Он скромно присаживался в углу у печки и тоже слушал, сопоставляя в своей голове ранее услышанное или прочитанное, о происхождении и верованиях древних славян, о всякой нечисти и богах. Ни то, чтобы он очень увлекался темой, но уйти от неё совсем не мог. В Ольгинке постоянно мульчировали тему наследия предков, пытаясь возрождать традиции и обряды. Особенно после того, как село включили в городскую экскурсионную программу. «Вон и Марьянка построила себе домик ведьмы…» — Мокошь, насколько я знаю, была не только богиней любви. Она считалась богиней плодородия и покровительницей рожаниц…

— Если ты об этом. Подозреваешь меня в том, что мать Олеськи родила не случайно? Что я подсобила? Да не отрицаю. Нравился ты мне всегда. Я не хотела, чтобы ты остался бобылём. Думала, пусть хоть дочка у тебя будет…

— Ха-х. Ну, спасибо, что рассказала. Жизнь полна сюрпризов. Тогда, наверное, и имена Олеся, Алёна не случайны? Помниться, детей своих ты называла Лелями, да Ледами…

— Я в тебе никогда не сомневалась. Леля, Олеся, Алена. Оля, Лена… Лелеять, ласкать, нежить, холить — всё, что должна уметь женщина. Да что там говорить. Сейчас это давно забытые истины. Сейчас женщина хочет встать вровень с мужчиной, думая, что тем возвыситься. Зачем? В женщине своя сила и своя правда. Вот что получается: смешалось всё и перепуталось. Мужчина-женщина, женщина-мужчина… Женщина отступает от своего, мужчина — от своего. Хаос в сознании и в жизни. Вот что получается.

— Так не потому ли, что Леда дочерью твоей была, вступилась ты за Агниса? — неожиданно завершил свою мысль Матвей. — Кто там этот её отец?

— Хм. Дела давно забытых дней. Преданья старины глубокой…

— Ох, Параскева… Богиня любви, — погрозил пальцем Матвей.

— Ты ревнуешь меня, однако?

— Повода то бишь нет?

— Нет, любимый мой. Нет. Твоя я на веки вечные. Пока смерть не разлучит… — сказала Параскева красиво, эпично… как в воду глядя, рассказывала о своей судьбе.

— Мам, мам, — дернула её за рукав Аленка. — Дальше что было? Состоялось сражение или нет?

— Состоялось. Спустя пять дней. Как только лагерь снялся поутру, Агнис снова отправил вперед разведчиков, и к вечеру вернулись они с вестями.

— Мы уже совсем близко. Однодневный переход, и мы столкнёмся с нежитью. На границе твоих земель, Владыка, хаос. В деревнях болезни и мор. Полуденица жжёт поля. Ночью за ней подчищает Полуночница, собирая кровавый урожай. Они все переметнулись на сторону Калеба. Творят беззаконие. Распоясались. Дорвались, коли всё позволено. Горят избы, урожай, гибнут люди… Зима голодная будет, Владыка. Что делать?

— С нежитью нам помогут боги. Нужно молиться, чтобы они восстановили гармонию в природе. Наставили на путь истинный нежить, угрозами к уничтожению. Так всегда было. Иначе нежить заполонила бы весь белый свет.

— Кое-кто не участвует в битве. Берегини, лесной народ. Лесухи и лешие, и вилы стоят на страже своего хозяйства. Им хаос ни к чему. А вот кикиморы, фараонки и другой сомнительный контингент выступает за Калеба. Белая по округе ходит. Судьбы вершит. Всех прибирает, кого можно. К ней бы Мокошь послать. Как без Мокоши? Ею нити судьбы сплетены. Ей и вершить.

…Так говорили они. И мне льстило, что не забывают о моей воле. Во всем должен быть порядок. Если порядок попрать, силы природы выйдут из-под контроля. Та же Белая-Вещица. Не ей судьбами распоряжаться поручено. Лишь забирать и кому срок пришел. Она лишь проводница в этом мире.

Спустя несколько часов Агнис поставил свой походный алтарь и воззвал к богам. Он призвал меня и всех, кто способен помочь в этом праведном деле — спасении земли от захватчиков.

— Интересно, как это? По телефону, что ли? — язвительно сверкая глазами, задала вопрос Алёнка.

— Есть такие каналы связи, о которых люди не догадываются. А могли взять на ум и использовать. Люди, конечно, не альвы, но и им доступно многое. Просто… это не просто. Мозги нужно, заточенные иметь. Раньше телефонов не было, а мозги работали под эту самую связь четко.

— Хей! хей-хей-хей, хей-хей! — пропела Аленка, разводя в сторону руки. — Если б научил ещё кто!

— Могу научить. Я и без алтарных запросов всё слышала и видела. Как и другие боги. Где-то сами поприсутствуем не заметно, а где и видеосвязь подключить не побрезгуем. Невозможно везде быть самолично. А вот видеосвязь с нескольких мест просмотреть в режиме онлайн легче для понимания: что к чему в мире делается.

— Ого-го. Какие словечки. Ты имеешь в виду яблочко на тарелочке.

— Да хотя бы! — усмехнулась Параскева, решая не вдаваться в технические тонкости. Ей самой иногда непонятные. Такие как, к примеру, преобразование сигналов в изображение. Матвей рассказывал, когда они подключали интернет, и она поняла, что физика — совсем не её тема. А вообще отдельная сложная тема…

Всё было готово к столкновению с нежитью, когда отряды альвов и богов перешли в наступление. Альвы спешились, берегли лошадей. Лошади в те времена ценились не меньше драконов. Одних ещё толком не одомашнили, а друге уже находились на стадии вымирания. Лошади — заслуга альвов. Они пришли верхом на оленях, но здесь северный олень как верховое животное не годился, и они начали искать более подходящие варианты. Тогда-то гиперборейцы и наткнулись на лошадь Прожевальского.

Они много веков подряд пытались превратить маленькую коренастую клячу в настоящего скакуна и, наконец, преуспели. Оставалось лишь увеличить поголовье. Жаль было гнать столь ценное животное в горнило чумы.

Из лесов вышли берегини — «альвы-амазонки». В какой-то момент произошло разделение: я не совсем помню. Почему и когда это произошло, но часть альвов в лице их женской половины выделилась в отдельный клан. Лесной народ тоже не остался в стороне. Пришли подсобить правому делу. Не ждали их. Видимо, беспредел Калеба поставил их на грань выживания. Это было нам на только руку. Чем меньше вмешиваются в людские дела боги, тем лучше.

Белбог одолжил у Чернобога трехглавых псов. Они и стали движущей силой божественных колесниц. Бог нави пожелал остаться в стороне. Ему не понравилось, что Калеб хочет взять в жены Леду. Не знаю как, но он был в курсе, что Леда — одна из моих дочерей. Кто знает, может, он и рассказал об этом Перуну, — бросив виноватый взгляд на Матвея, сказала она. — Да, были времена, когда я вела бурную жизнь. Но я же богиня любви. Сердце пылает, душа просит любви, плоть томиться в ожидании восторга. А Перун — этот сухарь… Весь его пыл тратился впустую. Молнии метал…

— Хорошее дело мужик делал — дожди на землю посылал, чтобы урожай и всё такое, — вставил Матвей ворчливо.

— Мне ли не знать. Я же за плодородие земли отвечала… но, как говориться, ни хлебом единым… — жеманно ответила она Матвею, загадочно улыбнувшись. Кокетливо так, по-озорному. Матвея так в жар и бросило — моментально почувствовал он мощь её власти над мужчиной. Бог он или человек — не столь важно. Власть над всем земным, плотским. Почувствовал, как наливается силой его орган мужского плодородия.

— Так вот первыми вступили в бой альвы и лешаки и берегини. Калёный булат крошил нежить направо и налево. Поразился Агнис. Да и мы: откуда появилось их столько? Видимо, давно не прореживали эти сорняки. Перун жёг остатки сразу, чтоб зараза не расползалась, а я шла следом и смешивала прах с землёй. А горело всё. Жарко было даже богам. В небе кружили драконы Калеба. Вот тогда и увидели мы, как Агнис мечется от одной избы к другой, вынося из горящих домишек детей, баб и стариков…

— Ха-ха-ха-ха, — услышал он за спиной женский голос и, опустив на землю совсем юную мать с малышом у груди, резко повернулся. Я была неподалеку и видела, с какой злостью накинулся Агнис на Мару, словно ему было по зубам одолеть богиню! Я сама собиралась с ней сразиться, выгнать туда, откуда она пришла, но Агнис сделал это быстрее. Сейчас я думаю, что при нём была защита. Наверняка, Леда отпустила мужа не просто так — заговорила меч и кольчугу. А может, и его самого заключила в неуязвимый кокон. Уж больно легко он уворачивался от ударов и невредимым выходил из огня. Несмотря на то, что альв…