— А можно мне ещё чая? Или хотя бы воды? — Попросила я.

— Воды, — согласилась Дарена.

Моя сумочка. Вот она. Пластина ампицилина. Хорошо, что я решила оставить сумку здесь и хорошо, что её мне вернули.

— Это лекарство, — пояснила я, выпивая таблетку, хотя Дарена у меня ничего и не спрашивала.

— Если это всё, я ложусь, — сообщила служанка и улеглась на сундуки, туда где раньше лежала Малуша.

Я тоже опустилась на кровать. Ступни перестали болеть, по крайней мере, пока я не приводила их в движение, но ноги чесались жутко. Проклятые насекомые. Я распылила на ноги спрей, комнату тут же наполнил аромат свежести. Дарена никак не отреагировала, даже не шевельнулась, лёжа на своих сундуках. Я тоже зарылась в одеяло и уснула.

Аспирин подействовал и я несмотря на редкие приступы кашля не заболела. Когда проснулась, в комнате уже никого не было, а на сундуке стола глиняная чашка с чаем и миска с кашей. Ясное дело, обедать за одним столом с лордом мне больше не светит. Ну и ладно.

Я облачилась в длинное сюрко и решила прогуляться по саду, но не успела я выйти из комнаты, как дверь открылась и мне дорогу преградила Дарена.

— Вам выходить не велено, — произнесла она своим надменным тихим голосом. — Вот ваш завтрак.

Я покосилась на миску с желтоватым месивом в руках служанки. Потрясающе. Какого лешего Брэнот меня здесь держит? На его месте и ежу стало бы понятно, что ведьма из меня как Рапунцель из Часлапа. Зачем я ему? Я просмаковала в памяти его выражение, когда ответила на предложение о супружестве. Эх, хотела бы я вернуться в тот момент, чтобы снова послать его. На этот раз я бы использовала куда более грубые ругательства. Хм, стать леди изТьери, женой этого животного! Первым делом я бы выгнала всех слуг, кроме, пожалуй, Ждана, Филиса и, может быть, Дарены, а потом наняла бы таких, которые «лизали мне зад» с утра до ночи. Что?! О чём я только думаю! Никогда и ни за что я по доброй воле не свяжу себя со сволочугой Брэнотом!

— Спасибо, — сухо произнесла я, беря в руки кашу. Надеюсь, никаких лишних жидкостей в ней нет. — А как дела у Малуши? — спросила я как бы невзначай, но на самом деле этот вопрос сильно беспокоил мою совесть

— Её судьба не должна вас волновать, прислуживать она вам больше не будет, — ответила Вздорная, как всегда неэмоционально.

Хм, она начинала меня раздражать.

— Её наказали из-за меня? — не удержалась я.

Дарена взглянула на меня как-то по-особому, с интересом.

— Всего десять палок, не о чем беспокоиться.

Десять палок! Бедная девочка. Я чувствовала себя гадиной, а ещё я ощущала себя потерянной, потерянной навсегда в чужом недружелюбном мире.

Остаток дня провела, сидя у окна, но по началу ни панорама, ни снующие туда-сюда слуги не завладели моим вниманием, я смотрела в одну точку куда-то за горизонт расфокусированным взглядом. У меня не было сил больше ни на что, а снова уснуть не получалось. Мой план с возвращением через пещеру провалился псу под хвост. Все усилия оказались напрасными, я опустила руки.

Постепенно размытое пятно вдали мне опостылело, и я уже осознанно уставилась на бренный мир, заложницей которого стала. Под моими окнами несколько раз проходил Ждан. Конечно, он меня видел, даже по-совиному повертел головой, когда я высунулась в окно, но тут же напыжился и ускорив шаг прошёл мимо. Неблагодарный сукин сын! А, плевать.

Вечером, ещё интереснее, я увидела сладкую парочку – Филиса и рыжую Чернаву. Шли обнявшись как стародавние любовники. Теперь понятно, почему рыжуха на меня взъелась.

На ужин была та же ячменная каша. Мне она уже начинала казаться вполне сносной. Наверно, так я и проживу остаток дней, если сэр рыцарь не решит, что его миссия выполнена и не пошлёт меня побираться под стены своего клятого родового замка.

Солнце последними кроваво-красными всполохами попрощалось с днём текущим и закатилось за горизонт. Дарена помогла мне раздеться, и улеглась на сундуках, а я всё сидела на кровати, дожидаясь осоловелости. Жар спал, но в голове роились разные неприятные мысли, упорно не позволявшие мне расслабиться и забыться.

На следующий день я чувствовала себя довольно бодро. Дарена, которая выполняла и роль служанки, и роль надсмотрщицы одновременно, на «рабочем месте» отсутствовала. Что ж, тем лучше. Снова отсиживать пятую точку в этом холодном (внутри замка было тепло разве что у камина, а по коридорам гулял ветер, проникая через многочисленные щели в кладке) подобном темнице помещении не собиралась и тут же облачив себя в одно из холщовых покрывал, называемых платьями, спустилась по винтовой лестнице в сад.

Тёплый воздух, пропитанный ароматом полевых цветов подействовал на меня умиротворяюще. Я остановилась вдыхая его всей грудью. Отчаяние, которое высасывало из меня оставшиеся соки я оставила во вчерашнем дне и решила продолжать жить дальше, как бы эта новая жизнь для меня не сложилась. В конце концов каждый живой организм запрограммирован на самосохранение.

Вдруг прям передо мной с характерным звуком выплеснулась какая-то дурно пахнущая жижица. Если бы я не притормозила, она вылилась бы аккурат мне на голову. Я чуть отошла и заглянула на злоумышленника – им оказалась Драгомира Толстая. Жирная ведьма издевательски мне помахала опустошённой кастрюлей. Да, она меня ненавидит, ну и пёс с ней. Я решила её игнорировать, да и в конечном счёте, тварь промазала.

Направилась к пруду – самому живописному месту в призамковой территории. По направлению ко мне быстрым шагом шла Малуша, я уже готовила примирительную речь и чуть приостановилась по мере её приближения, но соплячка ускорилась и так сильно толкнула меня плечом, что я, чуть было, не потеряла равновесие и тут же в плечо больно врезался какой-то тяжёлый предмет, я вскрикнула. Предметом оказался камень. Повернулась и увидела Вторушу. Мелкий мерзавец! Думаешь, это сойдёт тебе с рук!

Но не успела я среагировать как ещё один камень попал мне в колено. Кидала Чернава, рядом с ней стоял Ждан и улыбался. Тот грёбаный Ждан, которого я спасла от подобной участи, тот грёбаный Ждан на которого я пожертвовала единственный в этом клятом мире жевательный мармелад. Сзади приближались Голуба Вишенка и Малуша, каждая в руке сжимала по камню. Между ними стоял Филис. Подлый Филис со своим слюнявым ртом. И даже Веселина была среди них. Сучка даже улыбалась, впервые с тех пор как я её увидела. Гнев, боль и бессильная ярость переполняли меня. Вот что, должно быть чувствовал Гай Юлий Цезарь в свои последние минуты. Сучьи дети окружили меня. Я могла бы попробовать с ними поговорить, воззвать к их совести, Филис, он кажется жалел меня, быть может…

Нет, гордость мне не позволяла. Я выпрямилась во весь рост и со всем презрением на которое была способна оглядела эту стаю шакалов – возможно последнее, что я увижу. И тут снова камень, который сбил меня с ног. Я не видела кто его бросил. Упав на четвереньки, закрыла руками голову (надежда выжить не оставляла меня), но перед этим я увидела у ворот замка Дарека. Кастелян смотрел на меня с торжествующей ухмылкой. И тут посыпался град камней, каждый из которых отдавался жгучей болью. Я чувствовала, что смерть близка, но до крови закусила себе губу, не позволяя вскрикнуть, и только слёзы текли из опухших глаз. А я-то думала, что все их выплакала там, в пещере. Боль, смех «палачей» и снова боль. Звуки слышались мне искажённо, будто через испорченные колонки. Должно быть какой-то из камней повредил ухо.

И вот я валялась в грязи, под градом летящих булыжников, прикрывая окровавленными руками голову. Вдруг голос. Я не сразу поняла, что голос принадлежал Дарене. На этот раз он звучал громко, должно быть, чтобы заглушить рёгот толпы.

— Что вы творите! Самосуд устроили! Побойтесь гнева лорда, если не боитесь гнева Божьего!

Невнятные возражения и снова звонкий глас Дарены: