— Во сне? — поднял голову Матвей. — Даже во сне не сниться. Хоть бы раз явилась!

— Во сне точно получиться, дядя Матвей. Считайте, что договорились.

— Как, Марьяна? Неужели?

— Да. только вы, дядя Матвей, спать лечь не забудьте. Во-вре-мя.

Матвей замер с открытым ртом не зная, верить или не верить.

На улице вовсю звенела капель. Птицы трещали, заливались трелями, пели на все лады. Солнце повернуло на закат, и яркий оранжевый луч разрезал яркой полосой света комнату Матвеева дома, коснувшись ног, одетых в носки, вязанные Параскевой, и Матвей улыбнулся.

Алёнка распахнула окно — вот и июнь!

— Как хорошо! Просто счастье какое-то! Наконец-то погода устоялась, и лето превратилось в настоящее лето, а не просто в цифру на страничке отрывного календаря. Марьяна? Привет, Марьяна! Ты куда в таком виде?

На Марьяне был спортивный костюм «абибас». В руках корзина и, кажется, в ней лежал ещё пакет с пакетами.

— А, Алёнка! Хай! В лес хочу сходить. Нужно пополнить кое-какие запасы трав. Не хочешь прогуляться?

— У меня свободный день. Каникулы! И, наверное, хочу!

— Тогда одевайся. С учётом защиты от комаров. В лесу этих кровопивцев в десять раз больше, чем здесь.

— Ага, бегу!

Они шли по проселочной дороге, которая тянулась вдоль леса, болтали и искали удобный сверток.

— Вон там я обычно сворачиваю. Ещё метров двадцать, — сказала Марьяна, указывая рукой вдаль. — Что ещё у вас новенького? Уже думала, куда поступать будешь? Да… как отец?

— Отец как-то неожиданно притих. При этом горестное выражение на его лице, от которого мне плакать хотелось, пропало. Мне мама не являлась. А вот ему — похоже… Иначе чего бы он так притих? Умиротворение так от него и прет. И магия. Чувствую просто, как вхожу в дом. И всюду искры золотые мерцают. Знаешь, на пыль похожи, но другие.

— Ты видишь потаённую магию?

— А ты? Ты разве не видишь?

— Для этого мне нужно сосредоточиться. С лёту нет. Я больше по призракам и всякой нечистой силе. А магия… это слишком высокий уровень.

— Каррр! — крикнул, вторя Марьяне, её верный спутник ендарь Гермес.

— Гермес? Ты всё-таки увязался за мной!

В траве позади них послышался шорох и хруст тонких веток. Марьяна резко оглянулась:

— Кот? Что здесь делает кот? Чернышик, неужели ты? Один сюрприз за другим.

— Это Уголёк, Марьяна! Мой котик. Ах, ты разбойник! Зачем за мной увязался? — Алёнка взяла кота на руки.

— Да нет же! Это Черныш! — Не унималась Марьяна.

— Карр! Черныш.

— Вот и ендарик подтверждает.

— Он ко мне в прошлом году прибился. Мама разрешила оставить. Ходит за мной по пятам, как привязанный.

— Да? А от меня он как раз год назад сбежал. После того как ендарик появился.

— Каррр! Наверное, решил, что с меня и ворона достаточно? Что ему совсем мало внимания достается!

— Мяу! — словно подтвердил кот.

— Он у меня очень умненький, хорошенький…

Марьяна прислушалась. В лесу кто-то разговаривал.

Девушки пошли вперед на голос и увидели Лариску. (1) Парикмахершу, бывшую Марьянину одноклассницу. Она шла и с кем-то разговаривала. С кем они понять не могли. Марьяна подбиралась всё ближе, рассматривая Ларискину спутницу, когда Алёнка вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд, остановилась и осторожно повернула вбок голову. Чтобы не спугнуть того, кто подсматривал тайком.

В этот момент Лариска вышла на ярко освященную поляну, и её спутницу стало очень хорошо видно. Марьяна заинтересовалась ещё больше, а Алёна… она заметила, что тот второй из той же породы, что и таинственная незнакомка, гуляющая по лесу с сельской парикмахершей.

— Огошеньки, — улыбаясь незнакомцу, прошептала она. Юноша был хорош собой. Длинные волосы украшал цветочный венок, а из одежды на нём была лишь туника и плетеные сандалии: «Греческий бог!» — подумала Алёна и пошла за ним следом, как зачарованная.

Пока Марьяна увлеченно рассматривала девушку в цветочном венке, Алёнки и след простыл. Оглянулась, а её нет как нет! Единственным выходом было идти по следам. Следы Алёнка оставляла особенные, они слегка отдавали магией. Можно было и покричать: ау-ау! Только почему-то Марьяна не решилась прерывать такой трепетный момент дружбы между Лариской и лесухой, лесным духом. «Может лесуха? Ельница или березница, или ещё кто. А может берегиня? Мне не отличить. А так хотелось бы. Почему я раньше никого такого в нашем лесу не видела? Лариске вон явилась. А мне? Что за дикая несправедливость? Я почти обиделась!» — думала Марьяна, пока шла по следу. Охоту на травы пришлось оставить на потом, потому что следы Алёнки уходили всё дальше, а солнце поднималось всё выше…

— Интересно, куда вы меня ведёте. Вы ж ведёте, да? Можно ли вам, юноша, доверять? Пусть вы и похожи на эльфа, но это ничегошеньки не значит! Эльфы наверняка могут быть плохими и коварными существами.

Эльф добродушно улыбался Алёне и кланялся. Он прикладывал руку к сердцу, уверяя её в исключительно добрых намерениях.

— Вы немой?

— Сарлаасарнаее редуит арлантар, — благородно ответил он. Что благородно решила Алёна. Голос эльфа так звучал чисто, словно голос одинокой трубы в отсутствии оркестра, размеренно. При этом ни один мускул не дрогнул на красивом лице незнакомца.

— Поняла. Вы на нашем русском языке не бельмеса. Интересно получается: в русском лесу живете, а по-русски ни гу-гу!

— А куда мы идём?

— Ольха! — тут же ответил эльф.

— Ага! Значит, понимать мы всё понимаем! На Ольху? На холм. И что мы там забыли?..

— Цесарьлесорае пинтисалея, Алёна.

— Алёна!? Ты знаешь, что меня зовут Алёной? Откуда? Неужели ты знаком с моей мамой! Она послала тебя за мной?

— Син.

— Син? Ну, син так син. Надеюсь, ты меня не обманываешь, красный молодец, говорящий не по-русски. К сожалению, скажу тебе. Насколько мне известно, магический народ живёт оооочень долго! За пару тыщ лет можно было выучить великий и могучий. Мы же как-то учим?

Эльф скривил рот. Он или не понял смысл претензий, или посчитал выше своего достоинства учить человеческий язык. Слишком высокого чина себя возомнил.

— И нечего нос задирать. С волками жить — по-волчьи выть! — изрекла Алёна из недр своего подсознания. Эта поговорка сама собой вывалилась из багажа знаний. Алёна подозревала, что она не к месту. Но слово не воробей, чего уж теперь переживать. К тому же эльф наверняка тоже ничего не понял.

Внезапно он остановился у самого подножья холма и сделал знак руками: «Добро пожаловать, юная леди Алёна».

Каменистый холм обнажил кованные врата. Такие обычно предваряли вход в замок или сказочный дворец. Но Алёна и без того ощущала сказочность момента, и даже дворец, будь он за вратами, не показался б ей чем-то невероятным…

(1) Лариска из рассказа "Всё как у людей". Из первой книги цикла "На сцене — ведьма Марьяна"

Матвей, как только ночь на порог, не задумываясь, лёг и мгновенно уснул. Не только потому, что не спал толком целых полгода. Мыслями мучился. А ещё и потому, что Марьяна подала надежду. Надежда, что Параскева во сне явится, всё лучше, чем совсем без неё. Алёнка уже заснула, а значит, и ему спать пора. Лёг, и только голова коснулась подушки, — провалился в сон.

Сон, чёрный и глухой, длился долго. Матвей подсознательно подгонял его, повторяя: «Хватит, хватит уже… Где ты, любимая? Приди. Не томи меня, грешного…» И вот, словно услыхав муженька, она явилась. Затрепетала свеча, заиграли на стенах тени. Скрипнула дверь и в горницу вошла Параскева. Села на краешек кровати, погладила мужа по голове и прилегла рядом, плотно прижавшись к нему, как две ложечки: прибор к прибору. Вошла в сон и сразу ладошку ко рту:

— Молчи, Матвеюшка. Молчи. Как же я по тебе соскучилась. Пришла я не скажу, что по праву. Нет у меня прав навещать тебя. Но я всё равно буду. Только не произноси моего имени. Как только произнесёшь, меня и поймают с поличным. А ещё в бане. В бане безопасней всего. Там моя вотчина. Там я могу установить охранную магию. Для конфиденциальности положено. Поэтому ходи, Матвей, в баньку почаще. Там мы с тобой можем свидеться. А теперь обними меня. И поцелуй. Пусть всё это не по-настоящему, но грёзы — преддверие к настоящему. А у нас оно было. И, дай Бог, будет ещё.