— Что за полугнилая лачуга, заросшая мхом? — Переключила Пальмира внимание на дом. — Небось и пауков там тьма тьмущая. Знаю хорошее средство от паутины, окажу вам услугу задаром… Лачуга лесная, что мхом поросла, вспыхни пламенем ярким и сгори вся дотла!

Из губ Цветаны вырвался вскрик. Короткий и тихий, но полный ужаса. Верея упала на землю и начала ловить ртом воздух словно выброшенная на берег рыба. Домик, обвитый плющом, на крыше которого цвела заячья капуста полыхал в огне.

Ведьмы ушли.

Я кое-как разодрала ветви виноградника и вышла из укрытия.

— Мне так жаль, — только и смогла сказать я.

— Где теперь будет жить Верея? Где теперь будет жить Цветана? — Причитала убитая горем Верея.

— В моём доме, — чётко произнёс Брэнот.

Все обернулись на него.

Цветана подошла ближе и кивнула. А потом села подле него и вокруг снова возникло зеленоватое свечение.

К концу дня Брэнот смог не только чётко говорить, но и подняться на ноги. Но он всё ещё был слаб и передвигался с трудом. Двигались мы к замку лорда Макотского через лес вереницей с небольшими остановками и приблизились к крепостным воротам только к заходу солнца.

Со смотровой башни недружелюбно выкрикнули «Кто идёт?».

— Не признали хозяина?! —Также недружелюбно крикнул Брэнот, но тут же зашёлся кашлем.

Прошло около пятнадцати минут, пока не начали спускать подъёмный мост. О том распорядился находящийся внутри замковых стен граф Колояр, дядюшка Брэнота. А когда мы вошли, то заметили и тётушку Пульхерию.

Оказалось, что дядя и тётя Брэнота вместе, в сопровождении челяди прибыли в замок лорда Макотского как только разнеслась весть о его странном недуге. Тётушка Пульхерия неоднократно повторяла, что только благодаря её заботам, дядюшка Колояр соизволил прибыть и всё ценное в имении не было растащено слугами или того хуже – угодья не прибрал к рукам «гнилой байстрюк», как она ласково величала Дарека. Цветану и Верею Пульхерия, равно как и её супруг, встретили с недоумением, но потом достопочтенная леди пришла к умозаключению, что будучи сломлен недугом Брэнот проникся симпатией к таким же убогим и проникся настолько, что притащил с собой этих двоих.

Я сидела в своей светлице возле стрельчатого окна за столом и уже второй час гипнотизировала розу в горшке. По правде сказать комнатные горшки с цветами в замке были новшеством и моя идея использовать их вместо ваз воспринимались слугами со снисходительным скептицизмом, всеми кроме Веселины, разумеется, ей-то моя идея показалась фантастически прекрасной. Когда они встретились с Вереей, то с первой секунды прониклись симпатией и сейчас за окном, в которое я время от времени поглядывала, пританцовывали возле пруда. Эх жаль будет если заколка перестанет действовать, юная природница лишиться близкой по духу подруги.

Я отвернулась от окна и вновь уставилась на розу, упорно не желающую раскрывать бутон.

— Откройся, откройся, откройся, откройся, — как мантру повторяла я.

А действительно ли я природница? Может я кто-то вроде природницы, но без магической силы? Последняя мысль принесла с собой неприятное послевкусие.

— Сила природы приходит не сразу, она прорастает как семя дуба: сначала появляется маленький и хрупкий росток, но постепенно он превращается в могучее развесистое дерево, — произнесла Цветана, появление которой я не заметила, пока природница не заговорила.

Верховная с улыбкой подошла ко мне и бутон розы тут же распустился.

— Дуб растёт долго, — вздохнула я.

— Быстро только кошки плодятся, — усмехнулась Цветана.

О, она ещё и поиздеваться не прочь.

— А ведь тот мир в котором ты выросла и наш мир когда-то были одним целым, — задумчиво проговорила Цветана. — Пятьсот тридцать два года назад между ведьмами и нашим кланом случилось эпохальное противостояние. Чтобы защитить всё живущее наша жрица Руфина создала зеркальный щит и когда ведьмы всей своей нечистой силой обрушились на нас, их чары отразились от щита, но поразили земную твердь и мир раскололся.

Я вспомнила повествование Йоханы о Великом расколе. Версии ковена и природниц кардинально расходились в одном: каждая из сторон ответственность за раскол мира перекладывала на другую.

Стычки между ведьмами и природницами имеют долгие корни. А ещё и рыцарский Орден чести, который преследует как одних, так и вторых. Вернее, преследовал. Сейчас природницы под защитой Брэнота. Но есть и другие рыцари, гораздо менее скованные моралью.

Цветана вышла из комнаты также незаметно как и пришла. Но вместо неё в светлицу буквально ворвалась Пульхерия, но подойдя ко мне поближе как-то неуверенно затормозила. Я повернулась и скрестив пальцы под подбородком терпеливо ждала пока достопочтенная леди на что-то решится. Наконец та решилась

— Ты – ведьма? — В лоб спросила как всегда прямолинейная Пульхерия и повела своим вздёрнутым носиком будто пыталась определить это по запаху.

— Больше нет.

— Жаль, — протянула Пульхерия.

И её «жаль» так меня огорошило, что я даже не спросила почему, собственно жаль.

В дверь вошёл Брэнот. Выглядеть он стал гораздо лучше, но всё ещё был слаб и передвигался с трудом.

— Племянник, тебе надобно больше двигаться и бывать на воздухе, а ещё полезно кровопускание, — заботливо проворковала Пульхерия.

— Боюсь последнее, тётушка, постараются применить ко мне очень скоро, — недобро улыбнулся лорд Макотский.

Я тоже вздохнула. У моего рыцаря много врагов. И в самом обозримом будущем они дадут о себе знать. Впрочем, у меня тоже.

— Господин, достопочтенные леди, — ворвался к нам стражник с башни, — у замка двое рыцарей с оруженосцами и челядью. Назвались сэром Радигостом и сэром Велизаром, что прикажете?

И посмотрел он почему-то на меня. Когда мы только приехали я взяла на себя некоторые обязанности по управлению имением и раздавала распоряжения.

— Откройте ворота, — произнесла я в один голос с Брэнотом.

И тут же густо покраснела. Не мне решать такие вопросы когда рядом хозяин замка. Рыцарь посмотрел на меня немного удивлённо и по-доброму так усмехнулся, что, мол, уже обжилась в роли хозяйки?

Лорд Макотский, его дядюшка с тётушкой и я принимали гостей в большой зале. Первым вошёл лорд Катуньский его ноздри раздувались от гнева, за ним – более сдержанный долговязый Радигост.

После быстрого приветствия и должных знаков почтения, Велизар задыхаясь от гнева изложил суть прибытия:

— Ведьмы заняли мой замок. Весь их грёбаный ковен перебрался в стены моего родного имения. Теперь мне нужно штурмовать от этих исчадий ада собственный дом, превращённый в Бог весть что.

— Ну что вы сэр Велизар, у вас очень красивый замок, — заверила я, но видя как брови рыцаря сомкнулась на переносице, а лицо начало багроветь, быстро добавила. — Был, наверно, до Пальмиры.

— Но хуже того, с ними заключили договор рыцари нашего Ордена, ордена чести, — помрачнев добавил Радигост. — Горан и Ерослан.

— Сэр Ерослан?! — Не сдержала я удивление.

Брэнот бросил меня укоризненно-раздражённый взгляд, но я не обратила на это внимания, поскольку пребывала в собственных мыслях. Кто-кто, но Ерослан… Он казался таким независимым, понимающем и в некоторой степени ко мне расположенным…

— Сэр Ерослан может сколь угодно хорохорится и состязаться с другими в остроумии, но он и чихнуть не посмеет без позволения герцога Базилонского, а тот вместе с графом изКляри и несколькими мелкими землевладельцами выступают против короля, а, следовательно, против нас. — Пояснил Велизар.

— Герцогская подстилка, — вставила Пульхерия в отношении Ерослана, стянув на себя немного удивлённые, но одобрительные взгляды.

— А вот Доброжир меня приятно удивил, — произнёс Радигост. — К нам он не примкнёт, но и к ним тоже. Несмотря что так дорожит своей маленькой драгоценной винодельной.