— Нам бы наружу, — намекнула Хосефа. — Куры от страха могли помереть, дон Алехандро.

— Если полезем сейчас, то помрем мы, — буркнул Оливарес. — Хосефа, если куры после всего этого выжили, то из них сварят куриный супчик. Если не выжили, то судьба у них будет та же.

Хосефа горестно всхлипнула, и Шарик перебрался к ней на плечо и принялся оглаживать мохнатой лапкой щеку.

— Один ты здесь добрый.

— А почему дон Карраскилья на это пошел? — подала голос Исабель. — Ему проще было бы отдать информацию о моем местонахождении Гравиде. Или продать. Уверена, Его Величество Фернандо Пятый ему хорошо заплатил бы.

— Донна Болуарте, — насмешливо проскрипел Оливарес, — жизнь не вращается вокруг вас. Убить хотели меня и Алехандро. Точнее, Алехандро и меня. Основная цель — он, потому что он стоит куда выше вас.

Глаза Исабель округлились.

— Получается, меня чуть не убили из-за вас, дон Контрерас?

— Вас списали за компанию, чтобы сделать приятное соседней стране, — буркнул Оливарес. — Спусковым крючком послужило ваше желание перебраться в Стросу. Не нужны вы там и сами по себе, а с учетом того, что могли рассказать что-то ненужное, касающееся Алехандро, еще и опасны для Карраскильи и Охеды.

— Думаете, они вместе? — скептически спросил я, потому что у меня создалось впечатление, что Карраскилья мнил себя некоей оппозицией Охеде.

— Уверен. Карраскилья свою выгоду не упустит.

— Но какая у него может быть выгода?

— Стать придворным магом объединенной страны, — уверенно ответил Оливарес. — Сейчас оба короля, как они думают, остались без наследников, и оба ослаблены ритуалами. Но они могут слить силы и получить одного наследника. Охеда это при нас обсуждал. Тогда смерть донны Болуарте была платой за их будущие посты.

Что там на самом деле думал Оливарес, я не знал. Возможно, переживал, что не продал донну Болуарте сам и раньше. Хотя он бы такую выгоду не получил. Он никогда не смог бы претендовать на роль придворного мага и потому что что сила маловата, и потому что развитие узконаправленное.

Просидели мы под землей до утра, и только утром я осторожно приоткрыл вход и запустил чары поиска, потому что моя сигнальная сеть нападения не пережила. В округе было пусто, поэтому я вылез наружу и повернулся к башне…

Что сказать? Башни не просто не было. На ее месте было месиво из камней, рассыпанное весьма неравномерно по большой площади. Насмешкой судьбы выглядел торчащий по центру композиции «Хаос и тлен сущего» кусок ванны. Моей прекрасной ванны, которой я толком и не успел воспользоваться.

Обидно было до слез. В это место было вложено столько сил и знаний. А сколько их осталось невложенных? Сколько планов похоронены под холодными камнями?

— Нагими мы приходим в мир этот и ничего не забираем с собой, уходя в мир иной, — процитировал местной Священное Писание Оливарес, который тоже вылез и с удовлетворением осматривал дело рук своих. Потому что такой взрыв — это следствие его чар, накрывших большую площадь и поразивших многих нападающих. В отличие от меня он не выглядел расстроенным, хотя под завалами наверняка осталось много его ценных вещей. А все потому, что здесь он был гостем и не вкладывал душу в улучшения моего жилища. Только деньги, да и те — от Ортис де Сарате. А я даже толком не успел поспать на собственном матрасе…

— Я ведь только начал делать освещение и не получил заказанный артефакт для проигрывания музыкальных кристаллов, — вздохнул я.

— Ваза… Я так и не разрисовала ее до конца, — печально сказала Исабель.

— Ваш огороди и ваша клумба, дон Алехпндро, от них ничего не осталось, — страдальчески дополнил список потерь Серхио, больше переживая о втором, что и подтвердилось продолжением его речи: — Так мы и не успели попробовать все варианты, о которых вы говорили.

— Это была кара Всевышнего, — вылезла Хосефа, — который не хотел, чтобы вы употребляли опасную еду.

Была она в стареньком халате, наброшенном на ночную сорочку, и стоптанных тапочках. Но почему-то ей и в голову не пришло, что кара распространилась и на нее.

— К которым относится куриное и свиное мясо, а также яйца? — уточнил я, потому что понять, где была пристройка, было невозможно. — Это когда у Всевышнего появились такие требования?

Хосефа обиженно засопела, потому что в местной религии постов не было, как и пищевых ограничений любого рода, а значит, возразить служанке было нечего. Но по поросенку она всплакнула, хотя там подросла такая тварь, что я бы не удивился, узнав, что он сбежал из эпицентра взрыва, попутно порвав встреченных по дороге магов.

Взошедшее солнце жизнерадостно освещало картину нашей жизненной трагедии, почему-то напомнив мне о медальоне падре Хавьера, который так и хранился в моих вещах невостребованным. Что же такого находилось в тайнике, что для умирающего падре Хавьера это казалось важнее всего? Когда-то я думал, что стоит сунуть в дела церкви нос — останешься без головы. Но сейчас, чтобы не остаться без столь важной части организма, нужно иметь в активе нечто большее, чем хорошее происхождение и дряхлый проклятийник в сподвижниках. Таким козырем мог быть церковный секрет…

Шуршание в траве заставило меня насторожиться. Но это оказалась всего лишь Жирнянка, чудом выжившая в случившемся катаклизме, но потерявшая все листья и уверенность в завтрашнем дне. С горьким шелестом она прыгнула и их последних сил вцепилась в меня обломками ветвей. Был бы голос — рыдала бы не тише Хосефы, которая как раз осознала, в какой заднице мы очутились.

— И чего разнюнились? — проворчал Шарик, чье сочувствие к служанке уже закончилось. — Драпать надо, пока не пригнали сюда кого на проверку.

— Уходить нужно, — подал голос и Оливарес. — Только куда? В мои дома даже носа показывать нельзя.

В Стросу пока соваться не стоило, нужно было место, где мы могли отсидеться и нас никто не смог бы достать. Чисто теоретически я такое знал, поэтому решил проверить теорию еще и на практике:

— Я собираюсь возвратиться на Сангрелар.

— Убежищем дона Леона хочешь воспользоваться? Хорошая идея.

Шарик заволновался, наверняка прикидывая, что скоро сможет навестить подругу и помириться.

— Я с вами, дон Алехандро.

Серхио был, как всегда, немногословен и уверен во мне.

— Имеет смысл, — пожевал губами Оливарес, — там магический поиск затруднен. Так что, Алехандро, я с тобой.

Будем на пару рассылать лучи проклятий с Сангрелара, потому что проклятийник ничего не забывал и никому не прощал, а сейчас у него прибавилось два врага: Карраскилья и Охеда.

— И я с вами, дон Контрерас. Пока я не пойму, откуда грозят неприятности, предпочитаю держаться проверенных людей.

Исабель уже забыла, почему она решила вчера уехать в Стросу или считает, что такого больше не повторится? Но я не железный, а она очень красивая и, как показал поцелуй, еще и страстная особа.

— Я вас тоже не оставлю, дон Алехандро, а то будете с Серхио питаться всякой гадостью.

Хосефа воинственно запахнула халат. Отговаривать ее желания не было, поскольку само ее появление в Дахене может оказаться для нас опасным. Так же думал и Оливарес, потому что взгляды, которые он бросал на служанку, после ее решения потеряли кинжальную остроту.

Жюли же не сказала ничего, только теснее ко мне прижалась, намекая, что рассчитывает на отборных мышей и восстановление былой красоты.

И если такая толпа в меня верит, разве я могу не оправдать их доверия?

Проверка имеющегося не порадовала: транспорт пал при нападении на нашу башню, деньги хорошо так потрачены, из одежды у большинства — только то, что на них, а той же Хосефе будет неудобно перемещаться по дорогам в халате и тапочках. Оливарес выглядит еще более старым, чем раньше (дали знать себя напряжение сил при установке проклятия и бессонная ночь), а значит, пеший переход не выдержит.