Агату разбудил толчок в живот. Она испуганно распахнула глаза, сперва не понимая, ни где она, ни что произошло. Рядом, прижавшись к ней спиной, спала Магда. Похоже, что она ударила ее локтем, ворочаясь во сне.
За ее спиной, тихо посапывая, спала Лили. Агата хотела вновь закрыть глаза и погрузиться в сон, но заметила, что Лидия и Пинна так и не легли.
Они сидели друг напротив друга и тихо вели беседу.
— Знаешь, а я ведь весьма недурно умею рисовать, — говорила Лидия. — Особенно портреты. Матушка считает, что девушка из благородной семьи обязана быть умелой в искусствах. Ни петь, ни играть на инструментах, я так и не смогла выучиться, так что остались лишь стихи и живопись.
— Ты любишь рисовать? — переспросила Пинна, словно не понимая к чему та клонит.
— Ненавижу, — мрачно ответила Лидия. — Единственное, что мне хоть чуть чуть нравится — это рисовать людей. Особенно, красивых. Пусть даже и слуг или челядь. От рисования портретов у меня развилась удивительно хорошая память на лица. Если я увижу человека, особенно красивого, то буду смотреть на него, рассматривая черты, и не забуду их уже никогда. Даже если встречу его через пять лет, и он изменится, будет в другой одежде и с другой прической. Даже, если он назовет себя иным именем — я все равно узнаю его и смогу вспомнить, где и когда я его встретила впервые.
— Это твой колдовской дар?
— Нет, дар у меня другой, а это так… Пустяк. Каждый сумеет такому выучиться.
— Интересное умение.
— Действительно, но речь не о том. Однажды, пару лет назад, во время поездки по Срединным равнинам, матушка до полусмерти высекла хлыстом служанку за то, что та дерзко посмотрела на нее. Пришлось, конечно, искать потом новую, и она наняла, какую-то девчонку из таверны, в которой мы останавливались. Та оказалась такой кроткой и нежной, что даже матушка к ней прониклась, но спустя пару недель девчонка сбежала, умыкнув у матушки шкатулку с рубиновым колье и бриллиантовыми кольцами и серьгами.
Лидия замолчала, глядя на Пинну. Та не отводила от нее взгляд.
— Вот как, — только и сказала она.
— Вот так, — подытожила Лидия. — И, знаешь, для меня тот день был днем удивительных открытий, ведь я никогда до того не думала, что кто-то может пойти против моей матушки и выйти сухим из воды, а той служанке это удалось. Она обокрала нас и сбежала, ее так и не нашли.
— Может быть, это вовсе не она сделала.
— Кто же еще? Но не в этом суть, — отмахнулась Лидия. — Суть в том, что встреть я эту девчонку сейчас, я бы тут же ее узнала. Если бы я указала на нее матушке, то та бы непременно меня поддержала, и все слуги, что работали тогда у нас, то же бы сказали, что это та самая воровка и есть, и ее бы схватили и отправили на соляные копи или на каторгу но, знаешь, я бы этого делать не стала. Я бы никому не сказала, что это она.
— Почему не стала бы?
— А зачем? — Лидия подняла на Пинну льдисто голубые глаза. — Мне та девчонка ничего дурного не сделала. Я только позабавилась, когда поняла, что она облапошила мою мать. Украшений и золота у нас в семье полно, и, кстати, по праву всем этим должна распоряжаться я, а не матушка. Так что нет, я не стала бы ее сдавать, скорее захотела бы подружиться.
— Какой ты интересный человек, — Пинна вдруг странно улыбнулась. — Я сперва думала, что ты очень наивна, и простодушна, но потом… Потом было уже поздно, что-то менять.
— Все всегда так думают, — кивнула Лидия.
— Говоришь, что хотела бы подружиться… с ней. Но если бы тебе вдруг понадобилось перешагнуть через нее для своих каких-то целей, то ты бы и на удар сердца не задумалась. Не так ли?
— Прости, но иногда так бывает. Что-то одно, всегда важнее, чего-то другого.
Они замолчали, каждая погрузившись в свои мысли.
Агата прикрыла глаза. Она уже и сама не могла понять: был ли подслушанный разговор правдой, или странным, причудливым сном.
В темноте пещер не было ни дня, ни ночи, и потому Агата не знала, сколько прошло времени, но проснувшись от тихого клокотания ферналей, она чувствовала себя достаточно бодрой, чтобы продолжить путь.
Остальные тоже уже бодрствовали. Лили собирала вещи, которые они успели раскидать по лагерю, Пинна ей помогала, Лидия сидела на одеяле, глядя в, заросшую кристаллами, стену, а Магда, потянувшись и почесав спину сказала:
— Вот бы выкупаться! Жалко, что одежку уже не постирать, но хоть бы так…
— И где ты собралась купаться? — поинтересовалась Лили, сворачивая одеяло.
— Так озеро же вон! — Магда махнула рукой на темную гладь воды.
— Там вода холодная, простудишься и умрешь. И еще неясно, что там на глубине водится, и может вода — вообще отравлена.
— Так фернали же вчера из озера пили…
— Ну, фернали — такие замечательные создания, что могут есть и пить такое, отчего любой человек в три вздоха бы умер, а им ничего, — заметила Агата.
— А я все равно искупаюсь! — отрезала Магда и принялась стягивать платье.
Вскоре, не слушая причитания Лили, она с визгом забежала в воду.
— Эй, а вода-то тепленькая! — крикнула она.
Подойдя к берегу и присев на корточки, Пинна окунула в воду ладонь и подтвердила:
— И правда теплая. Наверно, в озеро впадают горячие источники. Я, пожалуй, тогда тоже искупаюсь.
Молча поднявшись, Лидия стала расстегивать платье, явно намереваясь зайти в воду.
Агата решила, что не хочет одна быть грязной, и, раздевшись, тоже погрузилась в воду. Последней в озеро зашла Лили. Она боязливо оглядывалась, словно ждала, что в любое мгновение из глубины покажется щупальце и утащит ее на дно.
Агата старалась не показывать этого явно, чтобы остальные не сочли ее трусихой, но она более чем разделяла опасения Лили.
Вода была темной и мутной — так что было не разглядеть ног. Агате все казалось, что что-то следит за ними из глубины, и только ждет, чтобы напасть. Ей даже хотелось запеть свою змеиную песнь, чтобы то, что скрывалось на дне ответило ей, но она не решилась.
Вовсе необязательно, чтобы в воде вообще, что-то было кроме них, а даже если и было, то оно могло быть чем угодно, а не только змеей.
Агата быстро обмылась, не отходя далеко от берега, а затем помогла Лидии промыть волосы. Пинна и Магда же заплыли едва ли не на середину озера.
— Вот дурехи! — сказала в сердцах Лили.
Агата кивнула, хотя в тайне даже завидовала их смелости.
Несмотря на все опасения, ничего страшного не произошло. Выйдя на берег и натянув на мокрое тело платья, они продолжили путь.
Из пещеры вели два прохода. Из одного из них пришла Лидия. Она пометила его, привязав к кристаллу алую нить, которую вытянула из подола платья.
В той стороне был заваленный проход и обрушенный мост. Идти туда не было смысла и потому, они выбрали второй туннель.
Агата замечала это и вчера, но теперь видела особенно ясно: туннели спускались вниз, все дальше уводя их под землю. Стены и своды заросли вещательными кристаллами. Все чаще между розовой гладью кристаллов, появлялись шапки мха, и странные фиолетовые ростки. Похоже, что эти растения как-то приспособились к жизни в розовом свете кристаллов, и неплохо себя здесь чувствовали.
Чем дальше они шли, тем больше Агату снедало беспокойство. По ее подсчетам, они должны были уже пересечь горный хребет под землей и выйти на поверхность по ту его сторону, но ничего похожего на выход из пещер не наблюдалось. Наоборот, они только глубже уходили под землю.
Вскоре и остальные начали замечать, что что-то не так.
— Нам еще долго ехать? — спросила Магда, покачиваясь в седле.
Сложно было отследить время, но, казалось, что они в пути уже полдня.
— Агата, ты не знаешь, когда мы доберемся до выхода? — вторила Лили.
— Не знаю, — честно ответила Агата. — Кажется… Кажется, что туннели длиннее, чем я думала.
Остальные ничего не ответили, но, как ей показалось, взглянули на нее разочарованно.
У Агаты и без того было на сердце тяжело. Она взяла на себя ответственность за других, когда решила идти через пещеры и повела их за собой, а теперь, кажется, подвела их всех, и они просто заблудятся и умрут, и никто даже не найдет их тела. Родители так и не узнают, что стало с их бедными заблудшими дочерьми! Может быть, спустя столетия в пещеры спустятся люди и найдут их высушенные косточки.
