Девушки по очереди подходили к графине Дэву и тянули жребий, чтобы понять, кто будет их соперницей в предстоящей игре.

Запутавшись в юбках, и едва не упав, Агата подошла к графине Дэву и дрожащими пальцами извлекла из шкатулки, которую та держала в руках, сложенный в виде соловья клочок бумаги. Распутав его она увидела имя.

Пальцы ее разжались и бумага вылетела, подхваченная ветром.

— Дорогая моя, не будьте такой неловкой, — тут же отчитала ее графиня Дэву. — Что там было написано?

Больше всего на свете, Агате хотелось солгать, но она знала, что правда неотвратимо выплывет наружу, и она ответила:

— Там было написано Магда Теру, — сказала она. — Магда будет моей соперницей в этой игре.

Конец игры и хомяки

С площадки доносилось мерное постукивание пластин о доску. Служители записывали ход игры на аспидных досках, стоявших возле каждого стола.

Солнце стояло еще высоко и от духоты Кира клонило в сон. Он, с все возрастающей скукой, следил за тем, как развивается игра. Вполне могло статься так, что кого-то из своих фавориток дракон-император потеряет. Госпожа Магда и госпожа Агата обе висели на волоске. Судя по набранным баллам, пройти дальше могла только одна из них.

Они сидели друг напротив друга, обе белые, как шелковое полотно. Так уж вышло, что за время Отбора, Кир ближе прочих сошелся с госпожой Агатой. Вероятно, дело было в том, что она чаще прочих попадала в неприятности. Однако же, Киру было даже жаль, если она уйдет, хотя он и понимал, что так будет лучше для нее же самой.

Казалось, что Андроника Великого возможность потерять одну из возлюбленных фавориток ничуть не пугала. Он сидел на подушках, выпрямив спину, и смотрел в одну точку, словно кот. Кир проследил за его взглядом, но ничего не заметил кроме переплетающихся узоров шелковых ковров, выложенных поверх черной, окаменелой земли.

Внезапно, дракон-император дернулся вперед. Упав на живот и вытянув перед собой руки, он что-то сжал в ладонях. К нему тут же бросились встревоженные служители, но он отогнал их, махнув рукавом.

С трибун на него несмело поглядывали вельможи. Невесты же не обращали внимания на то, что происходило за синими занавесями, среди подушек и шелков, слишком поглощенные разгоравшимися на дубовых досках баталиями.

Дракон-император неловко сел, все еще сжимая, что-то в руке, а затем, поднеся ладонь лицу, принялся разглядывать то, что нашел… или же поймал.

Оглянувшись на Кира, он поманил его к себе.

Подойдя к нему, Кир опустился на одно колено, и Андроник Великий протянул ему розовые ладони с длинными, ухоженными когтями, и золотыми кольцами, одетыми по двое на один палец.

Он сжимал в руке крошечного, рыжего, как пшено, полевого хомяка с розовым носом и розовыми лапками.

Кир поморщился, отгоняя непрошенные воспоминания. Такие жили у них в саду, когда он был ребенком. Они с матушкой кормили их остатками хлеба и фруктов после утренней трапезы. Однажды, Кир схватил одного такого на руки, и тот до крови прокусил его палец. Матушка тогда хоть и утешила его и промыла самолично ранку, но все же сказала, что он сам виноват. Хомяк — пусть и маленький, но дикий зверь и нельзя было без спросу его хватать.

В руках дракона-императора хомяк сидел тихо, лишь едва слышно попискивая и сверкая черными глазенками.

— Смотри-ка какой, — сказал Андроник Великий, поглаживая его по мягкому, округлому пузу.

Бывало, что он заглатывал неосторожных мух или ос, пролетавших мимо, и вечно порывался сигануть в пруд и ловить лягушек. Кир не сомневался в том, какая судьба ожидает бедного зверька, и не желал смотреть на это.

— Ваше величество, вы желаете отведать это? — прямо спросил он.

Стоявший поодаль Фрол Зерион сурово глянул на него, одним лишь взглядом напоминая о том, что правила воспрещают задавать вопросы дракону-императору.

— Что? Как это отведать? — мотнув головой, переспросил Андроник Великий.

— Съесть его, — пояснил Кир. — Заглотить живьем.

Тот посмотрел на него, подняв брови, а затем высоко по-ребячьи хихикнул.

— Какой ты, все-таки, дурной! Кто же ест хомяков?

Кир нахмурился, но не стал озвучивать, крутившуюся на языке мысль о том, что те же, кто жрет лягушек, очевидно.

— Они же такие миленькие, эти мышки, — продолжал дракон-император, поглаживая пальцами хомяка по спине и бокам. Надо отдать ему должное, пока что он был аккуратен и бережен. — Совсем как люди!

Хомяк вдруг пискнул, и выскользнув из его пальцев, понесся вниз, сперва по шелку одежд и подушек, а затем и по черной окаменелой земле.

Забыв и про испытание и про невест, дракон-император подобрал полы мантии и понесся за ним. Служители устремились следом. Киру ничего не оставалось, кроме как присоединиться к ним.

Вскоре они зашли в лес. Стук пластин о доски вскоре стих. Не было слышно ни разговоров вельмож, ни скрипа мела по доске. Лишь пение птиц и шелест листвы. Под ногами мягко пружинил мох.

Дракон-императора бежал вслед за хомяком, но словно и не пытался больше поймать его. Когда тот юркнул в нору, прячущуюся между корней деревьев, он лег на землю, прямо в гниющие листья, не жалея ни золотую мантию, ни шелковые одежды.

Кир оглянулся, ожидая увидеть сестру Акилину, рвущую волосы из головы, при мысли о том, как придется отмывать дракона-императора, но так и не смог ее приметить среди прочих служителей. Если подумать, то он давно ее не видел.

Закатав рукава, Андроник Великий засунул руку в нору. Казалось, еще немного и он закопается в подопревшую лесную землю с головой, но вскоре он выпрямился, держа в ладони целый выводок крошечных хомячков.

Розовые и слепые, они были больше похожи на червей. Он разглядывал их с таким умилением, будто ничего очаровательнее в жизни не видел.

Его окружали служители в безупречных, белых одеждах, с лицами такими холодными и безмятежными, будто ничего странного и не происходило, и будто то, что император великой и могущественной страны, катается в грязи, охотясь на хомяков — это совершенно обычное и естественное дело.

Кир следил за этим, стоя, опустившись на одно колено, и думая о том, что независимо от того, настоящий ли этот юноша дракон или нет — им конец, если Андалур решится напасть на них.

— И правда же хорошенькие, а Кир? — спросил дракон-император. — Как жаль, что их жизнь и их судьба это всего лишь краткий миг… Они только родились на свет, но уже очень скоро умрут. Все умрут… а мы будем жить очень долго. Будут гаснуть звезды и крошиться скалы, а мы так и будем жить… Одни…

Он еще немного посидел в грязи, разглядывая тихо пищащих и дергавших крошечными лапками детенышей, а затем, к удивлению Кира, снова повалился на живот, и просунув руку в нору, вернул их обратно.

Сев, он прижал колени к груди, и уставился куда-то в одну точку, понятную и известную только ему.

Дракон-император вел себя странно, даже для самого себя. Кир не знал, что с этим делать и просто молча наблюдал, а вот Фрол Зерион решил действовать.

— Если его величество желает, его верные слуги достанут хомяков и посадят их в клетку, — мягко сказал он.

— Не желает! — надувшись ответил тот. — Никто не должен сидеть в клетке!

Фрол Зерион удивленно склонил голову, но все же продолжил:

— Желает ли его величество вернутся к невестам и гостям? Скоро испытание закончится, и будет пир с фейерверком.

Дракон-император дернул головой, как это всегда бывало, когда его настроение менялось.

Его налившийся было влагой взгляд, стал жестким и острым. Он поманил верховного служителя к себе, а затем повернулся к Киру и кивнул и ему тоже. Понимая чего от них хочет Андроник Великий, они оба подошли к нему ближе.

Подперев ладонью щеку, дракон-император протянул руку к Фролу Зериону и провел длинным заостренным ногтем по щеке, а затем и по горлу. Киру стало не по себе от этого жеста. Он вспомнил, как остры его когти, и как легко он мог одним касанием распороть доспехи.