Агата едва сдерживала себя, чтобы не заплакать и не показать, охватившую ее панику остальным.

— Глядите, кажется впереди пещера! — сказала Магда, ткнув пальцем вперед.

Она была права. Вскоре, стены туннеля расступились и они оказались под сводами просторной пещеры. Та была меньше, чем пещера с озером, в которой они ночевали, во все стороны из нее расходились новые туннели. Своды и стены густо заросли кристаллами, но там, где их не было…

— Это, что фрески? — удивленно спросила Лили.

Пинна достала из седельной сумки огненный камень и остальные последовали ее примеру. В ярком и горячем свете камней, они увидели бледные и выцветшие фрагменты фресок, украшавших некогда всю пещеру.

Спешившись, и привязав ферналей к сталагмитам, девушки принялись бродить кругами, изучая необычное место в которое им довелось попасть.

Фрески, покрывавшие стены, были куда менее искусные, чем те, что Агате доводилось видеть в Святилище золотого дракона и Ониксовом дворце, но сделаны были с большой тщательностью и даже любовью. Неизвестные художники старательно вырисовывали каждую ресничку, каждый волосок и лунку ногтей.

Раз за разом повторялось изображение троих людей. Они могли быть нарисованы в одиночестве, вдвоем или сразу все вместе: смуглая девушка с темными косами, отдавшими синевой, юноша — такой светлый, будто на него не хватило красок, и третий — молодой мужчина с алыми, словно пролитая кровь, волосами.

А на высоких сводах виднелось изображение трех исполинских созданий, переплетавшихся длинными телами. Сперва Агате показалось, что это змеи, но спустя мгновение она поняла — нет. Это не змеи, а драконы.

Водопад и кинжал

Один дракон был темо-синим — почти черным, с длинной изгибающейся шеей. Крыльев у него не было, а лапы походили на ласты морских черепах.

Второй оказался белым словно фарфор и походил на змею, из-за очень длинного, вытянутого тела и коротких лап. Он также был бескрылым и по всему его телу шли отростки, похожие на хлысты.

Третий дракон напоминал Андроника Великого в его истинном обличье. Только он был алым, и с одной головой вместо трех. Его огромные крылья, распахнулись подобно парусам, а длинный хвост заканчивался острым шипом, похожим на наконечник стрелы. Из распахнутой пасти извергались языки пламени.

— Что все это значит? — прошептала Лили, поравнявшись с Агатой. — Что это за создания? И кому надо было спуститься так глубоко, чтобы изрисовать ими тут все?

Агата ничего не ответила. Ее язык прилип к небу, а в животе стало тяжело, словно она проглотила камень.

Она совсем забыла о том, что рассказал Андроник Великий в день аудиенции. Тогда, отвечая на вопрос Миры, он сказал, что родился из плоти и крови других драконов, а когда та переспросила, что разве он не был соткан из ветра и солнечного света, то ответил, что «скорее из земли, огня и воды».

Красный дракон извергал пламя и представлял собой огонь, синий, судя по ластам, вместо лап, жил в океане, а третий… третий отдаленно напоминал земляного червя.

Если это так, то фрески изображали других драконов, живших когда-то давно. Они были прародителями Андроника Великого и, как и он, помимо своего истинного обличья, могли принимать и человеческий облик.

Получается, что как и ему, кто-то когда-то поклонялся этим драконам, и восхищался ими так сильно, что даже разукрасил всю пещеру их лицами. Похоже, что тогда культ драконов еще не был так велик и необъятен, как сейчас, и его адепты были вынуждены скрываться ото всех во тьме подземелий.

От этих мыслей, Агате стало не по себе. Ей захотелось, как можно скорее уйти из пещеры.

Из пещеры вело множество проходов, и было сложно понять, куда следовать дальше. Посовещавшись, они выбрали туннель, казавшийся шире остальных, и щедро заросший светящимися кристаллами, мхом и странными фиолетовыми растениями. В свою очередь, из туннеля открывались проходы, ведущие в небольшие пещеры, чьи стены украшали фрески, подобные тем, что они уже видели.

Все это странно напоминало Агате комнаты гарема во дворце. Там также был длинный коридор, в который выходили двери опочивален.

— Такое чувство, будто раньше, здесь кто-то жил, — заметила Пинна.

Похоже, что они с Агатой мыслили одинаково.

Проходя мимо одной из пещер, они услышали звук похожий на журчание ручья, а заглянув в нее, увидели струю воды, словно водопад, вытекавшую из щели в своде и стекавшую в дыру, прорубленную в полу.

В отличие от темной поверхности озера, возле которого они ночевали, эта вода выглядела чистой и прозрачной. Они решили наполнить бурдюки, которые уже почти совсем опустели.

В животах у всех уже нещадно урчало, и им пришлось сделать привал, чтобы перекусить остатками еды и немного отдохнуть от изматывающей ферховой езды. Ни одна из них не жаловалась вслух. Даже княжна Лидия и Пинна, которая вроде бы была дочерью барона, сохраняли твердость духа, и, все же, даже у Агаты, привыкшей к седлу, уже невыносимо ломило спину и бедра.

Она была так взволнована и сосредоточена на всем, что происходило вокруг, что совсем забыла про недомогания, оставшиеся после спуска со скалы, но от этого они никуда не делись. У нее по прежнему тянуло болью вдоль всего позвоночника, а порой на нее накатывала тошнота.

Фернали были выносливыми созданиями, но даже им нужно было порой переводить дух. Девушки по очереди попоили своих птиц. Те смешно щелкали клювами у струи воды, а потом чихали, забрызгивая все вокруг. Напившись, они сгрудились в дальнем углу пещеры, привязанные за поводья к сталагмиту, и принялись чистить друг другу перья.

Одна только бирюзовая Лури стояла в стороне ото всех. Она была не из Питомника Таноре и другие птицы еще к ней не привыкли, как и она к ним.

Небольшой отдых должен был пойти им всем на пользу.

Из пещеры с водопадом, открывалось несколько проходов, ведущих дальше в глубь подземелья.

— Похоже, что тут целый лабиринт, — мрачно заметила Лили, жуя черствый хлеб.

— Схожу ка я на разведку, — сказала Магда, вытирая руки о подол. Она ела быстро, и успела уже закончить свою трапезу. — Гляну, что в ближайших пещерах. Может найду там, что-нибудь интересное.

— Будь осторожна.

— Не бойся, не заблужусь.

Агата ела свой хлеб и орехи, привалившись спиной к неровной каменной стене, и украдкой, поглядывая на Пинну и Лидию. Те вели себя, как ни в чем ни бывало, словно их странный разговор Агате причудился.

Но если, это был не сон, то на что намекала Лидия?

Она рассказала Пинне про воровку, притворившуюся служанкой и укравшую у княгини Дуаре шкатулку с украшениями.

Кир Аверин говорил Агате, что Мира была искусной воровкой. Значило ли это, что это Мира обокрала княгиню? Получается, Лидия тогда ее запомнила, и все это время знала, что Мира не та за кого себя выдает?

С другой стороны, Лидия вдруг стала очень странно вести себя по отношению к Исоре, и даже хотела уйти вместе с Агатой, бросив ее. Вдруг это Исора была той воровкой? Но та говорила, что выросла на Вольных островах и прибыла в Визерию впервые только перед Отбором.

И зачем, Лидии было рассказывать обо всем Пинне? Едва ли после того, как из-за слов Лидии, Пинну обвинили в порче платьев и подбрасывании осколков в туфли, они могли считаться подругами.

Агату все это время удивляло, как они вообще умудряются столь мирно общаться, не пытаясь вцепиться друг другу в волосы и расцарапать лица.

Вернулась Магда. Лицо ее было бледным, словно кость.

— Здесь, кто-то живет, — сказала она шепотом, опустившись возле них на колени.

— С чего ты взяла? — так же шепотом спросила Агата, чувствуя, как кровь похолодела кровь в жилах.

— Я видела чьи-то вещи там, — она ткнула пальцем в сторону соседних пещер. — Одеяло, теплый плащ, кувшин с водой…

Пинна спокойно улыбнулась, изящным жестом поправив, выбившийся из косы локон.

— Я слышала, что послушники обителей семи сестер и служители дракона-императора порой уходят ото всех в лес, или в пещеры, чтобы отрешиться от суеты и в уединении совершенствовать свой дар.