— Все не так, как мы хотим, — тихо проговорил дракон-император. Фрол Зерион молча слушал его, не поднимая глаз. — Все как-то глупо и смешно. Искусственно, не по настоящему, не так, как это было тогда.

Кир не понимал о, что он имеет в виду, но на память ему пришли те «невесты» дракона-императора о которых говорил брат Иннокентиус. Что если созывая Отбор невест, Андроник Великий желал найти им замену, и воссоздать то, что было тогда? Теперь же, видя, что ничего не выходит, был разочарован?

Это имело смысл лишь тогда, если этот юноша и правда был настоящим драконом, прожившим уже пять сотен лет.

Кир окончательно запутался.

— Чего же вы желаете, ваше величество? — мягко спросил Фрол Зерион.

Ухватившись за ствол растущего рядом дерева, дракон-император медленно поднялся на ноги. Легким движением отряхнул мантию и оправил на ней складки. Оглядел стоявших поодаль служителей, Кира и Фрола Зериона и сказал:

— Мы желаем все поменять! Пусть начнется настоящий отбор.

Они сидели друг напротив друга. Между ними лежала доска с разложенными пластинами. В стихийномахии существовало несколько десятков способов раскладки: деревья, звезды, лабиринты, цветы. Им досталась восьмиконечная звезда.

Партия между ними была не дружеской, как тогда с драконом-императором, Мирой и Еленой, а вполне себе настоящей и взрослой. Сбоку от доски шуршали песочные часы, отмеряя мгновения, положенные на ход. Стоя над ними, за каждым шагом следила строгого вида служительница. Агате показалось, что это была та же женщина, которая не могла найти ее имя в списках в Святилище золотого дракона.

Если бы Агата тогда повернула назад и вернулась домой, то все могло бы сложиться по другому. Теперь же у нее не было пути назад. Она была скована своим обещанием княгине Дуаре быть подле Лидии и помочь ей победить на Отборе.

Надо было отдать ей должное, Лидия неплохо сама справлялась с испытаниями, однако же при этом она не могла самостоятельно ни надеть платье, ни расчесать волосы. Если Агата бросит ее здесь, то та точно, вылетит на следующем же испытании, и тогда гнев ее матери обрушится на семью Агаты! Она не могла этого допустить. Никак.

Магда сжимала кулаки. Она глядела на Агату пристально и сердито и явно не хотела уступать. Она мечтала стать императрицей, и с болью в сердце, Агата вспоминала их недавний разговор и то, как Магда мечтала изменить Империю и все в ней поправить. Неужели теперь ей придется разрушить ее мечту, лишь бы спасти себя?

Было уже ясно, что дальше в Отбор пройдет лишь одна из них и у Агаты пока было куда больше шансов.

Магда совсем не понимала стихийномахию. Она ошибалась в значениях символов, и выбирала их будто наугад. С каждым ходом ее надежды на победу и на то, чтобы остаться в Отборе таяли, как дым от костра.

— Агата, уступи мне! — вдруг прошептала Магда, подавшись вперед.

Агата покосилась на служительницу, считавшую ходы. Если та и слышала ее слова, то не подала виду.

— Я не могу тебе уступить, — также тихо ответила Агата, разглядывая пластины, раздумывая, какой ей сделать ход. — От исхода этой игры зависит и моя судьба тоже.

— Но ты ведь больше не любишь дракона-императора! Ты больше не хочешь с ним быть!

— Что ты такое говоришь? — помертвевшими губами, проговорила Агата.

— Я заметила, как ты изменилась, вернувшись с аудиенции с ним. Ты перестала быть прежней. Ты больше не говоришь о нем. Твой взгляд теперь другой, он помертвел, из него исчезла любовь!

— Ты говоришь какие-то глупости.

Агата глянула на часы, в которых быстро истекал песок, унося ее время. Ее вдруг укола мысль о том, что Магда лишь хотела отвлечь ее от игры пустыми разговорами.

Она сосредоточилась на разложенных на доске пластинах. Все самые очевидные ходы они уже сделали. Теперь приходилось хорошенько помучиться, чтобы выбрать верную комбинацию.

Подумав, Агата выбрала цветок лотоса. Это было растение, а значит, могло символизировать землю. Однако же, росло оно в воде и, потому могло означать и воду. Она не помнила, какое значение было верным. Решив, все же рискнуть она определила в пару к лотосу лягушку.

Сняв пластины с доски, она положила их перед собой.

Служительница, следившая за игрой, нахмурилась, углубившись в свои записи, а затем, черкнув мелом на доске, засчитала ей ход.

Агата выдохнула — значит не ошиблась.

— Ты тоже изменилась, сказал она, — подняв глаза на Магду. — Ты была другой, когда мы только встретились. Скромной и боязливой. Помнишь, как ты думала, что не пройдешь экзамен, потому что не умеешь писать? Я сказала тебе тогда подойти к Фролу Зериону и попросить его об устном экзамене. Отчего-то мне кажется, что сейчас ты бы не побоялась заговорить с ним.

Магда исподлобья на нее посмотрела.

— Может быть, я и изменилась, — проговорила она. — Я все глядела на тебя, на Елену, на Исору, и думала, что тоже хочу быть такой.

— Какой?

— Смелой, сильной, уверенной в себе… Вас так, наверное, воспитали родители, мне же пришлось самой себя воспитать.

Она протянула руку, и не глядя взяла с доски две пластины и положила их перед собой. Агата с удивлением на нее глянула.

Магда выбрала грозовые тучи, со сверкающей молнией и шмеля. Служительница засчитала ей верный ход, и перевернула песочные часы.

Агата нахмурилась. Не время отвлекаться, пора было сосредоточиться на игре.

Сжав кулаки, она всматривалась в разложенные на доске пластины, стараясь выискать подходящие символы.

Подул ветер. Над лесом, хлопая крыльями, поднялась стая птиц.

Агата оглянулась, и тут ее ударило в самое сердце странной тревогой, горечью и обидой, а еще таким одиночеством и пустотой, будто она осталась единственным человеком на весь мир. Она похолодела, не сразу поняв, что слышит, безмолвную змеиную песнь, вроде той, что издавал дракон-император, в тишине своих покоев, когда они сидели там вчетвером.

Не считая змей, свернувшихся клубком в своих норах, его голос, могла услышать одна лишь Агата, и от этой тяжести, что давила на нее каменной плитой, у нее закружилась голова.

— Время истекает, госпожа, — услышала она над головой мерный голос служительницы.

Агата наклонилась над доской, твердо намеренная, не обращать внимания на страдания дракона-императора и завершить партию победой — полной и безоговорочной.

И тут снова поднялся ветер. Он ударил ее по глазам. Она почувствовала жжение, левый глаз заболел и заслезился.

Песчинка попала ей в глаз!

Она терла саднящее, горящее веко, но это не помогало. Когда же, прикрыв один глаз, она пыталась всмотреться в доску, то боль в раненном глазу резко усиливалась, ведь напрягая одно глазное яблоко, она не могла не сделать того же и с другим.

— Ваше время истекло, госпожа, — равнодушно заметила служительница. — Увы, но вы пропускаете этот ход.

— Мне что-то попало в глаз! Мне срочно нужен целитель, — едва не прокричала Агата, щурясь и поворачивая к ней лицо.

— К сожалению, сейчас это невозможно, госпожа. Мы не можем прервать игру. Партия должна быть завершена.

— Но как же так! — возмутилась Агата.

— Вы знаете правила, госпожа, — вздохнула служительница. — Вы можете сдаться, мы остановим игру, но тогда вам будет засчитано поражение, а другой госпоже победа. Вы этого желаете?

— Нет! — прорычала Агата.

Теперь она едва могла разглядеть доску, из-за застилавших глаза слез и жгучей боли.

Она переставляла пластины едва ли не наугад, и ей явно не везло, чего не скажешь о Магде.

Пластины закончились.

Служительница подсчитала ходы:

— Госпожа Агата Таноре — вы проиграли. Госпожа Магда Теру, поздравляю вас с победой!

Пламя и медные кольца

Глаза жгло так, что Агата почти ослепла. Служителям пришлось под руки вести ее к шатру целителей.

— Всего лишь небольшая пылинка попала вам в глаз, госпожа, — сказала пожилая целительница, осмотрев ее. — Но ничего страшного, сейчас мы все промоем целебными травами, приложим компресс, и к вечернему пиру, вы уже будете зоркой, как рух!