Что происходит? Что возле моей избушки делают воины царя Феофила? И почему практиканты не используют магию?!

Будто отвечая на мой вопрос, в землю рядом с лужей вонзилась до боли знакомая стрела. На тонком белом древке вспыхнули и погасли черные буквы, написанные на языке мира вампиров. Гладь отражения мигнула и погасла.

Что бы там ни происходило, моим практикантам явно была нужна помощь…

— Мне нужно срочно добраться до избушки! — крикнула я, пряча в карман яблочное зеркало и устремляясь к выходу из домика водяного. Пробежав несколько шагов по мягкому илу, я резко остановилась, закрывая глаза и сосредотачиваясь на образе берега.

Мир снова сделал оборот. Вода схлынула с макушки вниз, разбиваясь оземь хрустальными брызгами. Я стояла на поляне у озера, и яркое летнее солнце слепило мои глаза. Отряхнувшись, я кинулась прочь в сторону терема, а вслед мне донесся окрик Водьяра Ивановича:

— Елень Ягинична, да куда же вы ринулись? Ведь вам нельзя покидать территорию филиала!

Я даже не оглянулась: а то я не знаю! Но оставить своих практикантов в беде я не могла, просто не имела права!

Гвидон Ольгердович, по счастью, оказался в своем кабинете. Он внимательно выслушал мои торопливые сбивчивые объяснения, с трудом сдерживая торжествующую усмешку.

— Боюсь, я ничем не могу помочь нашим студентам, — вынес, наконец, свой вердикт он. — Учебный год у них закончился вместе с практикой, а чем уж там они занимаются во время своих летних каникул — нас интересовать не должно!

— Но они же в беде! Им нужна помощь! Гвидон Ольгердович! — я все еще надеялась достучаться до совести своего нового руководителя. — Я понимаю, что мы начали наше знакомство не совсем хорошо… Я признаю. Если нужно, я даже готова извиниться! Но не отыгрывайтесь на ребятах, пожалуйста! Они же еще совсем дети! Они перед вами ни в чем не провинились!

Гвидон Ольгердович ничего не отвечал, но торжествующая усмешка стала еще шире. Я осеклась. Он упивался своей властью, и откровенно мстил мне за свое публичное унижение утром. Ему было абсолютно наплевать, что, теша свое самолюбие, он обрекает на гибель шестерых отличных ребят. Мелочное сиюминутное удовлетворение было для него гораздо важнее.

Я резко поднялась, не удержавшись от брезгливой гримасы. Мне было уже абсолютно понятно, с кем я имею дело. Говорить больше было не о чем, поэтому я сквозь зубы процедила:

— До чего же жалкая у вас месть! — и покинула кабинет, напоследок громко и с наслаждением хлопнув дверью.

В приемной я чуть не споткнулась о низенького круглого Осляту, который терся поблизости и явно подслушивал наш разговор.

— Уши греете?! — прошипела я с яростью.

Ослята поджал губы и дернул окладистой бородой:

— А что я здесь делаю — это не в вашей контепем… комтенц… комтепе… Тьфу ты! Не твоего холопского ума дела, ясно тебе?!

Последние слова он прокричал мне уже в спину, потому что я даже не остановилась. Мне срочно нужно было переговорить со Змеем. Вдруг он подаст какой-то дельный совет, как помочь нашим практикантам?

Девар выслушал меня сочувствующе, но ценных идей не подкинул:

— Мы все равно не сможем покинуть территорию Лукоморского филиала, — покачал головой он. — На воротах нас просто не выпустят, а создать портал или обратиться в Змея я теперь тоже не могу, ты знаешь.

Он поднял вверх руку, демонстрируя блокирующий магию браслет на запястье, но я лишь равнодушно скользнула по нему взглядом. У самой на руке красовался точно такой же.

— Подкоп? — коротко предложила я.

— Долго рыть придется.

— Подкуп?

— Кого?! — Змей даже без магии подлетел в воздух на полметра. — Не вздумай! Нам потом такое наказание впаяют, что заточение здесь будет казаться курортом!

Я не удержалась, и снова выругалась. В открытом дверном проеме показалась голова Водьяра Ивановича, и коллега с чувством произнес:

— Елень Ягинична, позвольте все же выразить свое восхищение. До чего же вы виртуозно владеете обсценной лексикой!

Горыныч язвительно хмыкнул, а я снова покраснела. Так себе достижение, конечно, но какое есть…

Меж тем Водьяр Иванович протянул мне свернутое в рулон полотно. На беленой ткани змеились стежками разноцветные нитки вышивки. Материал был слегка влажным и источал явственный запах тины. Я недоуменно нахмурилась, не спеша принимать подношение, но Водьяр Иванович тотчас же пояснил:

— Это ваша прекрасная подруга Лянка передала. Прислала, привязав к спине гигантской рыбы.

А это уже интересно! Я торопливо выхватила презент из рук Водьяра Ивановича, и немедленно его развернула. На полотне были любовно вышиты поляна, избушка на курьих ножках, озеро вдалеке и несколько человеческих фигур. Все было изображено в точности, до самых малейших деталей. На миг мне даже померещилось, что человечки движутся, перемещаясь по полотну. Я моргнула: чего только не покажется! А потом присмотрелась внимательнее.

Вышивка была явно сделана талантливой мастерицей. Талантливой и наделенной магическим даром… Редкая способность, которую я прежде никогда ни у кого не встречала. Но ведь Лянка не стала бы присылать мне обычное полотно просто так, верно?

Я встряхнула ткань и, втянув Водьяра Ивановича вглубь комнаты, захлопнула дверь. А затем набросила вышивку прямо поверх проема, на манер занавеса.

И не ошиблась. Из-за ткани тотчас же донеслись звуки яростной драки, потянуло запахами леса и дыма.

— Ого! — только и произнес Змей, делая шаг вперед.

Он откинул в сторону полотно и с любопытством заглянул внутрь. Вместо коридора Лукоморского филиала за дверью раскинулась знакомая поляна, на которой кипела битва.

Не раздумывая, мы со Змеем шагнули наружу. Почти сразу в глазах потемнело, а в ушах раздался противный писк, извещая нас о том, что в окружающем пространстве напрочь отсутствует магия. Я сбилась с шага и изумленно вскинула голову. Кто и откуда вновь раздобыл артефакт Ваира?!

Змей, менее чувствительный к отсутствию магии, уже бросился вперед, туда, где один из воинов царя Феофила заботливо засовывал кляп в рот связанной Ирии. Поодаль обнаружилась избушка, чьи курьи ножки были стреножены крепкой пеньковой веревкой. Боевая подруга, утратившая мобильность, но не бойцовский дух, дергалась, пытаясь разорвать путы. Ей на помощь явно рвалась Турислава с охотничьим ножом наперевес, однако еще двое царских солдат не давали девушке добраться до места назначения. Один сидел на ней верхом, пытаясь отобрать нож и связать руки, а Турислава лягалась и брыкалась, целясь во второго воина, подбиравшегося к ее ногам. Первый от движений Туриславы подпрыгивал, будто всадник на гарцующей лошадке, но сбросить нападавшего со спины пленнице не удавалось.

В пылу битвы дерущиеся даже не заметили нашего появления, и мы решили воспользоваться столь удачным фактором неожиданности.

Окинув взглядом диспозицию, я тоже метнулась в сторону Ирии. Воин, худой безусый мальчишка, заметил наше приближение и, подхватив с земли меч, бросился на Змея. Тот не стал сбавлять шага: ловко пригнувшись, Змей ушел от замаха и, очутившись сбоку от противника, ударил того в челюсть. Парень закатил глаза и без споров отправился в нокаут. Горыныч меж тем склонился над Ирией, вытаскивая изо рта кляп.

— Где остальные?

Девушка дважды мотнула головой, указывая в разные стороны:

— Разделились, — выдохнула она. — Назара и Павла оттеснили к низине, а Еремей и Ратмир часть воинов в лес увели, думали, в заячьи ловушки их заманить.

Змей подхватил с земли меч поверженного противника, а мне протянул нож:

— Я в низину, ты в лес, а Ирия поможет Туриславе, — скомандовал он и кинулся прочь, не дожидаясь ответа. Н-да, к командной работе мой научный руководитель все же был крайне плохо приспособлен.

Я пожала плечами и склонилась к девушке, разрезая веревки. Увлекшись, я утратила бдительность, и меня спас только внезапный окрик Ирии:

— Елень Ягинична!