Беспокойство и открытый конец

— И что? Ты согласилась? Ты добыла кольца?

— Агата, ты дура? — спросила Мира. — Ты же сама их видела, когда сунула нос в мои вещи.

— Прости. Я всего лишь хотела взглянуть на твое платье. Оно, кстати, было очень красивое. Так, что стало в итоге с кольцами? Кому ты их передала?

— Это неважно сейчас, — огрызнулась Мира. — У нас мало времени.

— И поэтому ты решила рассказать мне всю свою жизнь с самого начала?

— Заткнись! — она вспылила, но затем быстро вновь взяла себя в руки. — Скоро проснется Пинна, а ей я больше не доверяю. Я доверяю только тебе.

— Как мило, — Агата прижала ладонь к груди, она и правда была польщена.

— Важно то, что мне нельзя покидать подземелья. Как выяснилось, тут этот дурацкий шар меня не чувствует. Пока я была на Отборе и позже, когда сбежала, он часто появлялся, когда я оставалась одна, кружил вокруг меня и чего-то требовал. Потом, когда понял, что я больше ему не подчиняюсь, решил и правда свести меня с ума. Он проник в мою голову и… и меня словно рвали и трепали изнутри. Я такой боли никогда еще не чувствовала, а я всякого натерпелась за свою жизнь. Я перенеслась, не думая куда, просто потому, что хотела прекратить эту пытку, и случайно оказалась в подземельях и все прошло… Пока я здесь, эта тварь меня не чувствует, а как только выйду на поверхность то, оно снова меня найдет.

— Как же ты добыла эту одежду, одеяла, еду? — спросила Агата.

— Иногда я все же переношусь во дворец, чтобы что-то украсть. Если я делаю это быстро, то оно не успевает явиться за мной, — Мира вдруг резко переменила тему, и подавшись к ней, очень быстро заговорила. Слова рвались из нее так, словно она боялась не успеть. — Агата, я хотела тебя спасти тогда, на аудиенции с драконом-императором. Если бы не я, то он бы тебя убил.

— Он, конечно, змея, как оказалось, — тихо ответила Агата. — Но, наверно, он бы меня не тронул.

— Откуда тебе знать? Он сам сказал, что те, кто его не любит не должны жить. Он говорил со мной во время второго испытания, и я тогда все поняла. Поняла, зачем культ устраивает все эти показы вещательных кристаллов, продает гравюры и кукол. Важно, чтобы народ его любил, иначе у него не будет смысла не то, что защищать людей, но и вовсе позволять им жить. Я не знаю, что тогда случилось, но я видела, как изменилось твое лицо, Агата. На нем… на нем вдруг появились страх и отвращения. Перемена была такой сильной, и такой явной. Он тоже это заметил. Я тогда подумала, что он точно убьет тебя, а теперь поняла…

— Что поняла?

— Если бы ты выбрала тогда меня и пошла со мной — тогда он уничтожил бы все вокруг, но ты выбрала его. Ты пошла с ним, и он всех пощадил. Поверил, что ты хоть немного, но все еще любишь его, и успокоился.

— Он вел себя тогда, как ребенок, — покачала головой Агата.

Пинна зашевелилась, просыпаясь, и они испуганно замолкли. Она потянулась, и села, все еще закутанная в одеяло и сонно посмотрела на них.

— Агата, почему ты не разбудила меня? — почти недовольно протянула она. — Скорее ложись спать, а я тебя сменю.

Агате очень хотелось продолжить этот разговор и она поспешила заверить Пинну:

— Я совсем не устала! Не беспокойся, я еще немного за ней присмотрю.

— Ну что ты! Ты же еле сидишь, по тебе же видно. Скорее иди спать!

Выпутавшись из одеяла, Пинна склонилась над Агатой и, потянув ее за руки, почти насильно отвела туда, где спали остальные девушки. У той не было другого выбора, кроме, как подчиниться.

Снарядив невест на новое испытание и отправив по домам вельмож, дракон-император и сам отправился к Иренеусовой скале. Его, разумеется, сопровождала целая армия из служителей, сам Кир и Фрол Зерион.

Чтобы прибыть раньше, они отправились вплавь, погрузившись на корабль с алыми парусами, которые трепал ветер, нагоняемый воздушными колдунами.

Кир ожидал, что им придется разбить лагерь и снова ночевать в шатрах, но, когда они прибыли на место, оказалось, что там их уже ждал небольшой дворец, с галереями, башенками и переходами, выбитыми прямо в скале.

Он даже подумал было, что так быстро подсуетились каменные колдуны из числа служителей, но нет. Оказавшись внутри, он увидел потертые от времени плиты на полу, выцветшие фрески на стенах и дикий плющ, густо обвивший витые колонны, поддерживавшие своды террасы.

Этому зданию было много лет, и, как сказал ему Фрол Зерион, оно называлось Приютом Цецилии и было построено еще кем-то из Капуцеров, отчего-то полюбивших это место на самом краю Лунного острова.

Сама Иренеусова скала оказалась не такой уж высокой, как предполагал Кир. Она была заостренна на самой вершине и столь узка, что десять человек, взявшись за руки, могли бы ее обхватить со всех сторон. Разглядывая ее, Кир подумал, что она похожа на огромный клык хищного зверя, врытый в землю или выросший из нее.

В этой части острова почти не было лесов или заросших цветами полян, только камни, скалы и холодный ручей, вытекавший из расщелины. Ожидая невест, дракон-император скучал и капризами изводил всех вокруг.

Хотя Приют Цецилии был совсем небольшим дворцом, особенно если сравнивать его с Ониксовым, но Киру все же выделили отдельные покои, пусть и состоявшие из всего лишь одной комнаты.

Утром, прислуживавший ему служитель, принес на серебряном подносе трапезу. Наливая, ему чай, он едва ли не половину расплескал по столу.

— Что с вами? — спросил Кир, заметив, как трясутся у него руки. — Вы больны?

— Нет, прошу простите меня, генерал.

Молодой человек так побледнел, что его прежде смуглая и гладкая кожа, казалась теперь серой и неживой.

Кир ненадолго задумался. Этот юноша прислуживал ему уже не первый месяц, но был молчалив, холоден и безупречен, как и все прочие служители. Только прибыв на Лунный остров, Кир попытался разговорить его и может быть даже подружиться с ним. Тогда он рассудил, что союзник, или хотя бы, кто-то с кем можно было бы перекинуться парой слов не помешал бы ему в этом месте. К тому же, он, судя по всему, как и сам Кир происходил из Южных княжеств и это их роднило.

Однако, брат Коинт, так его звали, твердо, но вежливо, дал ему понять, что не заинтересован в общении, и Кир от него отстал. Однако, теперь ему казалось, что может быть у него что-то случилось и именно сейчас нужно хотя бы предложить ему свою поддержку.

— Могу ли я чем-то помочь вам, брат Коинт?

Не дождавшись ответа, Кир перевел взгляд на молодого служителя. Тот прикусил, казавшиеся, и без того обкусанными и истерзанными губы, с запекшейся кровавой ранкой посередине.

— Едва ли, — прошептал он, но затем, вскинул на Кира взгляд темных и влажных, мечущихся и едва ли не безумных глаз. — Как вы думаете, все ли хорошо с невестами его величества? Они ведь все хрупкие, слабые и беззащитные девушки и путешествуют сейчас совсем одни по лесам и горам.

— О, так вот, что вас волнует. Не ожидал от вас такой сердечности, — с легкой насмешкой сказал Кир. — Скажите, вас интересует, какая-то определенная девушка?

Ему показалось забавным уколоть брата Коинта, тем, что, может быть, он неравнодушен к кому-то из невест, а именно это сам Кир сразу и заподозрил, но увидев, как дрогнуло его лицо, и каким пустым и загнанным сделался взгляд служителя, он тут же об это пожалел.

— Так о ком именно вы так волнуетесь? — спросил Кир.

— Ни о ком, — прошептал брат Коинт. — Пожалуйста, забудьте о том, что я вам сказал. Я наверно, и правда болен.

Развернувшись, он метнулся к дверям, но, вскочив со стула, Кир успел схватить его за локоть и удержать.

— Вы же не думаете, что я сразу побегу докладывать обо всем Фролу Зериону и его величеству? — спросил он. — Тем более, что и докладывать-то не о чем. Вы ведь всего лишь проявили доброту и милосердие, печалясь о бедных девушках. Не так ли?

Брат Коинт попытался вырваться, пару раз слабо дернув рукой, но, поняв, что Кир держит его крепко и не отпустит уже, даже как-то обмяк, и потерянно глядя на него, проговорил: