Теперь становилось понятно, почему до сих пор с оккупированных территорий не было никакой информации. На этих территориях попросту не осталось оборудования, с помощью которого можно было что-то передать. Да и от населения, скорее всего, остались жалкие крохи. Я даже не мог представить, какой процент населения любой из планет земного типа может оказаться вне контакта с различными металлами. Да еще и на достаточном удалении от них, чтобы не сгореть и не погибнуть под обрушившимися строениями? М-да… Уверен, на Кинге погибли бы абсолютно все.

Но кому-то ведь удалось отсюда вырваться! Иначе откуда командованию удалось узнать о том, что галанты покинули окрестности планеты? Если это так, то командование знает об оружии галантов, но держит сведения в секрете. В принципе, это логично. Что даст обнародование? Ничего, кроме всеобщей паники.

Прервав молчание, я поделился с Игорем сведениями о вероятности того, что кому-то удалось покинуть Эрлику. Рассказывая об этом, надеялся, что новый знакомый прояснит вопрос. Однако он искренне удивился и лишь после недолгого раздумья заговорил:

– Вот, блин. Похоже, парни Владимира говорили правду, что уцелела какая-то глубоководная океанская база. Они еще говорили, что на ней находится какой-то внутрисистемник, на котором можно покинуть планету.

– Вообще-то корабли внутрисистемного класса не приспособлены опускаться на планеты с плотной атмосферой, – усомнился я. – Во всяком случае, известные мне корабли. Для этих целей предназначены орбитальные челноки. А кроме того, они также не предназначены для дальних перелетов и до ближайшего генератора прокола могут добираться годами, при условии, что хватит энергозапаса.

– Я, блин, в этом не разбираюсь, – признался Игорь. – Думаю, что парни Владимира тоже.

Я уже понял, что «блин» является не обращением ко мне, а неким сорным элементом в речи рыжебородого. И теперь единственной реакцией на него являлось голодное бурчание в желудке. А тут еще снова захотелось пить. Но пока я боролся между желаниями спросить, кто такой Владимир, и поинтересоваться, нет ли чего-нибудь поесть и попить, мне прямо в ухо громко запищал забытый мною пушистик.

Дверь поползла, закрывая выход. Мария осталась одна в лаборатории. Однако вездесущие глазки видеорегистраторов продолжали наблюдать за ней.

Это был первый случай, когда ее настоятельно попросили не покидать комплекс на выходные дни. Проводимый с ее участием эксперимент вошел в завершающую фазу, и Венскус попросил Марию, чтобы она лично закончила работу. Казалось бы, в этом нет ничего необычного, если бы не одно но. На коммы всех троих коллег, работающих с ней, одновременно поступили какие-то сообщения, заставившие их срочно покинуть лабораторию. Через несколько минут вернулся один Венскус и, явно волнуясь, несколько бессвязно выложил просьбу, якобы исходящую от администрации комплекса, после чего, не дав Марии высказаться по поводу неожиданной просьбы, поспешно удалился. Закрывшаяся за ним дверь явно говорила, что отказа в просьбе не предусматривалось.

До последнего момента захватившие МОНИК иностранные коллеги выполняли свою часть договора по поставке медикаментов в общину, расширив ассортимент в уплату за привлечение Марии к исследованиям. Но каждый раз, отправляясь на неделю в подводный комплекс, она переживала за дочь. Славка выросла излишне самостоятельной девушкой, и, кроме родителей, на нее имел влияние лишь старый друг и наставник Матвеич. Но Матвеич может застрять в своей пещере, увлекшись очередным изобретением и забыв обо всем на свете. Владимир – муж Марии и по совместительству глава общины, как раз возглавил дальнюю экспедицию и вернется лишь через несколько дней. И кто знает, что предпримет Славка, не дождавшись мать в назначенный день?

Следя за показаниями мониторов, женщина задумалась о родных людях.

Странная штука жизнь, когда твоею судьбой становится человек, принявший тебя при первой встрече чуть ли не в штыки. Да-да, Вересов Владимир был категорически против назначения на должность штатного медика в его геолого-разведывательную партию юной студентки с биофака!

Легкая тень улыбки тронула губы Марии, когда в воспоминаниях всплыла история знакомства с будущим мужем.

Еще в школе ее любимыми предметами были химия и биология. Тогда же ее захватили идеи по использованию природных механизмов в медицине, и некоторые из них впоследствии удалось успешно реализовать, внеся немалую лепту в мировую науку. Частенько в мечтах юная школьница отправлялась в экспедиции на неизведанные планеты, где, естественно, открывала новые организмы, способные подарить людям продление жизни, граничащее с бессмертием. Именно эти мечты заставили девочку записаться в туристическую секцию и во время каникул учиться сплавляться по рекам, подниматься в горы и спускаться в пещеры. Итогом стал первый юношеский разряд по туризму, полученный на туристической олимпиаде уже во время учебы в университете.

Однако не только разряд по туризму стал достижением Марии. Ее студенческие работы на стыке медицины, микробиологии и фармакологии обратили на себя внимание крупных авторитетов в этих областях, что немедленно отразилось в приглашениях работать в самых престижных исследовательских центрах галактики. Но девушка поступила в аспирантуру на кафедру общей клинической фармакологии с курсом микробиологии при Академии наук Российской империи.

Оставалось осуществить мечту об экспедициях в неизведанные миры. Однако АН РИ в подобные экспедиции отправляла лишь тех сотрудников, которые имели немалый опыт, да и коллективы в экстремальных предприятиях были исключительно мужские.

А где взять опыт, не участвуя в экспедициях?

И все же случай представился.

Это была экспедиция на планету Ани в мало изученной Курильской системе.

Ани – небольшая планета, малопригодная для жизни людей, большую часть суши которой занимают горные кряжи, богатые редкими рудами. Атмосфера планеты перенасыщена электричеством, что является причиной частых сильных сухих гроз. Однако и грозовые ливни совсем не редкость, как и возникающие вследствие сходы селей. Нередко грозы сопровождаются подземными толчками, приводящими к горным обвалам. Есть ли взаимосвязь между этими явлениями, ученые пока не выяснили, как не могли и предсказать сейсмологические причуды Ани. Поэтому на планету зачастили сейсмологи и гидрометеорологи. А вот до изучения живой природы уникального мира дело пока не дошло.

И вот, когда очередная геолого-разведывательная партия прибыла на Ани и уже приступила к работе, штатный медик был вынужден срочно вернуться домой по семейным обстоятельствам. Заместитель начальника партии, отвечающий за кадровый вопрос, обратился с запросом к своему старому другу профессору Жемчугову, возглавляющему медико-фармакологическую кафедру, с просьбой срочно найти замену отбывшему специалисту. Помятуя о не раз высказываемом горячем желании молодой аспирантки, профессор предложил кандидатуру Марии, способной, помимо основных обязанностей медика, присмотреться с научной точки зрения к особенностям местной микрофлоры и фауны. В качестве весомого аргумента он пообещал другу выбить под это дело дополнительные фонды для экспедиции. В итоге на той стороне дали согласие на женскую кандидатуру, и Мария отправилась на Ани.

На планете девушку встретил тот самый друг профессора Жемчугова, представившийся Степаном Матвеевичем Матюшиным. Коренастый улыбчивый мужчина средних лет сразу отнесся к Марии по-отечески тепло, вызвав тем самым ее расположение.

А вот знакомство с начальником партии ее крайне разочаровало. Владимир Вересов – молодой, всего-то на пять лет старше ее, высокий кареглазый мужчина, принял девушку сухо, если не сказать холодно, откровенно дав понять, что он согласился на ее кандидатуру, лишь вынужденный отступить перед обстоятельствами, а вернее, перед строгими правилами, запрещающими геолого-разведывательные работы без наличия штатного медика. Подчеркнуто сухие отношения с Вересовым сохранялись и в дальнейшем. И это при том, что остальные члены экспедиции относились к ней с добрым вниманием, а Матвеич и вовсе окружил отеческой опекой.