэль.

Его глаза загорелись отчаянием и ужасом. О, как эти твари боялись меня! Это придавало сил для новых попыток… Но архонты подоспели прежде, чем бесов перемололо в фарш. Туго натянув цепи, они обездвижили меня прижав к скале, как на дыбе.

— Астарот, брат! — крикнул я, — По крайней мере ты был мне им, до недавних пор! Скажи… здесь, перед всеми, ты, познавший прошлое, настоящее и будущее — я вернусь?!

Астарот замялся, паника в его глазах сменилась растерянностью. Но прежде, чем он успел ответить, его грубо перебил Самаэль:

— Я все просчитал, дурак! Думаешь, я, принц Ада, решился бы изгнать правую руку самого Люцифера, не подготовившись как следует?! Шансы на твоё возвращение ничтожны! А когда я займу твоё место…

На это я лишь расхохотался через кровавую пену:

— Я — есть Антихрист, злой дух, присутствующий всюду! Я — чёрный ворон, соратник Сатаны с самого начала времён! Я был первым среди достойнейших ангелов и стал первым среди достойнейших демонов! Я вернусь, жалкий выродок, и заставлю тебя вечно страдать!

— Заткнись, сука! — взревел Самаэль, выхватив вспыхнувший огнем меч архангела Михаила.

Его перекошенное ненавистью лицо, озаренное кровавым заревом клинка, было жутким зрелищем. Именно таким мечом я когда-то был изгнан с Небес. Теперь это отребье пытается изгнать меня в мир людей — примитивную помойку!

Откуда? Как этот мерзавец добыл ангельскую реликвию. Промедление было ошибкой — меч уже разил по воздуху. Мгновенье и лезвие взрезло плоть на груди.

Боль пронзила всё мое существо. Я взвыл, чувствуя, как ангельский металл, подобно раскаленному добела клейму, выжигает меня изнутри. Колени подкосились, я рухнул к ногам Самаэля. Из распоротой груди хлынула кровь.

В этот момент я услышал торжествующий рев архонтов. Эти трусливые отродья накинулись на меня с оружием ангельских легионов. Один за другим их мечи и копья вонзались в мое тело, причиняя неимоверные муки.

— Клянусь, я вернусь! И расплата будет страшной! Запомните этот день!

Я чувствовал, как постепенно рассыпаюсь в прах. Плоть чернела, трескаясь и истлевая.

Наконец, когда от тела почти ничего не осталось, я вырвался бестелесным демоническим духом — и тут же ощутил боль, словно меня рвут на части тысячи раскаленных крючьев. Моя измученная душа мчится сквозь все круги Ада, и каждый новый виток приносит немыслимые страдание. За все что я совершил, за ошибки, которые не исправить.

Сквозь адское зарево я вижу лишь мучения грешников. Их крики режут слух, а иссохшие конечности царапают друг друга в тщетных попытках облегчить нескончаемые страдания.

Прорвавшись наружу я очутился в мире смертных. Но свобода оказалась иллюзией — я лишен всего: тела, власти, могущества! Мне жизненно необходимо завладеть телом хоть какого-нибудь человека!

Отчаяние и ярость охватили меня. Я метался от одной оболочки к другой, но моя сущность слишком слаба. Даже слабый разум новорождённого мне неподвластен! Мне грозит раствориться в этом мире, так и не обретя новое тело!

Как я, Велиал, могу кончить так?! Неужели не смогу вселись даже в жалкого смертного?! Я обречен блуждать вечно?! Нет! Пусть мир людей рухнет, но я возьму свое! Клянусь бездной, я восстану… вернусь! И Ад покажется Раем, по сравнению с тем, что я принесу с собой!

***

Российская империя.

Поместье Ведминовых

Темнота вокруг вдруг прорезается надрывным бабьим криком:

— Нет! Оставьте меня с ним!

Блин! Ну и голосина!

— Зафиксируйте время кончины, — сказал мужчина рядом. — и прикройте его уже, меня пробирает дрожь от этого парнишки! Игнат, подойди… и неси Псалтырь, надо помолиться за упокой.

Чувствую, как чьи-то хрупкие ручонки отчаянно цепляются за мою худую грудь в запыленном камзоле. А сквозь едва приоткрытые веки вижу лицо этой рыдающей тетки, искаженное горем. На вид лет шестидесяти, хрупкая и бледная, меня покоробил ее измученный вид. Это пожилая дама в темном платье, рыдает, уткнувшись мне в грудь. Рыжие кудри с проседью в беспорядке рассыпались по плечам.

Грубая рука схватила её в попытке оттащить прочь. Она отчаянно вцепилась пальцами за мой камзол:

— Нет! Пустите! — продолжала раздражать мой слух верещавшая женщина. — Не забирайте моего сына!

Ясно! Это моя мамаша. Только мать может так убиваться над телом ребенка. Хотя кто их, смертных, знает…

Её щеки блестели от слез. Губы дрожали. Голос срывался в хрип от рыданий. Но хватка этой женщины удивительно сильная — она изо всех сил удерживается рядом со мной…

Что за?! Я вселился в мертвецкое тело?! Дыши, зараза, у меня дел по горло! Я изо всех оставшихся сил вдохнул воздух в эту плоть. Тело с трудом подчинилось, оно едва не превратилось в падаль…

Холодный ладан, защекотал ноздри. Раскрыв глаза, увидел нависшего жирного попа с лоснящимся от пота лицом. Святоша мгновенно побледнел от ужаса при виде моего воскрешения. Он упал, как подкошенный, стеная молитвы. Послышался треск старых половиц, а в воздух взметнулась пыль.

Рядом замерла перепуганная юная девушка с заплаканным лицом. Красивая, зараза… Длинные волосы цвета вороного крыла были заплетены в тугую косу, скромный белый воротничок прикрывал шею до изящных скул. А на мою грудь опять бросилась женщина, цепляясь за мои одежды, и помешав мне полностью облизать прилестницу взглядом.

— Матушка, он жив? — проскулила прекрасная дева. — Братик, ты слышишь меня?

Святоша поднялся и с опаской оглядел моё иссохшее тело:

— Сомневаюсь сударыня… н-не уверен! — скривившись пробубнил тот, который провонял всю комнату кадилом. — Выглядит как труп трехдневной давности!

Да уж получше твоего, жирное ты чудовище. Я почувствовал, как ненависть и презрение к этим слабым смертным клокочет во мне. Но это тело — единственный шанс вернуть силу! Придется потерпеть ради будущих расправ… Хотя очень уж хочется напугать эту шайку до усрачки!